Зов Тухулки

Он с грохотом захлопывает кошмарное окно. Уязвленная в лучших чувствах рама не медлит с ответом: сквозь щели между досками прорывается струя ледяного воздуха. Мистер Скрибблер ежится, вдруг осознав, какой в комнате холод. Отгоняя воспоминание об ужасном сне, он разводит в камине небольшой огонь. В каморке становится теплее; Ричард Скрибблер падает на диванчик и вновь пытается заинтересоваться книгой, без особого, впрочем, успеха. Спустя какое-то время он отбрасывает книгу, чувствуя, как неодолимо притягивает к себе пламя: он неотрывно смотрит на огонь, блаженно, умиротворенно, задумчиво, причем ни разу не отвлекшись на тревожные мысли о мистере Хэме Пикеринге.

Пока вдруг не вспоминает нечто, что нащупал в кармане пальто, изучая содержимое кошелька. Слегка озадаченный, мистер Скрибблер запускает руку в карман и извлекает на свет смятое письмо, надписанное явно не его рукой. На конверте расплылись водяные потеки. Поднеся послание к самым глазам, мистер Скрибблер читает адрес:

Мисс Нине Джекс

Боринг-лейн, Ки-стрит.

Глава XI

Профессор Гриншилдз выносит вердикт

Послышался шорох дамских юбок, а в следующее мгновение появилась и сама дама. Заглянув предварительно в дверь, она вошла в гостиную, присоединившись тем самым к престарелому джентльмену, слегка смахивающему на некое зеленоватое создание юрского периода. Устроившись в кресле на колесах, он глядел в окно - высокое, от пола до потолка, выходящее на безлюдный садик за домом - и не сразу заметил вошедшую.

- Кристофер?

Престарелый джентльмен обернулся. В минувшие годы он со всей очевидностью производил впечатление весьма импозантное, однако теперь некогда внушительные габариты изрядно умалились - я бы сказал, иссохли и съежились, - не осталось ни следа упругой гибкости и силы, отличавших его в молодости. Невзирая на возраст и дряхлость, одет он был весьма щегольски в черный сюртук с невысоким воротничком, парадный жилет, широкий шейный платок и брюки в клеточку. Ноги укутывал полосатый твидовый плед, морщинистые руки покоились на коленях. Впрочем, хотя тело и истаяло, глаза на некогда красивом лице в обрамлении седых прядей, и по сей день не слишком-то поредевших, по-прежнему светились живым умом.

- Да? Да? Что такое, Амелия? - вопросил джентльмен голосом, некогда выразительным и властным, как и подобает ученому эрудиту, но с годами изрядно осипшим.

- У нас гости, Даниэль Дэмп и Тайтус Тиггз, а с ними несколько друзей, - отвечала дама, спутница жизни престарелого джентльмена, как вы, возможно, уже догадались.

В глазах старика вспыхнул живой интерес. Он бодро закивал и, руками приведя в движение деревянные колеса, выкатил кресло вперед.

- Где же Хоббз? Прикажи Хоббзу немедленно их впустить. Даниэль и Тиггз - здесь! Вот-те на, что за нежданный сюрприз! Да-да, конечно, Амелия, всенепременно - вели Хоббзу проводить их сюда!

Благодушно улыбаясь, супруга профессора выплыла за дверь. Сама комната, подобно окну, выходившему в сад, отличалась немалыми размерами в том, что касалось высоты потолков, однако казалась довольно сумрачной, если не считать того места, куда падал свет из помянутого окна. Вдоль стен тянулись книжные шкафы, насквозь пропыленные; на них выстроились ряды гипсовых бюстов с суровыми, незрячими взглядами, неизменно обращенными в вечность. Невзирая на все это, комната была уютная, комфортабельная необыкновенно приятная, предположил бы я, в самые холодные из зимних ночей - с ее-то роскошным каменным камином, затейливыми дверями красного дерева, широкими полосами коврового покрытия, блестящими столиками из древесины тропических пород и мягкими диванами и креслами!

Вскоре в дверях появились доктор Дэмп и профессор Тиггз в сопровождении вышеупомянутого слуги - очень чопорного и исполнительного, с лицом, смахивающим на крохотную выдавленную изюмину, и с промасленными, зачесанными к затылку волосами. За ними следовали сестры Джекc, мистер Киббл и мистер Банистер. Замыкали шествие хозяйка дома и мистер Джек Хиллтоп - тот самый мистер Хиллтоп, что некогда бежал в Бродшир, якобы для поправки здоровья; заключив, что нынешняя тайна слишком уж любопытна, чтобы так просто ею пренебречь, он отбросил всякую мысль о "былой энергии и мужестве" и возвратился в Солтхед вместе с прочими.

- Да-да, приятнейший из сюрпризов! Даниэль! Тайтус! Как вы оба поживаете?

- Отлично выглядите, Кит! - воскликнул профессор Тиггз, тепло пожимая руку престарелого джентльмена. - Без вас университет уже не тот. Сколько ж это лет минуло с тех пор, как вы ушли на пенсию? Два года? Или все три?

- Боюсь, что четыре. Четыре, да уж и пятый пошел... убавляться они и не думают. Даниэль, до чего славно вас снова повидать! А вы ничуть не изменились. Практика процветает, я полагаю?

- Я сам просто диву даюсь, - отозвался доктор с видом весьма довольным, как всегда, когда разговор заходил о нем. - "Процветает" - не то слово. Вы просто не поверите. Для занятий философией времени абсолютно не остается. Пациенты так и ломятся!.. Но позвольте представить вас и очаровательную Амелию нашим спутникам.

Как только церемония знакомства завершилась и исполнительный Хоббз с лицом, похожим на изюмину, обнес гостей напитками и закусками, профессор Гриншилдз и его супруга устроились под высоким окном, сквозь которое в комнату просачивался сумеречный вечерний свет, а гости расселись перед ними полукругом.

- Мы только что приехали из Бродшира, - начал доктор с чрезвычайно важным видом. - Собственно говоря, в Солтхед мы прибыли не больше часу назад, сразу же взяли наемный экипаж и помчались сюда. Просто-таки прямиком из конторы Тимсона... Видите ли, нам необходимо обсудить с вами одно неотложное дело.

- Ага! - воскликнул профессор Гриншилдз, приятно удивленный тем, что вдруг оказался в фокусе пристального внимания, и притом немало польщенный: ведь столько людей проделали изрядный путь, дабы проконсультироваться с ним по серьезному делу! Удалившийся от дел профессор классической филологии уже давно считался авторитетом разве что в глазах прекрасной Амелии.

- Нам необходимо ваше содействие, Кит, ваши обширные познания касательно древнего мира и его обитателей, - проговорил профессор Тиггз. Его лучезарное благодушие в кои-то веки сменилось суровой решимостью. - Мы приехали узнать ваше мнение, мнение выдающегося специалиста, как сказал Даниэль, по вопросу величайшей значимости для всех жителей Солтхеда.