Операция «Гроза плюс» (СИ)

И вот он — первый запуск дизеля снятого с хранения танка. Это как первый крик новорожденного, возвещающий о том, что он появился на этот свет. Первые метры, которые машина преодолела самостоятельно, а не на буксире, это, как первые шаги ребенка, пока еще робкие и неуверенные, но очень многообещающие.

Танки, САУ, БМП, КШМки, гусеничные тягачи, ЗСУ, БТРы, БРДМы, армейские «Газоны», «Кразы», «Уралы», «Камазы» и «Зилы»… Когда-то они были рождены для великой и ужасной последней войны, в которой должно было решиться все, и в которой не могло быть победителей. Теперь у них появился второй шанс, пойти в последний смертный бой, и, в этот раз, решить все, выйдя из него победителями. Это был шанс направить человечество к лучшей жизни, к звездам и новым свершениям, а не в засасывающую воронку Холодной войны, краха советской системы, и мрачной серой постистории Фукуямы-сана. Сейчас вся эта техника шла на встречу с человеком, который одной своей подписью на документе, одним словом, и даже одним кивком, мог решить все.

В этих боевых машинах сидели российские экипажи, самые лучшие, самые преданные своей стране. Обычно среди людей военной профессии, как правило, не водится поклонников мадам Новодворской. Но, все равно, особая ответственность лежала на Павле Архипове, или, как его за глаза звали российские остряки «товарище дважды майоре НКВД». Именно он давал добро на допуск того или иного человека туда, где он буквально рукой сможет дотянуться до товарища Сталина и других советских вождей.

Но, обошлось. То ли местные, российские коллеги хорошо поработали, то ли действительно народ, с пометкой в личном деле «УБД», подобрался особенный, чуждый низкопоклонству перед Западом и гомофильной толерантности. Это такие в своре время охранили Россию от окончательного развала, это об них обломали зубы такие выкормленные западом хищники, как Масхадов, Басаев и Саакашвили. Они привыкли неполиткорректно называть вещи своими именами. Предателей они числили предателями, а героев героями. Святая правда суровых времен была им гораздо ближе, заунывного воя разного рода десталинизаторов и разоблачителей. Именно про таких как они, шестнадцать лет назад президент Путин сказал, — Мне не нужна охрана, когда я среди наших солдат.

Но, вот дошли, поднялся шлагбаум над КПП, и низенький белобрысенький красноармеец с детской улыбкой на лице глотал соляровый угар, глядя на проходящих мимо стальных монстров. Кто знает, может через год эти машины спасут жизнь ему, его семье и всем его соседям и знакомым. Маленькую белорусскую деревню, в декабре сорок второго вместе со всеми жителями не сожгут латышские каратели, а сам он, перед тем, не упокоится в заваленном снарядом окопе в отчаянной мясорубке Смоленского сражения. Ничего этого этот мальчик пока не знает, а если и узнает, то не поверит. Сейчас же он видит просто новейшие секретные, а потому, никому неизвестные, советские танки, которые пригнали сюда для показа самому товарищу Сталину, кортеж которого проследовал на полигон получасом ранее.

Сегодня рано утром, никому ничего не объясняя, товарищ Сталин собрал у себя тех людей, которых он считал самыми преданными своими соратниками. Теми, кому можно было доверить две самые большие тайны в СССР. Во-первых, это был факт неизбежности предстоящей войны с фашистской Германией. А, во-вторых, факт контакта с потомками из Российской Федерации, лидеры которой предлагали превратить эту войну в нечто совершенно ни на что не похожее. Среди людей, удостоившихся высокого доверия были, конечно же, Лаврентий Павлович Берия, участвовавший в этом предприятии с самого начала, и фактически курировавший эту тему. Вторым по значимости человеком среди советских руководителей, привлеченных к этому проекту, был Лев Захарович Мехлис. Он испытал настоящий шок, когда, оставшись на Ближней Даче один на один со Сталиным, узнал от него все подробности событий произошедших за последние десять дней. Для Льва Захаровича известия о XX съезде и крахе СССР стали настоящей катастрофой, которую этот человек, впрочем, перенес довольно мужественно. Пока мы живы, еще ничего не предрешено окончательно, тем более что возглавляемая им Комиссия Советского контроля должна была сыграть немаловажную роль в последующих событиях. Ни в коем случае ничего нельзя было пускать на самотек, товарищи на местах могут такого нарулить, что ни на одну голову не налезет. В заключение разговора товарищ Сталин передал Льву Захаровичу отпечатанный на печатной машинке список из двух десятков фамилий, возглавлял который всемирно известный любитель постучать по столу ботинком, и сажать кукурузу в тундре.

— Есть мнение, — сказал он, — что Госконтролю необходимо обратить особое внимание на этих товарищей. Мы хотим знать — они действительно нам товарищи, или попутчики, обманом затесавшиеся в наши ряды в своих корыстных интересах? Я поручаю это тебе, а не Берии, поскольку в деле не должно быть никакой политики. Халатность и растраты, воровство и хищения, пьянки и аморалки — это да; политики — нет. Никаких врагов народа. Все и в СССР и за рубежом должны видеть, что мы не проводим никаких репрессий, а просто наводим в доме порядок.

И будь осторожен. Нам нужно аккуратно вскрыть нарыв, а не изрубить больного топором. Никаких списков, лимитов и прочей ежовской дребедени, только сугубо индивидуальная работа. — Сталин вразвалку прошелся по комнате, — Лев, ты меня понял? Если ты в себе не уверен, я лучше передам это дело товарищу Берия, хотя он и так загружен выше головы. От этого дела зависит все будущее СССР.

Побелевший от волнения Мехлис вскинул подбородок и ответил, — Спасибо за доверие, товарищ Сталин, я справлюсь.

Последнему, четвертому приглашенному, Клименту Ефремовичу Ворошилову, товарищ Сталин ничего объяснять не стал. Просто позвонил ему полшестого утра по телефону и, сказав, — Климент, срочно приезжай на полигон в Кубинку, — повесил трубку. Тиран и диктатор, что поделаешь.

Ни маршал Тимошенко, как нарком обороны, ни генерал Жуков, как начальник Генерального Штаба, ни маршал Кулик, как начальник ГАУ, не были приглашены на эти секретные смотрины, что обещало в будущем новые перестановки в высшем командном эшелоне РККА. Зато, тут были: генерал-майор Василевский, докладную записку которого Сталин прочел очень внимательно, что называется с карандашом в руках, и новый начальник ГАБТУ генерал-лейтенант танковых войск Яков Николаевич Федоренко не только присутствовал среди приглашенных, но и можно сказать исполнял роль гостеприимного хозяина. Маршал Шапошников на два дня отпущенный из российского госпиталя под честное слово, должен был прибыть вместе с колонной.

Сейчас, когда из-за поворота дороги, вслед за двумя легковыми машинами один за другим появлялись рычащие дизелями и лязгающие гусеницами бронированные машины все присутствующие на полигоне не могли отвести от них глаз.

Для сравнения, тут же у края поля, были выставлены ветераны минувшей Финской войны — новые тяжелые танки КВ-1 и КВ-2, новейший, только что принятый на вооружение средний танк Т-34, и самая последняя модель советского легкого танка БТ-7.

Разница между ними и пришельцами была видна сразу. Но, если присмотреться еще внимательнее, то можно было заметить, что, — Ба, да это же родня! — без БТ не было бы Т-34, а без Т-34 и КВ не было бы и Т-55, Т-62 и Т-72, которые так вальяжно въехали сейчас на полигон. Черт возьми, оно случайно так получилось, или эта яма была вырыта специально, но, въезжая на трассу, российские танки как бы кланялись своим далеким предкам, присутствующим здесь по полному праву.

Вслед за танками Т-72, Т-62 и Т55, на полигон въехали две башенных самоходки, «Акация» и «Гвоздика», похожие друг на друга как родные сестры, старшая и младшая. Следом за ними — две командно-штабные машины, командира батареи и старшего офицера, потом появился очень компактный гусеничный тягач, за ним ощетинившаяся четырьмя стволами калибра 23-мм зенитная самоходка со смешным названием «Шилка».

Потом показалась бронированная машина с маленькой пулеметной башенкой на восьми огромных колесах. Башня была маленькой, зато пулемет внушал уважение. За ней еще одна колесная машина, на этот раз двухосная, но тоже вооруженная крупным пулеметом. Как пояснил товарищу Сталину генерал-майор Василевский, это была бронированная разведывательно-дозорная машина. Вслед за БРДМ из лесу показалось несколько грузовиков разных марок, от вполне обычных по размеру трехтонок и пятитонок, до огромных гигантов, рассчитанных на перевозку от восьми до десяти тонн груза. Демонстрируя хорошую советскую родословную, они вполне уверенно продвигались вслед за танками, по раздолбанной в хлам трассе. В иную такую «ямку с водичкой» банальная эмка могла бы провалиться по самое не хочу, и даже знаменитая своей проходимостью полуторка ГАЗ-АА вполне бы могла сесть по самое пузо. А этим выходцам из конца века было хоть бы что. Они шли и шли друг за другом, уверенно ныряя в ямы, и вскарабкиваясь на ухабы.