Секториум (СИ)

«Чучело» мирно стояло у лестницы и приходило в себя от перепадов физического состояния.

— Может, ему плохо? — испугалась я.

— Спроси. Надеюсь, это ты в состоянии выяснить?

Я так и сделала. Подошла к Птицелову и потрогала хартианский плащ с запахом микстуры.

— Його, тебе плохо? Мы можем чем-нибудь помочь? — Миша презрительно хмыкнул, а мне вдруг стало невыносимо стыдно. — Його, это я попросила вынуть тебя из фазы. Извини, может быть, глупость сделала. Миша просто помогал, я бы сама не справилась с аппаратом.

Птицелов ничего не ответил, словно не слышал меня совсем.

— Да, — подтвердил Миша, усаживаясь на ступеньки. — Вот и вся ответственность. Дураком жить проще. Правда, Його? Всегда можно извиниться и свалить вину на начальство.

— Она умно сделала, — неожиданно возразил Птицелов, — а Миша глупо сказал.

Мы с Мишей обалдели, потому что Птицелов сказал это так спокойно и убедительно, что язык не повернулся перечить. Никому на свете не пришло бы в голову расставить нас с Мишей по шкале интеллекта именно в этом порядке, но Птицелов имел особое мнение, и не собирался его менять.

Охота на привидение была тихо завершена, «улов» стоял рядом со смотанной антенной, смотрел на нас. Охотники изучали окрестности библиотеки, решали, как транспортировать гуманоида, который весит килограмм двести и вряд ли пролезет в форточку. Я пошла на разведку к вахте, а когда вернулась, обнаружила, что Його с Мишей исключительно дурно друг на друга повлияли: Його снова впал в сомнамбулическое состояние, а Миша не смог справиться с простым замком на чердачном люке. Мы вылезли в окно нижнего холла, на виду у студентов, припозднившихся на лавочке. На нас показывали пальцем и свистели вслед, но не гнались. Дали отсидеться в кустах, пока Миша ловил такси. Помахали нам вслед пивной бутылкой, а может, погрозили.

Його ожил в машине. Он, как ребенок в зоопарке, вертел головой, рассматривая освещенные улицы. В темноте он был слеп как петух, и брал меня за руку, чтобы не чувствовать себя одиноким. В модуле он повел себя еще более странно: ушел в сад и пропал. Мы обыскались, испугались, что потеряли его в фазе, а он неподвижно сидел на фоне зарослей, и сливался с пейзажем.

— Сейчас вернусь, — сказал Миша.

Он зашел в лифт, я запрыгнула следом.

— Миша, мне нужна твоя помощь.

Он удивленно приподнял брови.

— Надо сделать так, чтобы Секториум про Його ничего не знал и не мог случайно узнать.

— Зачем?

— Так надо. Я улажу дела, и мы по-тихому отправим его обратно. Обещаю, что никто лучше меня с ним дел не уладит. Мне не нужно лишнего ажиотажа.

— Мы так не договаривались.

— Давай договоримся, — настаивала я, — что это мои проблемы. Обещаю, если ситуация выйдет из-под контроля, сама пойду к шефу и все расскажу. Дай мне хотя бы несколько дней.

Миша ехидно улыбнулся.

— А что мне за это будет?

— Все, что пожелаешь.

— Сто ночей любви, — пожелал он.

— Грязная свинья!

— Мадмуазель, вы дурно воспитаны, — сказал Миша и попытался меня обнять, но получил по рукам.

— Договорились!

— Сто ночей и ни секундой меньше!

— Сто и ни секундой больше, — согласилась я. — Только потом не жалуйся…

В саду, тускло освещенном фонарями, сидел задумчивый пришелец, обнажив мускулистый торс. Сидел на прежнем месте, подложив под себя хартианский плащ, неподвижно и одухотворенно. Я грешным делом решила, что он уснул, но птичий глаз пронзил сумерки. Я еще не рассмотрела его ужасающую мускулатуру, не успела привыкнуть к мысли, что он передо мной в натуральной ипостаси, а он взял и пригвоздил меня взглядом, как бабочку.

— Не спишь? — спросила я из вежливости, но Птицелова мой этикет не растрогал.

— Я ждал полный год, — сказал он.

Мне пришлось устроиться рядом с ним. Гость не желал переместиться в комнату, как будто сидя на холодной земле ему было проще меня убедить.

— Його, милый, меня никогда не отпустят на Флио. Это невозможно. Тебя здесь тоже никто не потерпит…

— Ты не хотела.

— Я не имею права хотеть или не хотеть. Здесь за меня решает начальство. Земляне пока не могут путешествовать по своему желанию за пределы планеты и не имеют права принимать гостей. У нас будут неприятности, когда тебя найдут. Давай, я наловлю мух, Миша отправит тебя с ними обратно, а потом мы встретимся в Хартии, и спокойно обо всем потолкуем.

— Поедь со мной, — заявил Птицелов.

— Опять за старое! Что мне сделать, чтобы ты меня услышал? Не могу.

— Я могу тебя забрать.

— Допустим… И что я скажу на прощанье своим товарищам?

— Ничего не надо.

— Значит, плюнуть на все, что они для меня сделали, забыть о своих обещаниях и обязательствах. Так надо поступить, ты считаешь?

— Им нужна Хартия. Не ты.

— Його, — испугалась я, — а что нужно тебе? Что ты от меня хочешь?

Його взял мою руку в свою горячую ладонь и развернул, как птичье крыло.

— Защитить.

— От кого? Пойми, дурень этакий, ты сейчас мое самое уязвимое место. Пока ты здесь, мне надо защищаться от тебя, а тебя защищать от шефа. Если узнает шеф, нам обоим капут.

— Мы уйдем на Флио, шеф останется на Земле, — рассудил Птицелов.

От его убийственной логики некуда было деться. Мише не торопился на помощь, Индер и Адам могли сюда заглянуть в любой момент. Намерения этого гуманоида относительно меня оставались подозрительными.

— Попробуй понять, — защищалась я. — Моя цивилизация здесь, я привязана к ней и не хочу ее потерять ради той, которая лучше.

— Пойми меня, — отвечал Птицелов. — Твоей цивилизации капут, а я могу защитить только тебя.

— Какой еще «капут»?

— Флио не опасна. Земля опасна.

Мое терпение лопнуло. Я отправилась на поиски Миши и нашла его в офисе за праздной болтовней по телефону. Он с трудом оторвался от трубки, чтобы выслушать новость.

— Он тебя хочет, — объяснил Миша.

— Ты спятил!

— Точно говорю. Анатомически он способен сделать с тобой все, что надо, но залета не будет, можешь не предохраняться.

— Миша, я не могу понять, о чем он говорит, но, по-моему, это очень серьезно.

— Здрасьте вам… Кто у нас переводчик? Иди, работай и не капай мне на мозги.

— Я буду работать, а ты постой рядом, на случай, если он что-нибудь натворит.

— Что еще натворит? — удивился Миша. — Он на нашей территории и будет делать то, что мы позволим. Начнет приставать, тресни его электрошоком, только не убей. Иди, дай поговорить с человеком. — Он приложил к уху телефонную трубку, а я, не солоно хлебавши, вернулась к Птицелову.

— Його, — спросила я, как можно деликатнее, — когда мы будем отправлять тебя домой? — но мой собеседник слушал только внутренний голос. Все прочие голоса мешали ему сосредоточиться. — Ты скажешь, как тебя удобнее транспортировать, а Миша все устроит. Договорились?

— Земля опасна, — стоял на своем Птицелов. — Флио безопасна.

— Но Земля — мой дом! Пойми, наконец, я не собираюсь переезжать на другой конец Вселенной. Мне принадлежит именно этот участок космоса!

— Земля вам не принадлежит.

— Кому это, нам? Сигам или землянам?

— Земля не принадлежит сигам и землянам. Вы не хозяева. Вы найдете на Земле смерть. — Птицелов открыл глаза. В свете садового фонаря он стал похож на каменного идола.

— Ты имеешь виду техногенную катастрофу? Ядерную войну?

— Нет.

— Что же?

— Небо, которое земляне строят, чтобы защититься от космоса, однажды упадет. Когда так будет, тебя на Земле быть не должно.

— Небо не строили, оно существует столько же, сколько существует Земля.

— Нет, — сказал Птицелов. — Небо землянам тоже не принадлежит. Предки землян не ходили вокруг Солнца, и вы не должны.

— Його, прошу тебя, объясни, что нам может угрожать? Война?

— Война не угрожает.

— Мутации биологического вида?

— Мутация — это развитие.

— Кажется, мы с тобой начинаем говорить на разных языках.