Буря над Колдуном. Испытание в Иноземье. Добыча Предтечи

У неё не было часов, чтобы судить о течении времени, и не осталось достаточно чётких воспоминаний, чтобы получить нечто большее, чем куски и фрагменты того, что она испытала, узнала, увидела в том другом месте, иноземье. Её новые знания уходили в область подсознательного и всплывали на поверхность сознания лишь в те моменты, когда возникала необходимость, а она даже не подозревала о существовании в глубинах своей памяти таких тайников.

Она снова и снова просыпалась в своей комнате с окном всё той же Чарис Нордхольм, являясь при этом ещё и кем–то другим, кто получал знания, неведомые людям. Она могла слегка прикасаться к этой могущественной силе, удерживать небольшую её часть, но тайны проскальзывали мимо её сознания, как сквозь пальцы вода, зачерпнутая из океана.

Временами она чувствовала разочарование в своих учителях, какое–то раздражение, словно они находили её абсолютно тупой именно тогда, когда на неё вот–вот готово было снизойти откровение, хотя часто собственная бестолковость вызывала гнев и стыд и у нее самой; к сожалению, девушка никак не могла преодолеть подобные ограничения, хотя она старалась изо всех сил.

Так что же на самом деле было сном: её существование в том, ином мире, или же когда она пробуждалась? Чарис знала об этой комнате и о Цитадели островного королевства вайверн, частью которой та являлась, как и о других комнатах в других местах, находившихся, как она уже знала, не в этой твердыне вайверн. Переносилось ли во снах и её тело? Девушка танцевала и бегала по песчаным берегам вместе со спутниками, которые радостно играли с тем же чувством счастливого освобождения, которое познала и она. И девушка верила в реальность происходящего.

Чарис научилась связываться со своей пушистой приятельницей, по крайней мере, в той плоскости. Её звали Тссту; являясь представителем редкого лесного вида, уже не животное, но ещё не вполне «по–человечески» разумное существо — она представляла собой то переходное звено, которое уже столько веков искал род Чарис.

Тссту и вайверны, как и их существование–полусон, куда она переносилась, вскоре стали для Чарис привычными, и она всё дальше и дальше проваливалась в их памяти во всё менее и менее реальные миры. Но должно было наступить и пробуждение, внезапное и шокирующее, как если бы воин, очнувшись ото сна, увидел перед собой смертельного врага.

Это произошло в один из периодов, когда, на взгляд Чарис, она находилась в реальном мире — в Цитадели на острове, где–то далеко–далеко от фактории. Её спутница по имени Гита обратилась к ней с просьбой разделить с ней сон. Молодая вайверн, похоже, пребывала в каком–то задумчивом состоянии, и Чарис догадалась, что какая–то часть разума собеседницы связана сейчас с кем–то из её рода, находившемся где–то в ином месте, и если бы вайверны пожелали, Чарис могла бы тоже присоединиться к ним.

«Какие–нибудь трудности?» — она мысленно произнесла вопрос, инстинктивно коснувшись рукой мешочка на поясе, где находился её проводник — вырезанный из кости диск, подаренный ей вайвернами. Девушка уже научилась использовать его, хотя и с трудом, чтобы избегать опасности, как в случае с той тварью с раздвоенным хвостом, или для путешествий. Конечно, она не способна вызвать все могущественные силы да, наверное, никогда и не сможет. Даже Мудрейшая, Гисмей, Та–Кто–Читает–Иглы, ничего не говорила об этом, хотя Чарис не понимала, как удаётся самой старшей из вайверн читать фрагменты будущего.

«Нет, Разделяющая–Сны».

И тут же Гита исчезла, отправившись в Иномир. Выражение лица вайверн, когда она исчезала, — Чарис нахмурилась при виде его — было слегка встревоженным, и это беспокойство было связано именно с ней самой.

Девушка достала своего проводника, ощутила его ободряющую теплоту в ладони. Необходимо было чаще практиковаться с ним — это очень важно. Каждый раз, когда она вызывала могущественную Силу, она чувствовала, что становится всё более и более искусной. День выдался прекрасным, и Чарис захотелось провести его в одиночестве. Ведь ничего не будет плохого в том, что она воспользуется диском здесь, одна, на берегу острова? Да и Тссту стала какой–то беспокойной. А вернуться на тот мшистый луг для них обоих будет радостью. Мелькнуло и другое воспоминание — тот разведчик, что был там. Почему–то Чарис совсем забыла о нём, как и о фактории и торговцах, воспоминания о которых затерялись в таких далёких глубинах её памяти, что казались такими же нереальными, как и сны, в которые она отправлялась вместе с вайвернами.

Держа в ладони диск, девушка подумала о Тссту и тут же услышала из коридора ответное «М–и–и–р–р–и–и–и». Чарис нарисовала в уме тот мшистый луг, задала мысленный вопрос и тут же получила ответ — нетерпеливое согласие. Она подхватила маленькое существо, прыгнувшее ей в руки, прижала её к себе, подышала на диск и создала новую мысленную картину — луг, который она запомнила лучше всего, — с одиноким фруктовым деревом.

А потом Тссту вырвалась из объятий Чарис и принялась танцевать на задних лапах, в возбуждении размахивая передними, пока девушка не рассмеялась. Уже давно она не ощущала себя настолько молодой и свободной. Быть помощницей Андера Нордхольма означало забыть обо всём остальном и отдавать всю себя без остатка одному лишь делу. И это её беспросветное существование длилось, пока она не встретила вайверн, выходивших к ней из океанских волн. Но теперь уж нет, обойдёмся без всяких вайверн, здесь не будет никого, кроме неё — Чарис — и Тссту, и не нужно ни о чём беспокоиться в таком благодатном краю.

Чарис вытянула вперёд руки, подняла голову так, чтобы тёплые лучи солнца коснулись лица. Её волосы были связаны полоской той же зелёной материи, что и туника, которую она сейчас носила.

На этот раз ступни защищали от ран сандалии с подошвами из морских раковин, которые, похоже, невозможно стоптать, причём они были настолько легки, что казалось, будто она идёт босиком. Девушку охватило такое чувство, что ещё чуть–чуть и она, следуя примеру Тссту, начнёт танцевать на мшистом ковре. Она уже сделала несколько пробных шагов, когда услышала какой–то звук, который заставил её быстро нырнуть под укрытие веток дерева — гудение двигателя флаера.

С юга действительно приближался флаер. На вид он походил на обычный аппарат, используемый инопланетянами для полётов в атмосфере. Только на нём была эмблема Службы Разведки — планета, увенчанная золотым ключом. Флаер направился в сторону океана, туда, где находилась Цитадель.

За всё время, что Чарис находилась с аборигенами, они ни с кем из инопланетян, кроме неё, насколько она знала, не входили в контакт. Да и сами вайверны никогда не упоминали об этом. И Чарис впервые задумалась: почему она сама ни разу не поинтересовалась о правительственной базе, не сделала ни одной попытки заставить вайверн каким–нибудь образом доставить её туда? Похоже, она позабыла о своём роде, живя с обитательницами Колдуна. Что было так неестественно, что девушка, осознав это, ощутила сильное беспокойство.

— М–и–и–р–р–и–и–и?

Тссту шлёпнула лапой по её ноге. Наверное, она уловила мысль Чарис или, по крайней мере, её беспокойство. Но поведение животного не слишком утешало девушку.

Вайверны не желали, чтобы она возвращалась к своим сородичам. Да, это они вмешались в действия девушки, когда она впервые пробудилась, не позволив ей вернуться по своим следам на факторию, заставили её укрыться от флаера ночью и держаться подальше от разведчика. Да, от них она получала только доброту — и чувства, которые её сородичи назвали бы любовью, заботой, — и они обучали её. Но почему они взяли её к себе и пытаются отгородить её от представителей рода человеческого? Какой смысл им делать всё это?

Смысл… холодное слово, однако разум Чарис охотно, даже чересчур, ухватился за него. Джэган доставил её сюда как средство для установления контакта с ними — обладающими такими странными способностями и могущественной силой. А потом её искусно удалили с фактории и отправили на берег океана. И осознав это, Чарис наконец–то освободилась от колдовских чар, которые держали её в этом Иноземье вайверн.