Фантомное чувство (сборник)

Потом, есть еще и свет. В основном это голубой отраженный свет Нептуна, причем такого оттенка, который человеческий глаз не различает — равно как и более яркие оттенки красного и оранжевого на Сатурне. Но Нептун к тому же попросту очень тусклый: в десять раз менее яркий, чем Сатурн, и в тысячу раз слабее света Земли, видимого с Луны. Да и само Солнце здесь лишь светящаяся точка — все еще ослепительная для незащищенных глаз Флойда, но уже не теплое сияние, как во внутренней системе. Тут оно лишь прокол в ткани Вселенной, отблеск чего-то еще более далекого, чуждого и враждебного, чем сам Нептун.

Во всяком случае, так говорит Флойд. Только в местах вроде этого, добавляет он, можно по-настоящему понять, что такое внешняя система.

Как ни странно, когда он говорит нечто подобное, я максимально приближаюсь к пониманию Флойда.

1. Флойд

Бывает, я не продумываю все как следует. Только Бритни в этом не признаюсь. Когда она за что-то берется, то размышляет исключительно о деле. За фемтосекунды, когда захочет.

А не подумал я на этот раз как следует о нептунской экономике. Отчасти из-за того, что впервые в жизни экономика не была для меня на первом месте. Благодаря Бритни я стал богат или, как минимум, вполне обеспечен. Мы получили три процента от самой богатой алмазной шахты в системе и, хотя она начнет добычу только года через два-три, могли очень неплохо жить на аванс.

Есть люди, которым денег всегда мало. Именно подобному типу мы с Бритни обязаны своим богатством. Но мне, в отличие от него, хотелось лишь получить небольшой дополнительный доход, пока шахта не начнет выдавать алмазы. К тому же я полагал, что подзаработать окажется нетрудно: будучи владельцем единственного приличного буксира в системе Нептуна, я рассчитывал, как минимум, на умеренный спрос на свои услуги.

Я только одно не принял в расчет. Хотя с энергетической точки зрения Нептун ненамного дальше Сатурна, с точки зрения времени это так. Если взять ЭМК — электромагнитную рельсовую катапульту — и запустить к Нептуну контейнер с достаточно высокой скоростью, чтобы он прилетел туда прежде, чем доставка груза потеряет смысл, то контейнер будет нелегко гравитационно затормозить, а еще труднее догнать и перехватить раньше, чем он умчится на половину расстояния до Альфы Центавра. Кроме того, на Нептуне есть лишь одна, самая примитивная ЭМК, поэтому доставка грузов во внутреннюю систему ограничена медленными выстрелами к точкам назначения, которые могут оказаться на расстоянии нескольких лет полета контейнера. А когда нет экспорта, то нет и дохода. Нет дохода — нет импорта. Если не считать шахты по добыче редкоземельных металлов на Наяде, у нас здесь всего два типа соседей: разорившиеся геологоразведчики, надеющиеся на чудо, и привыкшие выживать в любых условиях личности, посланные сюда каким-нибудь трастовым фондом, которым чудеса не очень-то и нужны. И те, и другие привыкли рассчитывать только на себя.

Если честно, не очень-то мне была и нужна эта дополнительная работа: я могу продержаться на свежих овощах, соевом твороге и подобной нехитрой еде, зарабатывая ее перевозкой грузов для гидропонных ферм. Но отшельник, подписавший контракт с трастовым фондом, из меня получился бы плохой. Мне хотя бы иногда необходимо заняться делом более серьезным, нежели разглядывание собственного пупка — или чем там эти парни занимаются, лишь бы убить время. Ладно, может быть, все они мысленно пишут великие романы. В любом случае для меня в этом слишком много самоанализа.

Бритни, разумеется, давно научилась справляться с такими проблемами. Благодаря процессорам с фемтосекундной скоростью работы время для нее течет иначе, поэтому ей всегда приходилось творчески изобретать способы отвлечься в реальном мире, где события могут разворачиваться немного тягуче или тяжеловесно.

Если долго ее слушать, то и говорить начинаешь примерно как она. Я бы просто сказал «медленно». Или «очень медленно». Когда мы сюда летели, запущенные с помощью ЭМК от Сатурна, то полет занял почти целый год, и он продлился бы еще дольше, если бы я не потратил немалую часть наших алмазных денег на высокоэнергетический разгон.

В каком-то смысле подобное путешествие не очень отличается от впечатлений первопроходцев, шагавших по тропам Орегона или Калифорнии. Разница лишь в том, что при ходьбе можно измерять продвижение шаг за шагом. В космосе же ты просто дрейфуешь. Поэтому я подключил корабельное освещение к аккумулятору, который мог подзаряжать от «бегового кольца» или велосипеда. Нет упражнений — нет света. Хороший стимул поддерживать себя в форме, а заодно у меня появлялось ощущение, будто я путешествую пешком на манер первопроходцев. Так я путешествовал сам, когда был моложе.

Бритни я об этом почти не рассказывал. Она, наверное, запомнила целую библиотеку по психологии и готова пересказать тысячу и одну вещь из того, что там написано про особенности моей личности, которых я предпочел бы не знать. Одним из ее способов проводить время стало отщипывание кусочков от нашего алмазного аванса на оплату широкополосного канала связи с Землей, где она постепенно собрала коллекцию из дюжины дипломов доктора философии [15] примерно в таком же количестве университетов. Вряд ли в любом из них догадались, с кем имеют дело. Разумеется, она проявляла осторожность и не заканчивала университетский курс быстрее, чем самый башковитый студент-рекордсмен. И регистрировалась она всякий раз под иной версией своего имени: Бриттани, Бриттени, Бритт… Эшман, Асман, Асбой. А потом училась всему подряд: от английской литературы до кварковой механики.

Я уже давно отпахал свое в колледже и, хотя никогда не сожалел о годах учебы, до сих пор не скажу точно, какую пользу она мне принесла. Бритни же говорит, что для нее получение очередной ученой степени — нечто вроде упражнения по созданию интеллектуального обруча и проверки, сможет ли она сквозь него прыгнуть. Она точно единственное существо во всей системе, которое считает такое развлечением.

Кажется, именно Бритни предложила слетать на Наяду, хотя через какое-то время я и сам бы туда отправился. Шахтерам пока ничего не требовалось, но они, пожалуй, были единственными нашими клиентами, которые не стали бы расплачиваться овощами, поэтому имело смысл заглянуть к ним и познакомиться.

Во внешней системе не очень-то много товаров, которые можно с прибылью оттуда экспортировать, даже имея хорошую ЭМК. Во-первых, это алмазы. Во-вторых, самые редкие из редкоземельных металлов. Пусть даже диспрозий и скандий подешевле алмазов, зато они почти столь же полезны. Попробуйте-ка построить без них электромагнитную катапульту.

Фактически, если бы на Наяде не отыскалась жила редкоземельных металлов, на Нептуне, возможно, даже не построили бы ЭМК. [16] Материалы для основного каркаса катапульты можно найти где угодно, зато те, что нужны для работы электродвижущей системы с высокой напряженностью поля, еще надо как следует поискать. И хотя некоторым из местных отшельников было по карману заказывать и доставлять сюда нужные материалы, к чему им было утруждаться? Эти парни не намеревались когда-либо возвращаться.

Оказавшись на Наяде, первым делом смотришь вверх. Так делают все, как сказал мне Джон Пилкин, здешний бригадир и главный инженер, едва я посадил корабль и закрепил его подпорками, чтобы тот не опрокинулся. Местная сила тяжести всего 0,2 процента от земной, но этого как раз достаточно, чтобы попасть в серьезную беду, если забудешь об этом.

Вторым, третьим, четвертым и пятым делом ты опять-таки смотришь вверх. Наверное, делать это не устанешь никогда. Может показаться, что это не отличается от разглядывания Нептуна из космоса, но каким-то образом из-за силы тяжести, пусть и ничтожной, большая голубая планета над тобой кажется еще больше.