КЛЯТВА ВЕРНОСТИ

Экран телевизора Тони Рэнда занимал большую часть стены. Он был достаточно большой, чтобы смотреть повторные показы «Космической одиссеи 2001 года», которую в подлинном виде можно было смотреть только на очень немногих телевизорах. Он никогда не смотрел на нем фильмы о войне или шоу рок-музыки. На этом огромном экране они казались слишком устрашающими.

Тони был в постели, опершись спиной на выдвинутую из изголовья панель. Нависавшее над ним огромное лицо казалось худым и голодным, как у Кассия.

– То, что я обнаружил, – говорило лицо, – является феодальным обществом. И когда я сейчас говорю о феодализме, я не имею в виду латы и арбалеты. Тодос-Сантос не просто современен, он находится на передовом рубеже технологии. Углеродное волокно в этих композитных стенах изготовлено на орбитальной станции, и оно не могло быть изготовлено кроме как в условиях невесомости. Сама идея арколога появилась только несколько десятилетий назад. Когда Паоло Солери начал писать об аркологах, это походило на научную фантастику, несмотря на то, что он был учеником Фрэнка Ллойда Райта.

Тони Рэнд согласно кивнул. Когда Паоло Солери начал строительство Аркосанти, новой модели его города в пустыне Аризоны, репортеры были заинтригованы, однако они не принимали его всерьез. Даже после того, как стало очевидно, что Солери построит свой город, который рос год от года, большинство журналистов считали Солери приятным чудаком, блестящим, но чокнутым. Конечно, Женевьева считала так же! Решение Тони провести лето, работая без оплаты с Солери (Он не может протянуть еще долго, он работает там двадцать лет, Джин, это мой последний шанс.) привело к окончанию их совместной жизни…

– Конечно, Тодос-Сантос современен, продолжал Лунан. – Корпорация «Ромул» построившая эту коробку, уже давно занимается транспортировкой айсбергов из Антарктики для снабжения Лос-Анджелеса водой. – Камера переключилась с Лунана на гавань Лос-Анджелеса, показала ее панораму, двигаясь по направлению к айсбергу, сделала наезд до крупного плана, показав лыжников, а затем снова плавно перешел на общий план, показав остров Каталина, крупный план гавани на перешейке с песчаными пляжами и пальмами.

– Возможно, сверхсовременен, – говорил Лунан. – Сотни жителей Тодос-Сантоса работают в Лос-Анджелесе, двое работают еще дальше, в Хьюстоне, штат Техас, а один управляет механизмами на Луне! И все они никогда не покидают своего дома.

Кадр снова сменился, показав улыбающегося дородного черноволосого мужчину. Рэнд узнал его, но не мог вспомнить его имени. Голос Лунана продолжал.

– Мистер Арманд Дринкуотер является квалифицированным оператором фрезерного станка…

– Оператор опытного производства, поправил Дринкуотер. Его голос гремел. – …в компании «Кенигсберг медикал инструменте». Аппараты, над которыми он работает, не существовали пять лет назад. Арманд, мне сказали, что вы работаете совсем без одежды?

– Правильно. Может быть, я перебарщиваю, но мне приходилось носить белый халат и шапочку и работать в чистых комнатах, и мне чертовски это надоело.

– А теперь?

– Я часто улыбаюсь. А, вы имеете в виду рабочие дни? В моем контракте говорится, что я должен быть на работе в девять. Прекрасно. Я встаю в десять минут девятого. Таким образом у меня остается время для кофе. Харриет обычно к половине девятого делает мне сэндвич с беконом и яйцом, и я съедаю его во время работы. Когда приходит время обеда, у меня для обеда целый час. Я немного загораю на балконе. А заканчиваю работу в пять, и я дома в пять. Я могу выпить, если хочу, и не нужно сдерживаться из-за того, что нужно ехать.

Изображение померкло, появился кадр, где Дринкуотер сидел за комбинацией из письменного и рабочего стола. С другой стороны стола полукругом располагались телевизионные экраны. В центре находилась пара толстых перчаток, подвешенных на консолях с универсальными шарнирами, как у старых бормашин. От перчаток тянулись кабели к штекерам на столе.

– В знак уважения к нашей теле-аудитории Арманд оделся для работы этим утром, – сказал голос Лунана за кадром. Дринкуотер, одетый в черные плавки, которые незаметно сливались со складками его кожи, надевал перчатки. Его руки совершали точные движения. На одном из телевизионных экранов перед ним появилось изображение детали сложной формы.

– В основном я делаю детали в единственном экземпляре, – сказал Дринкуотер, – но эта деталь будет прототипом для серийного производства. Все, что я делаю, записывается, и после того, как я закончу, за дело возьмутся компьютеры и сделают сотню точно таких же деталей, повторяя то, что я делал. Я получаю проценты за каждый экземпляр. – Он взял микрометр и приставил его к пустоте. На телевизионном экране появился точно такой же инструмент, а на другом экране появились результаты измерений. Дринкуотер удовлетворенно кивнул.

– Что вы изготовляете? – задал вопрос Лунан.

– Насос для установки «Сердце-легкое», – ответил Дринкуотер. – Кажется, эта партия предназначается для экспорта в Африку. – Перчатки сделали легкие движения, и деталь на экране начала вращаться. – Довольно сложная работа. Сомневаюсь, что удалось бы с ней справиться, если бы мне приходилось целый день вести машину только для того, чтобы добраться до работы. – Он улыбнулся. – Думаю, она бы не так мне нравилась.

На экране вновь появился прямой репортаж. Лунан задавал вопросы Дринкуотеру.

– Мне кажется, вам здесь нравится, – сказал Лунан.

– Нет. Я люблю это место. Тони Рэнд улыбнулся. Кадр сменился.

– Познакомьтесь с Рейчел Лиф, – сказал Лунан. – Мисс Лиф работает машинистом бульдозера. – Лунан сделал паузу для усиления эффекта.

– Как вы видите, Рейчел не походит на обычного тракториста.

Еще бы! Тони вспомнил, что встречал ее один раз. Это была маленькая женщина, не то чтобы очень хорошенькая, но с очень изящной фигурой, тонкими чертами лица, жгучими темно-карими глазами и с таким громким хрипловатым голосом, что вы ожидали услышать, как лопаются стекла, когда она говорила.