Мистериум

— Патрон! — воскликнул Люк. — Ради Бога, выпустите нас отсюда!

Делафлёр вздрогнул, словно лишь сейчас вспомнив о своих пленниках. Может быть, так оно и было.

— Заткнись, — сказал он.

Снаружи здания снова раздались выстрелы, но вроде бы дальше, чем раньше. Клиффорд очень на это надеялся.

Делафлёр прокрался через всю длину подвала между рядом клеток и стеной; его пальто подметало пол позади него. Пистолет он держал в опущенной левой руке. В правой у него были карманные часы, прикреплённые к синей жилетке серебряной цепочкой. Его глаза постоянно возвращались к часам, словно он никак не мог заставить себя не смотреть на них — но то, что он видел, явно ему не нравилось.

Он подтащил деревянный ящик к одному из крошечных окон под потолком и встал на него в напрасной попытке выглянуть наружу. Но окно было слишком высоко, и решётка на нём опущена. В любом случае, подумал Клиффорд, оно открывается на уровне земли. Много через него не разглядишь.

Делафлёр, похоже, пришёл к тому же самому выводу. Он уселся на ящик и впился злобным взглядом в дверь, через которую пришёл.

— Прошу вас, патрон! — сказал Люк. — Выпустите меня!

Делафлёр повернулся в его сторону.

— Заговоришь ещё раз, и я тебя убью, — чётко произнёс он.

Прозвучало это весьма угрожающе. Люк замолчал, хотя Клиффорд, прислушавшись, мог различить его тяжёлое дыхание.

Люк часто замолкал за последние несколько часов. Но никогда надолго. Делафлёр правда его застрелит, если он издаст звук? Клиффорд был в этом уверен. Проктор выглядел слишком напуганным для того, чтобы угрожать попусту.

А если он застрелит Люка, то не застрелит ли после этого Клиффорда? Когда начинается стрельба, случиться может всякое.

Но ему не хотелось об этом думать. Когда он про это думал, клетка казалась гораздо меньшей — тесной, как верёвка, обвязанная вокруг шеи — и Клиффорд беспокоился, что он издаст какой-нибудь звук, что ужас выскочит у него из горла, а он не сможет ему помешать.

Время шло. Делафлур смотрел на часы, будто загипнотизированный ими. При звуке выстрела он вскидывал голову.

— Они уходят, — однажды сказал он — будто себе самому.

Снова возня с часами. Но пока утекали секунды, проктор, похоже, несколько пришёл в себя. Наконец, он встал и одёрнул жилетку. Не взглянув на клетки, он двинулся к ПОЖАРНОМУ ВЫХОДУ.

Лукас Тибо запаниковал. Клиффорд слышал, как солдат кинулся на решётку.

— ДА ЧТОБ ТЫ СДОХ! — заорал он. — НЕ ОСТАВЛЯЙ МЕНЯ ТУТ! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!

И этого не следовало говорить, подумал Клиффорд, потому что Делафлёр остановился и повернул назад.

Проктор переложил длинноствольный пистолет в правую руку.

Клиффорд забился в угол своей клетки, как можно дальше от проктора — что оказалось не так уж далеко. Он перестал нормально соображать в тот момент, когда Делафлёр развернулся у двери.

Делафлёр прошёл мимо с застывшим выражением на лице и зашёл за угол, за которым была клетка с Люком. Оба они теперь были вне поля зрения Клиффорда. Однако он по-прежнему всё слышал.

Лукас Тибо перестал кричать. Теперь его голос стал тихим и лихорадочным и хриплым от страха.

— Ублюдок! Я убью тебя, ублюдок! — Нет, подумал Клиффорд, всё будет с точностью до наоборот.

В каменном подвале выстрел пистолета Делафлёра прозвучал, как пушечный залп.

Лукас Тибо издал сдавленный крик. Клиффорд услышал, как он падает на холодный пол. Это был ужасный глухой звук удара костей и мягких тканей о бетон. Безвольный, мёртвый звук.

Проктор снова появился в поле зрения Клиффорда. Делафлёр был бледен и мрачен. Из пистолета в его руке поднимался голубоватый дымок. Взгляд его некоторое время блуждал, потом упёрся в Клиффорда.

Клиффорд ощутил давление этого взгляда, такого же опасного, как и сам пистолет. Его глаза были так же смертоносны, как оружие. Он не мог отвернуться.

Однако потом послышался другой звук; глаза Делафлёра округлились, когда его голова дёрнулась в сторону двери.

ПОЖАРНЫЙ ВЫХОД открылся. В подвал вошёл Декс Грэм.

Декс выстрелил из пистолета в проктора и промахнулся. Теперь проктор поднимал оружие, и Клиффорду хватило времени, чтобы зажать уши до того, как раздастся оглушительный выстрел. Куда полетела пуля, он не мог сказать.

Декс выстрелил во второй раз, и проктор осел на пол. Пистолет выпал из его руки. Он навалился на решётку клетки и застонал.

Декс быстро приблизился. За его спиной в дверь вошла Линнет Стоун. Она подобрала оружие, которое выронил проктор.

Декс нашёл кусок медной трубы и попытался сбить замок с клетки Клиффорда. Дужка замка лопнула, дверь, скрежеща, открылась, и Клиффорд выбежал навстречу учителю, не думая вообще ни о чём.

Он отметил, какие странно спокойные были у него глаза.

Линнет увела мальчишку наверх. Декс на мгновение задержался.

Он посмотрел на Делафлёра, который ещё был жив. Пуля раздробила ему бедро. Он был парализован ниже пояса. Кровь обильно поливала подбитые шёлком полы его длинного пальто.

— Я не могу двигаться, — сказал проктор.

Декс повернулся, чтобы уйти.

— У вас нет времени, — сказал Делафлёр. — Это безнадёжно.

— Я знаю, — ответил Декс.

Глава двадцать девятая

Некоторые из шлакоблочных стен лаборатории высоких энергий расплавились, и бо́льшая часть крыши исчезла. Свет немеркнущей синей зарницы освещал лабиринт коридоров.

Говард шёл по обломкам. Во время кратких интервалов, когда его зрение прояснялось, он видел торчащие из бетонных конструкция пруты арматуры, оборванные электрические кабели в руку толщиной, электрические изоляторы, разбросанные повсюду, как черепки неведомой керамики.

Когда его зрение не прояснялось, он видел всё это сквозь бесчисленные призмы, как если бы воздух заполнился состоящим из многогранных кристаллов снегом.

Он двигался к центру здания. Он чувствовал исходящий от него жар, словно солнечный свет на своём лице.

Последние из осмысленных научных записей Стерна касались идеи хаотической инфляции: космологического сценария, при котором квантовая флуктуация в первичной пустоте породила всё изобилие вселенных. Не единственный акт творения, а бесконечное множество. И ни одна из вселенных не доступна из никакой другой, кроме как, возможно, посредством квантовых тоннелей известных как «кротовые норы».

В этой схеме одна вселенная может даже содержать в себе другую. Если вам удастся сжать унцию материи до размеров орбиты электрона, она расцветёт в новый проспект пространства и времени — чей-то ещё Большой Взрыв, чьи-то ещё кварки и лептоны, звёзды и небеса.

Другими словами, оказывалось возможным задуматься над перспективой стать богом.

Стерн считал, что такое уже произошло. Турецкий фрагмент был, возможно, результатом попыток соединить две ветви Мирового Древа. Эти призраки (они двигались сквозь Говарда и вокруг него с регулярностью часового механизма) могут оказаться их создателями. Смертными богами. Демиургами. Архонтами, попавшими в западню: оказавшимися прикованными к собственному вихрю творения.

Здесь, в центре здания, разрушения стали ещё более беспорядочными. Говард взобрался на кучу битого кирпича и плитки. У него кружилась голова, или, скорее, мир и правда крутился вокруг этой оси. Он упрямо смотрел только вперёд. Всё, что он видел, было словно подёрнуто радужной плёнкой.

Почерневшие стены высились вокруг него, словно сломанные зубы. Он проходил мимо знаков и указателей; некоторые слова всё ещё читались: ВНИМАНИЕ или РАЗРЕШЕНИЕ или ЗАПРЕЩЕНО.

В центре здания находилась герметичная камера, окружённая двумя слоями арматурной стали. Это была матрица, в которую входили все провода и кабели; это было место, где Стерн фокусировал на фрагменте огромные энергии — пучки частиц горячее самого Солнца.