Эликсир Любви (СИ)

- Конечно.

- И не задерживайтесь там. Приезжайте сразу.

- Хорошо. Обязательно буду.

Соня положила трубку и поглядела на настороженную администраторшу. Бедолага, та мучительно просчитывала, доложить о разговоре Серебровскому или промолчать. Соня лучезарно улыбнулась ей:

- Спасибо. Как женщина женщине говорю. Если у вас, не ровен час, проблемы возникнут, найдите меня по номеру, что придет с квитанцией на переговоры.

Не дожидаясь, пока та заберет оставленную на столе купюру и запрет кабинет, Соня прошла в зал. Серебровский ждал её, разлив шампанское по фужерам. По остаткам в бутылке можно было догадаться, что он разок и другой уже отметил свою победу.

- За что пьем? - Присаживаясь, спросила Соня.

- Есть много прекрасных тостов, но лучший, по моему: "За исполнение желаний".

- Замечательно, - Соня пригубила свой бокал.

Она настроилась потянуть время до окрика Серебровскому сверху. "Аркадий говорил о получасе. Довольно быстро. Нужно попросить об услуге Большого Чина. Тот по нисходящей пустит цунами, которая накроет местного начальника. Что-то не вяжется. Сначала надо разыскать этого Чина. А он может находится где угодно: в командировке, на даче, в сауне с девицами. Суета на иерархической лестнице тоже времени требует. Ну никак не успеет Львович уложится в полчаса, если только не знает точно, где сейчас этот Чин, если только с ним предварительно не согласовали. Как Аркадий быстро сообразил про Алексея. Всё указывало на то, что он знал о их поездке. Саша-водитель заметил Лешку на вокзале и заложил? После того, как Скворцов помог его брату? Маловероятно. Наверное, для пригляда Аркадий послал за нами кого-то из своих. А я-то дура понадеялась, что никто из наших знать не будет".

"Наши" - Соня сама удивилась, как назвала команду Вениамина Алексеевича "своими". "Значит, и шеф в курсе. Ох, не погладит по головке". Она вспомнила, что сделал он со своей прежней содержанкой. Немного успокаивало, что Соня давно перестала быть содержанкой. Пару лет она просто работала на Вениамина Алексеевича без сопутствующей профессии секретаря "подработки"". Но шеф есть шеф и правило "что мое - то мое" неукоснительно соблюдал. Вольную ей он пока не давал. Беспокоило, как он отреагирует на её связь со Скворцовым. "А ну как взбеленится? Что тогда? Бежать пока не поздно? Куда? Если за нами приглядывают, то никуда не денешься. Голос Аркадия не был обеспокоенным". Это немного ободряло. За несколько лет работы бок о бок с ним, Соня научилась распознавать еле уловимые интонации внешне спокойного помощника мафиози. Она с первых дней чувствовала, отеческую заботу с его стороны. Поначалу она полагала, что просто нравится ему как женщина. Со временем она поняла, что тут кроется что-то другое. Она так и не разобралась в чем причина такого отношения к себе с его стороны. Но на его поддержку она всегда могла рассчитывать. Будь у неё серьезные неприятности, она бы уловила по его словам. "Или это только его инициатива прикрыть меня, а шеф ничего не знает?"

- ... работаешь? - Донеслось до неё окончание фразы Серебровского.

- Что? - Переспросила Соня.

- Чем ты на самом деле занимаешься? - Серебровский чувствовал себя триумфатором, - На зарплату медсестры таких нарядов не накупишься. Мы, мужчины, в этом тоже кое-что понимаем.

- Узнали, где я работаю, - улыбнулась Соня. Действительно, официально она числилась на этой должности в поликлинике, но ни одного дня там не работала. Все устроил всемогущий Аркадий Львович, помощник её шефа.

- Работа такая, быть начеку, - Самодовольно сузил глазки Серебровский, - только одеваетесь вы не на зарплату медсестры. Как же так?

- Вам нужны деньги?

- Скорее Ваше умение.

- Вы очень хотите знать, где я на самом деле работаю? - Склонила головку Соня.

- Сгораю от нетерпения.

- Наверное, думаете, что перед вами валютная проститутка и надеетесь на опыт профессионалки?

- Узнать что-то новенькое - довольно недурно, - Прямо поставленный вопрос не ввел в замешательство Серебровского.

Соня подумала, что скоро ситуация разрешится и надо правильно выйти из нее. Звонок сверху звонком, надо, чтобы у того не возникли глупые мысли о реванше.

- Я - сотрудник госбезопасности, - завила Соня, - Работаю под прикрытием.

- Будет шутить, - отмахнулся Серебровский, а в глазах его на минутку мелькнуло беспокойство, - Я же говорил, что своих узнаю сразу.

- Не верите?

- Ни грамма.

- Мне что, порвать на себе лифчик и достать шелковый лоскуток с мандатом, накарябанным несмываемой тушью?

- Кино, да и только, - Хмыкнул Серебровский.

- Тогда не удивляйтесь, если моё начальство позвонит Вашему.

В этот момент к ним подошла озабоченная администратор.

- Вас срочно к телефону. Пройдите к бару. Аппарат у бармена.

Серебровский досадливо глянул на неё, затем обернулся к Соне. Та не упустила момента и королевским движением головы отпустила - мол, раз надо, значит, надо. Серебровский хмыкнул на это, но ничего не сказал. Он поднялся из-за столика и пошел к барной стойке. Администратор метнула на Соню тревожный взгляд. Девушка в ответ послала ободряющий. Администратор только покачала головой: "Ой, девка!", и потрусила за важным гостем.

Соня близорукостью не страдала и со своего места ей были хорошо видны метаморфозы произошедшие с Серебровским. Поданную телефонную трубку он взял барски-недовольным, а вернул озабоченно-растерянным. "Не иначе, дежурный вызывает, причём срочно и архиважно, - догадалась Соня, - Началось, кличут на производственный сексчас. И Серебровский знает кого будут иметь. Ближе к ночи звонок любого вышестоящего начальника далёк от поздравлений. Быстренько, однако, организовал Львович. Ай, умница!" По тому, как Серебровский мазанул взглядом по залу, не задерживаясь ни на ком, она сообразила, что тот не связывает звонок с ней.

Он быстрым шагом вернулся к их столику, сухо сказал:

- Меня вызывают на работу. Поехали со мной. Я ненадолго, дам кое-какие распоряжения и тут же освобожусь.

- Я не против, - согласилась Соня, - заодно решим и наши вопросы.

Они вместе покинули ресторан, сели в "волгу" Серебровского. Автомобиль рванул с места и полетел к милиции.

Ни о чем подобном Алексей не догадывался. Он переживал навалившееся разом несчастье. "Что за глупость, - думал он, - надо же так вляпаться. Был бы пьяным, другое дело ...". Пословицы типа: "Пришла беда - отворяй ворота", "От сумы да от тюрьмы не зарекайся" вспоминались сами собой, отравляя душу.

Он сидел в отделении милиции, прямо перед глазами дежурного, на стульях сбитых в лавочки по четыре штуки. Его доставили сюда сразу после инцидента на улице. Самый противный из конвоиров (тот, из-за которого всё и началось) зашел за перегородку к дежурному. Что он сказал, Алексей не расслышал. Дежурный, офицер лет сорока, лысоватый, с казённым лицом, оторвался от бумаг, мельком глянул на Скворцова и карандашом указал ему на скамеечку вдоль стены. Алексей послушно уселся и стал ждать решения своей участи. На этом всё как бы замерло. Никто не засуетился, не кинулся опрашивать Скворцова, выслушивать его объяснения, звонить, проверять, давать запросы, хоть как-то участвовать в его судьбе. Абсурд, но до него не доходили руки, будто бы он попал в какой-нибудь жилкомхоз, задубевший от посетителей. Кругом занимались своими делами: дежурный заполнял журнал, подалась домой парочка припозднившихся сотрудников, противный конвоир принялся названивать по телефону. Поговорив немного, он передал трубку дежурному. Дежурный выслушал невидимого собеседника, потом положил трубку на аппарат и с любопытством поглядел на Скворцова. Алексей было озарился надеждой, но офицер тут же утратил к нему интерес и вновь уткнулся в журнал. Милиционеры, что доставили его вновь ушли в ночь. Они уже не казались Алексею стражами улиц, надеждой и защитой слабых. Пропорционально обиде на них и мысли отливали негативом: "Схватили меня ни за что, ни про что, привезли сюда и бросили, словно коршуны добычу в гнездо и опять полетели на поиск очередной жертвы. А я? Что дальше со мной? Как мне оправдаться, если их не будет? Кто поверит, кто войдет в моё положение?"