Звезда Пандоры

— Понимаю. Но даже после ухода доктора Маранса все же удавалось находить средства для финансирования отдельных проектов.

— Могу сказать, что привлекать можно любые источники — как правительственные, так и образовательные фонды. Но Дадли каждый год стоило большо­го труда утвердить бюджет. К счастью, он очень настойчивый и способный администратор. Ему удалось преодолеть немало препятствий, и посмотрите, каков результат.

— Да, конечно. Можно сказать, что один маленький человек боролся с целой вселенной.

— Я бы не стала так преувеличивать. Ему не приходилось ни с кем бороться, просто астрономия в наши дни не является самой популярной наукой. Ну, те­перь все переменится. На курсе Дадли в следующем академическом году по­желали обучаться более восьми тысяч кандидатов.

— Как я понимаю, вы не в состоянии принять всех?

— К несчастью, нет. Чтобы довести факультет до высшего стандарта Содружества, потребуется немало времени. Кроме того, Дадли, возможно, будет при­влечен к миссии «Второго шанса».

— Вот как?

— Иначе и быть не может, — решительно заявила она. — Ведь он же первооткрыватель. Наблюдению за Парой Дайсона он посвятил годы жизни, и эта настойчивость сделала его первым экспертом по данному вопросу во всем Содружестве. Было бы странно, если бы его не пригласили в научную группу, не так ли?

— Полагаю, что так. А капитан Кайм еще не приглашал его присоединиться к экипажу?

— Еще нет.

— Согласен с вами, это лишь вопрос времени. Но меня больше интересует история отношений Дадли и факультета астрономии в университете. Уверен, вы скромничаете, и на самом деле ему приходилось вести героическую борьбу — борьбу за признание, борьбу за средства, и так год за годом. Именно так представляется мне личность вашего супруга.

— Я очень горжусь им.

— Вы не могли бы назвать мне кого-нибудь из его прошлых спонсоров? К примеру, какой-нибудь образовательный фонд, оказавший поддержку финан­сами или техническими ресурсами.

— Пожалуйста. Это и «Первый прогресс» Франктона, и фонд «Перспектива» с Сент-Джеймса, и Кинсфордский институт поддержки чистой науки — все они предоставили весьма значительные вклады, но самое значительное единовременное пожертвование поступило от благотворительного общества «Кокс», базирующегося на Земле.

— Удивительно, что земная благотворительная организация поддерживает ученых здесь.

— Я уверена, они оказывают помощь фундаментальным исследованиям в университетах по всему Содружеству.

— И как долго руководство «Кокса» оказывает поддержку факультету ваше­го мужа?

— Одиннадцать лет — как раз с тех пор, как мы здесь обосновались.

— А кто они такие?

— Кто?

— Руководители этой благотворительной организации?

— Я не знаю. Все общение шло через унисферу. Они никогда не посещали нас. Думаю, наш факультет для них всего лишь один из тысяч проектов.

— И даже сегодня их не было?

— Нет, боюсь, что нет. Как говорится, стоит ли ехать в такую даль ради бутерброда и бокала вина.

— Ну хорошо. А что же заставило профессора Боуза выбрать для наблюдения Пару Дайсона?

— Расстояние. Гралмонд расположен очень удачно для наблюдения за окутыванием, хоть никто и не ожидал, что оно станет таким драматичным событием.

— А может, он ради этого и выбрал Гралмонд? Профессор и раньше интересовался Парой Дайсона?

— Нет, не особенно. Он ведь занимается исключительно астрономией, а окутывание хоть и удивительное, но не естественное явление.

— Значит, он начал наблюдение после своего приезда сюда?

— Да.

— А что на это сказали в руководстве университета?

— Ничего. Дадли сам вправе выбирать объекты изучения для своего факультета.

— А спонсоры? У них тоже не было возражений? Это ведь, как правило, организации, занимающиеся чистой наукой.

— Брэд, вы что, ищете какой-нибудь скандал?

— О небо, нет, конечно! Я давным-давно не работаю с любителями навоза вроде шоу Барон. Я просто хочу узнать историю. Чтобы создать хорошую ста­тью, необходимо знать все истоки. Все это не обязательно будет использовано, но детали придают материалу достоверность. Извините, я начал читать лекции. Я уже много лет занимаюсь этой работой.

— Это еще не лекция. Вот если бы вы прожили какое-то время с Дадли, вы бы узнали, что такое настоящая лекция. «Черт! Не слишком ли горько прозву­чало?»

— Конечно. Итак, что же сказали спонсоры?

— Они оказали поддержку, особенно «Кокс». В сущности, Пара Дайсона фигурировала в контракте на пожертвование, они хотели, чтобы наблюдение велось до самого конца.

— Они знали?

На долю секунды Венди почудилось, что его продолговатое лицо вспыхнуло торжеством. Это было очень странно. Она считала, что давно живущие люди более сдержанны в своих эмоциях.

— Это так важно?

— Нет, ничуть, — ответил он с вежливой улыбкой, более соответствующей его изысканному облику.

Затем он с самым доверительным видом слегка наклонился к ней:

— А теперь скажите, как ко всему этому отнесся декан? Вероятно, он был потрясен, когда один из его профессоров стал самым знаменитым ученым Содружества?

Венди скромно опустила взгляд на свой бокал.

— Этого я не могу сказать.

— Что ж, ладно, стоило хотя бы попробовать. Я должен поблагодарить вас за то, что в такой день вы уделили мне время для беседы.

— Это все?

— Да. — Он вежливо склонил голову, а затем поднял палец. — Еще одно: когда увидите Паулу, передайте, пожалуйста, от меня, чтобы она перестала концентрировать внимание на деталях. Значение имеет лишь общая картина.

— Не понимаю. Я не знакома ни с одной Паулой.

Он усмехнулся.

— Скоро познакомитесь.

С этими словами мужчина шагнул в толпу гостей, оставив Венди удивленно смотреть ему вслед. Его непонятное послание не только смутило, но и слегка рассердило ее.

С начала приема прошло два часа, когда эл-дворецкий сообщил Дадли, что его вызывает полиция.

— Ты шутишь! — воскликнул Дадли.

— Нет, ничуть. Приехали две патрульные машины. Ваш сосед вызвал их, заметив незнакомого мужчину, выходящего из вашего дома.

— А что говорит домовая система?

— Домовая система, по-видимому, вышла из строя.

— Черт бы ее побрал!

— Вы приедете? Полицейские говорят, что дело серьезное.

— Приеду, приеду!

И вот ему пришлось прервать беседу с председателем острова Орфея, который предлагал серьезное спонсорское соглашение относительно оборудования обсерватории — вероятно, распространявшееся и на «Второй шанс», — отдать бокал с вином хорошенькой официантке, улыбающейся и знавшей его имя, а потом бродить по холлу и разыскивать Венди. То обстоятельство, что она тоже искала его, ничуть не помогло. Они оба решили не прощаться с деканом.

«Карлтон» довез их до дома. Дадли, развалившись на своем сиденье, осознал, как сильно он напился. Но вино было отличным, а официанты то и дело наполняли бокал. Венди, глядя, как он с излишней осторожностью выбирается из машины, наградила его неодобрительным взглядом.

У двери их двухэтажного дома супругов поджидал констебль Брамптон. Как и у всех в этом жилом микрорайоне, темно-зеленая входная дверь была сделана из местного дерева, оправленного в раму из углеродистой стали. Окна были выкрашены белой краской, а стекла переведены в режим полной непрозрач­ности. При приближении Боузов полицейский небрежно отсалютовал.

— Видимых повреждений не обнаружено, — доложил он. — Но нам необходимо, чтобы вы вошли и посмотрели, все ли на месте.

Венди с любопытством заглянула в открытую дверь.

— А вы уверены, что они ушли?

— Да, мэм. Мы все тщательно проверили. Внутри нет никого, кроме наших людей.

Он жестом пригласил их войти.

Дадли не заметил никаких следов ограбления: ни разбитых вещей, ни опрокинутой мебели. Единственное, что его озадачило, — это отсутствие отклика от домовой системы.

— Что произошло? — спросил он.