Принцип "Земля" (СИ)

   На совещании Яну доложили, сколько техники они могут сейчас освободить для сдачи в аренду, чтобы не нарушить свои сроки строительства.

  ***

   "Долбанная работа, - ругался мысленно Герасим. - Нееет, работа водителем в парке директорских авто, конечно, не плохая, позволяет держать солидный внешний вид, а точнее заставляет. Даже направляют на специальные тренировки. Но если бы при этом была возможность нормально высыпаться!"

   Он снова прикинул время. Это тянется уже года полтора. С тех пор, как нарисовался этот новый ночной управляющий гаражом - так гордо здесь назывался простой сторож.

   "Не плохо устроился, этот Васили?с, - продолжал возмущаться Герасим, выгребая мусор с пассажирских сидений. - Васи?лис, Васили?с... И Наум спелся с этим Василием! Или наоборот! Как его смена, так... повадился брать машину шефа, зараза, для своих покатушек! Ну, и бери, езди сам! Нет, ему надо с водителем!

   И шеф, вездесущий, всеполезный... укатил за город! На своей машине. Видимо, вообще полный бордель, что даже передо мной не захотел светиться.

   А этот, конечно, не упустит момента! Тем более его смена! Закрыл гараж! И колеси до утра! Лекс и Герасим все равно железные!"

   По завершении этого ночного веселья Василий попросил Герасима выбросить его дома, чтобы привести тело в порядок, но предусмотрительно отправил Герасима в гараж, чтобы тот привел в порядок технику.

   Вернувшись в гараж, Герасим причесал, прилизал машину и блестящую оставил, не заметив, что одна из задних дверей не плотно прикрыта. В гараже тишина. До начала рабочего дня оставались уже скорее не часы, а минуты, смысла ехать домой не было, тем более и не на чем - общественный транспорт закрыт, а служебку он не решался бросать дома под окном.

   Вышел в комнату персонала, плюхнулся на черный кожаный диван, слегка задев белый стол, и вздрогнул от неожиданного шелеста крыльев.

   В одной из глубоковатых узких высоких оконных ниш, отделанных черной плиткой, но с белыми матовыми стеклами, ютились две маленькие птички, попавшие сюда, предположительно, через приоткрытую фрамугу вверху, по-хозяйски кем-то оставленную. Это были два волнистых попугая. Оба они были зеленоватого оттенка, контрастировавшего с окружающей черно-белой обстановкой.

   Один из попугаев, видимо она, подчеркнуто напугано уткнулся носом в угол. Второй, получается защитник, как раз и гремел крыльями, после чего придвинулся ближе к подруге и внушительно нахохлился.

   "Откуда они взялись, и сколько они налетали, прежде чем забиться сюда?" - подумал Герасим.

   Он, не спеша, приблизился к птицам. У храброго уже хватало сил только на то, чтобы что-то вяло бубнить.

   Герасим стал думать, что же с ними лучше сделать: "Выпустить в окно? Так они оттуда сами искали спасения. Оставить здесь? Не порядок. Клетка нужна! И объявления расклеить! Вдруг хозяева ищут?"

   Он снова посмотрел на пернатых. Своим свойственным пташкам глуповатым видом они, казалось, ни о чем и не просили. Ни о чем конкретном. Но только о хорошем. О милости. "Покормить бы вас! - подумал Герасим и забегал глазами по комнате. - А у меня ничего и нет, - очередной беглый взгляд на птиц продолжил мысль, - впрочем, как и у вас. Только капля себя на двоих".

   Он присел на диван, чтобы собраться с мыслями и все-таки что-то решить с попугаями, но сам не заметил, как отключился.

  *

   Наум примчался на работу ни свет ни заря.

   - Срочные дела! - как он потом объяснился своему корешу Василию, успевшему оказаться вовремя на месте. Запыхавшийся Василий как раз только успел отдышаться. - Нужна машина...

   Вошел Наум через гараж, где бросил свою машину, прямиком в дежурку, мимоходом оглядев свою служебную и обратив внимание на не плотную дверь.

   Они вместе прошли в комнату персонала, Наум сказал, есть, мол, пять минут выпить кофе. Василий очень согласился. Кофе и ему был весьма кстати.

   Здесь они увидели уснувшего Герасима.

   - Это еще что? - надменно спросил Наум. - Это мне сейчас с ним ехать?

   - Он вроде в порядке, - прищурившись, попытался обойти острые углы Василий.

   - Куралесил что ли всю ночь? - продолжил Наум. - Да небось еще на служебной машине! - Тут в его голове еще всплыла дверь. - Стопроцентно! Даже двери не позакрывал. Сейчас мимо шел, обратил внимание.

   - Ну, в гараже же. Не страшно, - снова сделал робкую попытку замять тему Василий.

   - Не, ну, мы знаем, что водители иногда берут машины пофорсить...

   - Я проверю по журналам, когда он заехал. Ключи не сданы, кажется.

   - Да это мы по распечаткам навигатора проверим. Точнее будет. Но чтобы так вот на утро вхлам!? - сильнее прежнего возмутился Наум. - Это же он так может и на улице бросить машину не закрытую. А ты знаешь, сколько она стоит? А сколько стоит то, что в нее напичкано? Рассчитать его нужно нахрен!

   В голове Василия строились какие-то мысли, но с таким трудом, что так и не успевали воплощаться в аргументы.

   Герасим, подремав не более двух часов, от голосов сразу проснулся, но слушал дифирамбы в свой адрес молча. Он смущенно поздоровался с присутствующими, тоже налил себе кофе и присел за другой стол, механически похлопав себя по карманам, убедившись, что ключи на месте.

   - А что, Герасим? Как ночь прошла? - разродился прямо таки сочувствием Наум.

   Герасим еще приходил в себя.

   - Нормально все. Просто задержался, машину мыл, домой уже не на чем было ехать.

   - Ага, я и вижу. Двери все нараспашку!

   Фраза глубоко не врезалась в утреннее сознание Герасима, наткнувшись на убедительную подсознательную уверенность, что он проверял машину, все было в порядке. Он не ответил. Это, однако, только усилило подозрения Наума в том, что колесил Герасим ночью добро.

   - Надо кончать с этим беспределом, - шепнул он своему компаньону. - Поразбивают еще нахрен служебные машины. Вот уж, думаю, Ян Константинович добрым словом никого не помянет по такому случаю.

   Василий что-то невнятное поддакнул.

   - Уволю его от греха подальше, наверное, - заключил Наум. - Или пускай его другому кому дадут. Себе возьму путевого. Хватит. Сколько лет уже с этим маюсь, - заключил Наум, попытавшись на обрывке фразы вспомнить хоть какой-то замаенный эпизод, но так и не смог.

  17.

   Время занудно-медленными рассветами и никогда не заканчивающимися закатами шло в какую-то свою сторону, не давая людям понять, куда именно. А людей становилось все больше. Уже никто не замечал появления новопробужденных, даже несмотря на их круглые глаза, пока они сами не признавались, что ничего не понимают в происходящем.

   Эмили уже едва ли смогла бы собрать ту компанию, с которой они прожили в общей сложности две дремы и один голод. Много это было или мало? Она думала об этом. Но ответ требовал дополнительного условия "Много для чего?". Ведь если для чего-то важного, то, может, и не долго. А важного она придумать или припомнить не могла. Хотела бы она их снова видеть? И этого она тоже не знала. Их и тогда с трудом объединяло только полное непонимание ситуации и отсутствие других людей.

   А теперь, когда они больше не заперты на одном этаже, когда хотя бы что-то уже было вполне конкретно, когда у всех появились более подходящие компании: разговаривающие на том же языке, того же цвета кожи, граждане одной страны, приверженцы одной религии... Теперь им было бы трудно друг друга понять, даже разговаривай они все на одном языке. А тенденция появления общего языка, хотя и появилась в самом начале, сошла на нет с ростом численности.

   Таким образом, появился и вырос сепаратизм. И чем больше становилось людей, тем более осмысленным и, что особенно, злым он становился.

   Ситуация усугублялась полным отсутствием занятий и тем, что на каждом этаже было всего две лестницы и только одна столовая. Людям поневоле приходилось сталкиваться и скапливаться в этих местах.