Реализаты (СИ)

К тому моменту, как у Бенжи хватило сил поднять руку и обнять мальчика, Мэтт уже почти совсем успокоился, только дрожь никак не проходила - утихала, а потом начиналась опять.

- Случилось чего? - всё ещё не открывая глаз, спросил андроид.

Да, да! - молча закивал Мэтт: Ая по-прежнему неподвижно лежала на диване лицом вверх, вошедшая Сюзи заботливо укрыла её пледом, - так, словно в том месте, где та была, всё ещё можно было согреться.

Бенжи открыл глаза.

- Что за?.. - начал было он, подозрительно оглядываясь, но гномик услужливо вложил в его свободную ручку раздавленный Мэттом злосчастный оранжевый передатчик, и андроид замер на полуслове.

- Эта штука убила Аю, - прошептал ему на ухо Мэтт. - Ночью.

- Убила?!

Да... - закивал Мэтт и скривился, готовый вот-вот заплакать.

Бенжи растерянно посмотрел туда, где лежала Ая, потом - на сломанного оранжевого 'паучка', потом - на вошедшего марсианина.

- Ну, вот, - сказал он. - Стоило только один раз прозевать подзарядку...

***

Челнок стоял совсем в другом месте - за длинным ангаром среди старых брошенных кораблей, и был наполовину разграблен.

Из шести предназначенных для пассажиров компрессионников в живых остался только один - тот, который когда-то в незапамятные времена Бенжи предусмотрительно запер в сейфе, а сухпайки пропали все.

- Чего и следовало ожидать, - сказал андроид, пропуская Мэтта из совершенно пустого грузового отсека вперёд, в полупустую гондолу. - Ей богу, я уже начинаю ненавидеть этот катафалк.

Он смахнул с развороченной приборной доски рыжую пыль: на густых низковольтных косах под вскрытым пластиком густо висели оставшиеся от датчиков зажимы. Бенжи пересчитал оборванные провода, минут пять колдовал, обрезая и соединяя что-то видимое только ему одному, затем закрыл шлюз и обернулся к марсианину:

- Если всё пойдёт, как задумано, Мэтту нужна еда.

- Я умею терпеть, - встрепенулся Мэтт, вскидывая зелёную 'чёлку' своей хлорофильной маски.

- Я знаю, - серьёзно сказал Бенжи. - Но ты не кактус, чтобы прожить так долго без ничего.

Несколько минут он молча стоял, глядя невидящими глазами на царящую в гондоле разруху.

- У меня есть кое-что на счету в UBS AG, - в конце концов сказал он, ни к кому, собственно, конкретно не обращаясь. - Но я боюсь, что с платежом с этого счёта сейчас будут проблемы.

- Будут проблемы, - вздохнул марсианин. - И было бы неплохо постараться свести их к минимуму.

Он кашлянул.

- Открой шлюз, Бенжи, я скоро вернусь.

***

- Ты тоже боишься? - спросил Мэтт, когда они остались одни.

- Не боюсь, - не отрываясь от работы, сказал Бенжи. - Но задача всё ещё кажется мне нерешаемой. Особенно по части местной охраны и старта.

- Но ведь никого нет?

- Нет, - согласился Бенжи. - Но и данных тоже никаких нет.

Уже с четверть часа он ползал на четвереньках под разобранной передней обшивкой и был занят прозвонкой и восстановлением кабелей. В гондоле было одновременно сумрачно, прохладно и душно.

Мэтт сидел между ним и Аей, нахохлившись, как маленькая замёрзшая зелёная птичка. Сам он боялся. С того самого момента, когда утром, ещё не открывая глаз, понял, что так уж устроено мироздание, что в особо важных вопросах его мнением особо никто интересоваться не собирается.

Андроид вылез из-под обшивки, выпрямился, проморгался, отряхнул руки и, видя, что Мэтт по-прежнему сидит, уставившись в одну точку, подошёл и пристроился рядом.

- У меня такое ощущение, как будто и я тоже мёртв, - тихо сказал Мэтт.

Бенжи согласно кивнул, взял его за руку и какое-то время колдовал над худеньким мальчишечьим запястьем - почти так же, как только что над оборванной кем-то проводкой.

- Гемодинамика в норме, - наконец заключил он. - Состав - ясное дело, натуральный, но прощупывается депрессия. Слушай, Мэтт, хватит расстраиваться, ты же не рояль. Всё будет хорошо.

И обнял мальчика за хрупкие плечики.

Когда снаружи послышался тихий стук, услышал его только Бенжи, и то скорее не ушами, а ногами - в виде пришедшей по корабельным переборкам дрожи.

- Ну, как вы тут? - шумно выдохнул вернувшийся марсианин и нагнулся, чтобы поставить на пол большую картонную коробку, доверху наполненную кучей каких-то мешков, коробок, пакетов и пакетиков.

И, пока он разгибался, прямо сквозь него проступил большой многорукий Пилот.

- Привет, - сказал пилот.

И улыбнулся.

78. 2336 год. Лукаш.

Осень была жёлтой, сырой и тёплой.

Лукаш сидел на мокрой деревянной скамейке под большой старой липой и смотрел на то, как в паре метров от него две вороны деловито разделывают грязный пластиковый пакет.

Он засунул руку в карман, нащупал там кусок хлеба и поманил ворон другой, свободной рукой.

Малыш возник у скамейки так внезапно, что реализат даже вздрогнул.

Комбинезон у мальчика был испачкан, а из-под яркой полосатой шапочки выбивалась непослушная мокрая прядка. Ничуть не смущаясь, малыш наклонил головку и какое-то время пристально разглядывал Лукаша, после чего вскарабкался к нему на скамейку, уселся рядом и спросил:

- Ты дедушка?

- Нет, - хмыкнул Лукаш. - Я бабушка.

И протянул мальчику найденный в кармане хлеб:

- Не хочешь покормить птиц?

Нет, покачал головой мальчик.

- Но ты не похож на бабушку. У тебя голос другой, - сказал он.

- А я и бабушкиным голосом тоже умею. Бабушки бывают разные, - выдал Лукаш низким женским контральто и, разломав хлеб надвое, кинул его подскакавшим воронам.

- Но ты всё равно не похож на бабушку, - сказал мальчик.

С липы сорвался и, откружившись, лёг ему на коленки влажный жёлтый лист.

Мальчик улыбнулся, показывая маленькие острые зубки, и Лукаш в ответ многозначительно поднял бровь:

- О! Такой маленький, а уже такие большие зубы...

- У меня не большие зубы, я же не крокодил, - обиделся мальчик.

- А кто?

- Человек. У меня и фамилия есть.

- И имя есть?

- Есть.

- И как же тебя зовут?

- Карел Гавранек.*

- И что ты сегодня делал, Карел?

- Я сегодня вышел из дома и сюда пришёл, - сказал мальчик. - Бегал, падал, бегал, падал.

- А падал-то зачем?

- Ты смешной дедушка. Просто падал.

- Смешной, - согласился Лукаш. - И ты смешной.

- Ххаф, - сказал мальчик, и, вторя ему, высоко в липовой кроне шумно вздохнул ветер.

Липа качнулась, крупно задрожала тонкими обвисшими лапами - то ли танцуя, то ли смеясь. Целая туча мокрых листьев сорвалась с неё и, гонимая ветром, пронеслась куда-то мимо сидящих на скамейке старика и мальчика бесчисленной жёлтой стайкой.

На коленках у мальчика остался ещё один лист.

- А ты знаешь, Воронёнок, что есть такая примета: если, не касаясь земли, тебе вдруг в руки падает с дерева лист, ты можешь загадать желание? - усмехнулся Лукаш.

- Зачем? - удивился мальчик. - У меня и так всё получается. Иногда мне даже грустно от этого, но я же не буду хотеть, чтобы не получалось?