На волне космоса (сборник)

— Чепуха, мой мальчик! — произнес Моррисон. — Скоро вы будете гулять здесь так, словно вы здесь и родились. Во всяком случае, публика ожидает, что председатель Линии Лайонса будет жить в обстановке, которая соответствует его положению.

— Думаю, что так. — Загорелый лоб Лайонса наморщился. — Но мне кажется, это неправильно. Вы построили космический корабль, а я летал в нем. В последние десять лет я имел дело с кругосветными ракетами и считался одним из лучших пилотов. Вот и все.

— Но если люди хотят, чтобы ты был председателем компаний, Джозеф, — заговорила мать, — то этого достаточно.

— Конечно, если это может помочь межпланетным полетам. Я только этого и хочу.

— Совершенно верно, майор, — подтвердил Бентли, кладя На стол пачку бумаг и держа в руке перо. — Угодно вам подписать вот здесь, внизу?

Лайонс послушно нацарапал внизу свою подпись.

— Что это такое? — спросил он.

— Документация на Линию Лайонса. Вы согласились стать председателем компании.

Моррисон сложил бумаги, спрятал их в карман и пожал Лайонсу руку.

— Мы покидаем вас, мой мальчик. Спите. Мы увидимся с вами завтра.

Мать поцеловала его и тоже ушла вместе с Сидом. Вошел дворецкий.

— Обед подан, сэр. Если вам угодно спать, ваша спальня готова.

Он чувствовал себя голодным и усталым. Ему удалось поесть, несмотря на армию слуг, все время сменявших перед ним тарелки. Он едва дождался того, чтобы лечь в мягкую постель с прохладными белыми простынями.

В спальне он начал расстегивать «молнию» на своей нарядной синей куртке и вдруг приостановился. Рука его ощутила выпуклость в нагрудном кармане. Он был так ошеломлен этим днем, что совсем забыл о ней, хотя никогда не думал, что это возможно. Осторожно он достал из кармана статуэтку.

Это была цветная фотостатуэтка, сделанная из специальной пластмассы. Всякий узнал бы в ней произведение скульпторкамеры, но сама статуэтка удивила бы каждого.

— Леэли, — прошептал Лайонс.

— Вернись ссскорррее, Джо! — услышал он, словно эхо, нежный, тихий голос.

— Ох, я и хотел бы вернуться, Леэли, — прошептал он. — Но, кажется, пока что не смогу. Но рано или поздно я вернусь к тебе, Леэли, дорогая, вернусь, как только меня отпустят отсюда.

Он осторожно поставил фигурку на ночной столик и разделся. Возвращаясь с Марса, он с наслаждением вспоминал о бодрящих холодных душах, которые нельзя было принимать на корабле из-за невесомости. Но сейчас он был слишком утомлен, чтобы мечтать о чем-либо, кроме постели. «Странно, — грустно подумал он, — как изменились мама и Сид: в них нет никакой теплоты. Не то что Леэли, всегда такая искренняя и ласковая».

Кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Сида. Мать, улыбаясь, стояла у кровати.

— Господи, — сказала она, — и устал же ты, наверно! Проспал почти сутки.

Он зевнул, потянулся, потом отбросил одеяло и спрыгнул с постели.

— Ну, конечно, мне уже лучше. Я наверняка проспал бы неделю, если бы вы меня не разбудили.

— Извини, Джо, — сказал Сид. — Я должен был тебя разбудить. Сегодня вечером в твою честь состоится большой банкет — официальный прием и всякое такое, и тебе придется сделать первое заявление о новой компании.

— Ох, Сид, — пожаловался Лайонс, — я надеялся получить свободный день! Мне хотелось повидаться со старыми товарищами, пилотами…

— Некоторые из них будут на приеме, — прервал его Сид. — Но, Джо, ты должен, наконец, научиться смотреть на себя иначе. Ты сейчас самая крупная фигура в мире. Все зависит от тебя, и ты не должен нас подвести.

— Что ты хочешь сказать?

— Ну, вот сегодня вечером большой прием. Ты делаешь заявление, и публика начинает интересоваться. Завтра ты инспектируешь межпланетный корабль, который должен отлететь к вечеру. Публика покупает наши акции, понятно?

— Межпланетный корабль? — переспросил Лайонс. — Куда?

— Наши ученые исследуют твои записи и фильмы и все прочее. Они внесут в механизмы все изменения, какие понадобятся.

— Корабль летит на Марс? — настойчиво спросил Лайонс.

— Да. Это первый в Линии Лайонса.

— Ох, если бы только и я был там! — воскликнул Лайонс.

Но это было невозможно. Он был обязан прежде всего исполнять свой долг.

— Что это такое, Джозеф? — спросила мать. Она держала в руке фотостатуэтку. — Кто это?

— Леэли, девушка-марсианка, — ответил он. — Я… я хочу жениться на ней.

— Жениться на ней? На этом меднокожем пугале? О Джозеф! Земные девушки гораздо красивее!

— Это защитная окраска, — возразил он. — Защищает от актинических лучей.

— Но она марсианка! Может быть, она даже не человек!

— Нет, человек. Ее предки бежали с Земли перед одним из ледниковых периодов.

Сид понимающе усмехнулся.

— Дикарка, Джо, верно?

— Леэли, потомок утонченной, культурной марсианской расы, — дикарка? — Лицо у Лайонса побелело, кулаки сжались.

— Ты бросишь ее ради меня? — умоляюще сказала мать.

— Но, мама…

Они услыхали, как открывается дверь лифта.

— Это Моррисон и Бентли, мама, — быстро произнес Сид. — Выйди и поговори с ними. Я помогу Джо одеться. — Когда она вышла, он обратился к брату: — Не огорчай маму, Джо. Ты ведь знаешь, что не можешь вернуться туда и жениться на своей марсианке. Твое место здесь, и ты должен помогать развитию межпланетных сообщений. Кроме того, ты знаешь, как мама тревожится за нас: отец погиб в катастрофе, каждый из нас может погибнуть так же. Моррисон хочет жениться на ней, если дело выгорит, и он ей очень нравится. Это будет большой помощью для всех нас.

— Да, я знаю, — с сомнением произнес Лайонс. — Я сделаю все, что потребуется, но когда кончу, то почему бы мне не вернуться на Марс?

Сид не ответил, но лицо у него было мрачное и рассеянное. Лайонс дал облечь себя в парадный костюм из красной стеклянной ткани, пристегнул зеленый плащ и надел шапочку без полей. В штатском платье он чувствовал себя неудобно, но все же вид у него был изящный и приметный.

За дверью комнаты стоял дворецкий с подносом. Лайонс взял у него стакан и выпил живительный завтрак-коктейль, потом последовал за Сидом в гостиную. Там были Моррисон, Бентли, мать и какая-то красивая девушка. Гости пожали ему руку.

— Как вы переменились, майор! — сказал Моррисон. — Ничего так не помогает, как хороший сон. — Он подвел к нему девушку. — Это Мона Трент, самая прекрасная и знаменитая из телевизионных звезд.

— Как поживаете, мисс Трент? — пробормотал Лайонс.

— Никаких мисс. Называйте ее Моной и будьте к ней очень внимательны, — заявил Бентли. — Подумайте о том, какая это будет реклама: вы двое сейчас — самые популярные молодые люди в мире!

Мона пленительно улыбнулась и взяла его под руку, когда они входили в лифт. Но, спускаясь на первый этаж и идя по коридорам в обширный бальный зал, переполненный людьми и радиотелеаппаратами, Лайонс не переставал удивляться тому, как он может помочь межпланетному сообщению, ухаживая за красивой телевизионной актрисой.

Когда они вошли, все в зале вскочили. Лайонс снова почувствовал нервное напряжение. Со всех сторон протягивались руки, он послушно пожимал их. Ему сунули какую-то бумагу, подтолкнули его к батарее радио- и телепередатчиков. Глядя в бумагу и стараясь не думать больше ни о чем, он ухитрился довольно гладко прочитать свою речь.

Потом все сели за стол; к Лайонсу обращались с речами, а Мона сидела справа от него, глядела на него обожающе и сердитым шепотом требовала, когда никто не слышал, чтобы он был внимательнее к ней. Он пассивно выслушивал бессмысленную чепуху, которую она шептала ему, только чтобы обратить на себя его внимание.

— Не глупите, — почти беззвучно шепнула она, пока ее глаза сладко смотрели на него. — Улыбайтесь, смейтесь! Это для эффекта.

Он попытался, но шептать ей разные глупости было свыше его сил. Он был искренним человеком, как большинство пилотов. Он понимал стратегическое значение любезности с акционерами, которые будут способствовать успеху ракетных полетов, но не знал, зачем ему делать вид, будто он влюблен в популярную актрису.