Загадка Николы Тесла

Саров нашел в контактах адрес электронной почты директора музея. Написал длиннющее письмо. Расшаркался по полной программе, какие они молодцы и все такое прочее. Представился и наговорил о себе в три короба, какой он энтузиаст и как на Теслу молится, дал ссылки на свои статьи на разных сайтах и рассказал о проекте «Энциклопедии славянских народов». Написал, и рука не дрогнула, что был в похожем музее в Колорадо-Спрингс, но американцам до них, как от той же Америки до Австралии. У американцев все — новодел да муляжи, а у них — действующий экспонат. Что, действительно действующий? Да он бы полмира пролетел, чтобы посмотреть, как он действует. Они, к слову сказать, не собираются ли его запустить, для демонстрации? А если собираются, то когда? Не могли бы они его известить? А в конце пустяшная просьба: не затруднит ли господина директора прислать ему по факсу, а еще лучше по электронной почте схемку, что у них на сайте выставлена и на стенке в музее висит. Он ее с их разрешения и с непременной ссылкой на музей в Банбери на своем сайте вывесит. А если не разрешат вывешивать, так он ее просто в личный архив положит. Искренне Ваш, с наилучшими пожеланиями, с надеждой на плодотворное сотрудничество, шарк, шарк, шарк.

Саров посмотрел на часы: в Австралии глубокая ночь, или раннее утро, что ж, ответа ждать до завтра, ничего, подождем. Почему-то в том, что ответ непременно будет, Саров не сомневался.

Сэм тоже не сомневался. Он заявился вечером, и, застав Сарова за приготовлением нехитрого ужина, подключился к процессу, добавил кулинарных изысков. По ходу дела Саров рассказал ему, что, бродя в Сети, случайно наткнулся на упоминание о музее Теслы в Австралии, посмотрел сайт и даже написал письмо. Простое такое письмо и просто так, для знакомства, вдруг ответят.

— Ответят, — уверенно сказал Сэм, — сразу и ответят, за стол сесть не успеем.

Саров вспомнил свои расчеты, усмехнулся: — До ужина не ответят.

— Пари! — воскликнул Сэм, он заводной был по части пари, Саров это уже заметил.

— На что?

— Если я выигрываю, но мы вдвоем с удовольствием выпиваем по стаканчику виски..

Саров улыбнулся про себя: он, помнится, недавно спорил сам с собой на то же самое, удивительно они все же с Сэмом похожи! Улыбка выплеснулась наружу.

— А если проиграешь? — спросил он.

— Тогда мы выпьем каждый поодиночке, причем я — без всякого удовольствия.

— Отличное пари! — рассмеялся Саров.

— Ты, чем гоготать, лучше бы почту проверил, — сказал Сэм, — а я пока на стол соберу, ужин-то уже готов!

Ужинать сели не скоро, потому что ответ таки пришел. С приложенной схемой, которая ясно читалась, и с инструкцией Теслы, которой не было на сайте. Саров погрузился в их изучение. Действительно, передатчик, причем поразительно сочетающийся по параметрам с тем приемником, схему которого расшифровал Саров. Вот ведь совпадение! Только Саров задумался об этом, только вперил взгляд в потолок, как подоспел Сэм, молчавший до этого как рыба.

— А пишет-то чего? — нетерпеливо тряхнул он Сарова за плечо.

Письмо было длинным, под стать Саровскому. То же расшаркивание по полной программе, нарочито скромный рассказ о деятельности музея-лаборатории, сетования на ограниченность средств. Маленькая шпилька: наслышаны мы о музее Сэма Шитовски в Колорадо-Спрингс, куда нам до него. А потом о передатчике. Да, действует, последний раз прошлым летом запускали, правда, после очень долгого перерыва. Потому как специалистов нет, городок у них маленький, а установка уникальная, они к ней и прикасаться боятся. Когда последний раз запускали, такое началось! Замкнуло что-то, и все пробки в городке по-вышибало. Так что когда опять запустят, неизвестно. Задумчивым сел Саров за стол, не глядя чокнулся с Сэмом, выпил, съел ужин, не ощущая вкуса еды, потом сказал:

— Вы ведь прошлым летом не только копали? Вы ведь тут что-то испытывали?

— Вроде того, — ответил Сэм, — экспериментировали, да ничего не вышло.

— А что делали?

— Так ведь не вышло же, чего и говорить?

— Ну, как знаешь, — не стал давить Саров, — а еще немного поэкспериментировать хочешь?

— Это мы всегда готовы, — ответил Сэм, — а что делать будем?

— Да чего раньше времени говорить? — в тон ему сказал Саров. — Вот когда сделаем да получится что-нибудь, вот тогда это что-нибудь и будем обсуждать, если охота будет.

— Ну, как знаешь, — с легкой обидой в голосе сказал Сэм. — От меня-то что требуется?

Сароа взял несколько чистых листов бумаги, написал короткий перечень приборов с характеристиками, потом принялся рисовать разные детали, объясняя размеры и материалы. Это есть, это сделаю, это достану, говорил Сэм, делая необходимые пометки на тех же листах и поправляя некоторые рисунки Серова.

— А жидкий воздух нужен? — с какой-то даже надеждой спросил Сэм в конце.

— Жидкий азот, — в свою очередь поправил его Саров, — надеюсь, без него обойдемся. Он у вас тут дорог, даже дороже кока-колы.

— Это моя проблема, — сказал Сэм, — ты в голову не бери.

Серов если и взял что в голову, так это необходимость еще раз перелопатить бумаги Теслы на предмет упоминания жидкого воздуха.

Сэм уехал далеко за полночь, отвергнув все уговоры Серова остаться.

— Дел много, — коротко сказал Сэм, потрясая пачкой исписанных листов.

Дел было действительно много. И главная головная боль — передатчик в банбери. Как его запустить? Саров сел было писать подробнейшую инструкцию для директора музея, а потом вдруг вспомнил о Володьке Опенкине, который жил в Олбани. Не в том Олбани, что столица штата Нью-Йорк, в в том Олбани, что в Австралии. Куда только не разбросала судьба одноклассников, сокурсников, коллег и прочих знакомых Серова, вот и в Австралии трудится несколько человек, но на ум пришел именно Володька, потому что парень свой в доску, рукастый и с головой. За что и пострадал, шибко умных нигде не любят, даже и в Австралии, преподает теперь в каком-то коммунальном колледже, техникуме районного масштаба, в городе с населением — Саров залез в Интернет — в тридцать тысяч жителей, располагающийся вдали от основных культурных центров, но, с радостным удивлением констатировал Саров, поблизости от Банбери, всего-то километрах в двухстах. Да если бы и в тысяче, Володька для друга эту тысячу пешком отмахает. Через день Саров разговаривал с Опенкиным по телефону. Можно было и по мылу списаться, но по телефону надежнее, если что не так, можно уловить. Да и убедительнее получается, когда по телефону, нет у собеседника времени задуматься, как перед текстом на экране компьютера.

— Хочу сделать один эксперимент, описанный в бумагах Теслы, — перешел, наконец, к делу Саров после обмена последними, за три года, что они не общались, новостями.

— Что за эксперимент? — спросил Володька.

— Даже не хочу рассказывать. А то ты подумаешь, что я в Америке умом тронулся.

— Так-так, одна из безумных идей Николы Теслы?

— Вроде того, — ответил Саров, подцепил у Сэма выраженьице.

— А достаточно ли она безумна, как сказал бы старик Альберт, чтобы быть правдой?

— Старик Никола Альберта ни в грош не ставил, но на это он бы сказал: у этого молодого человека бывают иногда правильные мысли.

— Увиливаешь от ответа!

— Всего лишь показываю, что нахожусь в трезвом уме и твердой памяти.

— Показал. Теперь колись: достаточно ли безумна эта идея?

— Эбсолютли!

— Отлично! Согласен на все! Но при одном условии.

— Каком? — спросил Саров.

— Чтобы коалы не пострадали, — ответил Володька абсолютно серьезно.

— Почему коалы? — удивился Саров.

— Ты на Теслу запал, а я на коал. Каждый сходит на чужбине с ума по-своему. Но я сделал эстетический выбор. Коалы — они симпатичные.

— А коалы где обитают? — на всякий случай уточнил Саров.

— Да у нас тут преимущественно, на восточном побережье.

— Коалы не пострадают, — сказал Саров со всей возможной серьезностью.