Евангелие от Ram Stein

– Не думаю, обычно новая власть, пришедшая на смену, зачищает все, что осталось от предшественников.

– Евпатий, при всем моем уважении, ты в одиннадцатом отделе даже не в штате, на тебя нет досье в Конторе, а Главный тебе доверял, как самому себе! - что же такое ты можешь узнать?

– Время покажет! - Евпатий улыбнулся, глядя куда-то поверх стен. - пока же возьми вот это, Юрий Владимирович пытался докончить, но еще оставались темные пятна. Пока он был в больнице, я на свой страх и риск дополнил рукопись.

– Это то самое, о чем я думаю? - Василий, казалось, ожил, несмотря на все последние проблемы, свалившиеся на него.

– Оно самое! - Евпатий протянул серую с металлическим отливом папку, в которой на скоросшивателе были нанизаны листы плотной бумаги. - Три экземпляра. Один - спрячь в архиве, один останется у меня, один - твоей.

Двое мужчин в полутемках кабинета склонились над серыми листами бумаги. На листах были схемы, чертежи, даже, как это не странно, нотный ряд, но большую часть занимал рукописный текст, написанный двумя разными почерками. Один - ровный, четкий, принадлежавший волевому, уверенному в себе человеку. Другой - каллиграфический, похожий на древнерусскую скоропись, но не мене четкий и ровный.

Не первом титульном листе было выведено вязью "Евангелие от таранного камня" с переводом на немецкий внизу.

Сергей одел парадный мундир центуриона. Стальная кираса с медными пластинами и орлами на посеребренных бляшках. Шлем, похожий на древнеримский, без забрала он держал в руке. Рядом в лифте стояла Евгения, затянутая в мелкую кольчугу. Ей, пожалуй, было бы тяжеловато в таких латах. Однако, традиция! - и она пошла отнюдь не с толкиенистических сборищ начала века, а имела более древнюю вековую, а как выяснилось совсем недавно и тысячелетнюю историю.

Лифт спустился на несколько уровней ниже. Сергей даже не представлял, что под Конторой на такой глубине могут быть еще залы. Убранство огромного, не в одну тысячу квадратных метров зала было выполнено в стиле "Священная Римская Империя Российской Нации". Балдахины и древние гобелены. Естественно, никто не знал, как мог выглядеть в древности зал Славы Ордена катафрактов. По отдельным крупицам, по намекам в сохранившихся источниках историки восстанавливали детали. Разумеется, среди всех этих золотых и серебряных орлов, статуй было полно современной техники - широкоформатные проекторы, сенсорные дисплеи, да и многочисленные кабинки спец-связи говорили о том, что принципы государственного управления, внутренней и внешней политики разрабатывались именно здесь.

Но самым интересным зрелищем - были люди. Спортсмены, представители академической элиты, государственные служащие, военные, духовенство (тот же Ветров щеголял в кирасе теперь уже легата, он приветливо махнул рукой Евгении и Сергею)

В центре зала, окутанная датчиками и проводами, висела в воздухе Сфера. Маяк Смерти - это название не пришлось ко вкусу. Скорее уж - Барьер Жизни. За прошедшие несколько месяцев исследователи при дистанционном зондировании приблизились к пониманию этой тайны лишь на крупицу. Более грубые методы, естественно не использовались из боязни повредить бесценный артефакт.

Сергей подошел ближе. Сфера взметнулась целым роем радужных всполохов и, казалось, потянулась навстречу протянутой руке.

– Скоро, скоро, вернемся! - Сергей, казалось, обращался к живому существ. Да, в принципе, так оно и было.

Раздались торжественные аккорды "Русского металла", все присутствовавшие в огромном зале обернулись в сторону трибуны. На ней стоял уже знакомый всем "профессор исторической фантастики", легат ордена и, по совместительству, Президент.

Сначала он выждал минутную паузу, когда утихнут последние металлические отголоски марша. Затем начал свою речь сначала тихо и медленно, но со все возрастающим энтузиазмом.

– Почти сто пятьдесят лет тому назад великий русский писатель Беляев написал книгу о том, как, используя некую частоту радиоволн, можно влиять на людей, вызывая у них подсознательное и вместе с тем непреодолимое желание подчиняться. Штирнер - его главный герой впервые использовал свое изобретение по-максимуму для того, чтобы внушить людям навязчивый мотивчик песенки "Ах мой милый Августин!". И во многом его прогнозы оправдались. Недаром основные действия в его романе происходили в Германии после Первой Мировой. Несколькими годами позже стало ясно, что синдромы массового народного помешательства имеют место быть и активно используются специалистами по пропаганде и агитации. Результат - Вторая Мировая. Но на этом его предсказания не перестали сбываться, вторая половина двадцатого века стала свидетельством становления чудовищного оружия идеологической эксплуатации народных масс - мировой попсы. Массовая поп-культура, СМИ тиражировали сотни и тысячи композиций, гламурных образов, стереотипов и моделей поведения, предлагая молодежи престижно-паразитический образ жизни. Итог - нации встали на грань вымирания и всеобщей войны. Нравственная деградация привела к тому, что детей становилось все меньше и меньше, а те, что рождались - были слабы и неподготовлены к жизни. Те, кто постарше помнят начало и первые десятилетия этого века. И только оказавшись на краю гибели, общество опомнилось, отказавшись от идеи мировой глобализирующей попсы. Жесткое противостояние между попсой и металлом особенно сильно проявилось в период последних Индустриальных войн. Металлическая идея победила окончательно и бесповоротно и не только потому, что была принципиально новой, терпимой к религии и нациям, нестандартной идеологией и вместе с тем синтезной, интегрирующий опыт многих исторических поколений Российской цивилизации. Основы наших идей были заложены не сотни - тысячи лет тому назад. Десятки поколений людей мечтали об обществе, свободном от условностей, в котором каждый человек может достичь всего за счет своих усилий и навыков. Недаром, древние катафракты Византии писал на своих щитах "Каждому свое". Теперь же выяснилось, что противостояние северной металлической идеи и тлетворной юго-восточной попсы имеет гораздо более глубокие корни…

Легат-профессор говорил долго и правильно. Он рассказывал о новом по тем временам социально-политическом движении, отражающем российские "имперские амбиции" и претендующим на свою историчность, утверждая, что "металлическая идея" попала в Россию из Византии вместе с двуглавым орлом и тяжеловооруженными, бронированными всадниками-катафрактами. Хотя из "тьмы веков" были известны апокрифические источники, утверждающие в противовес Филофею, что Москву учредили легионеры Цезаря, забредшие после попойки у Клеопатры далеко на север, а идея "Москва - Третий Рим" вообще основана на стоической философии императора Марка Аврелия. Но теперь и эти данные устарели - история общего дела основана на более древних событиях. Затем он вернулся ко временам, не столь отдаленным.

Настоящими металлистами были и ратники Дмитрия Донского ("кованая рать"), и опричники Ивана Грозного на аргамаках с метлами и песьими головами. Поляки в 1612 году пострадали также из-за своих "попсово-ляшских" идей от нижегородцев, которым надоело плясать под чужую дудку. В 1917 г. революционные матросы, а потом и латышские стрелки, увешанные пулеметными лентами и всевозможным оружием, свергли правящий режим, отступивший с Распутиным от "металлической идеи", которую впоследствии подхватили чекисты в кожаных куртках с заклепками, разъезжавшие на мотоциклах по стране. В 40-х годах она доказала право на свое существование, сокрушив не менее "тяжелую" фашистскую военно-государственную машину. Однако, в Советском Союзе "металлическая государственная идея" начала вырождаться в 70-ые, несмотря на все потуги Брежнева надеть на себя все больше и больше железных побрякушек. В элите торжествовали попсовые, стяжательские настроения, стремление загрести под себя как можно больше ресурсов и материальных благ, против чего в свое время попытался выступить Андропов.