Тайна острова Нуулуа

— Надо бросить в море. Таганлоа будет доволен и милостив к нам.

— Они не утонут. — возразил Родик, не удивившись английскому языку туземца и ответив тоже по-английски.

— Есть якорь в лодке, предложил самоанец. — Он нам не понадобится, здесь очень глубоко.

Так и сделали. Якорь привязали к ногам обоих несчастных, и бог океана Таганлоа вскоре принял желанную жертву. Павлик жалобно изрек, что в лодке нет никаких запасов пищи.

— Только не ной, божалуйста, что нет сдадких пигожков! Люди в океане гибнут не от голода — дыбку поймать нетрудно. Вон, они сами пдыгают в лодку!

На дно лодки действительно плюхнулась небольшая рыбка с плавниками в виде крыльев — летучая рыбка.

— Можно кушать… — изрек самоанец.

— Гдавная опасность — это недостаток пдесной воды, — продолжил лекцию о выживании на море Родик.

— И это не так страшно, — Женя вступила в успокоительную беседу для Павлика. — В рыбах достаточно много пресной воды. Главное для нас — решить, куда плыть.

— Что нам дедать? Куда пдыти?

На Таити! На Таити!

Это Родик вспомнил слова бабушки Валисы о возможности посещения Самоа, тогда, давно и далеко в деревне Безымянной.

— Таити очень далеко отсюда.

— Я знаю, Женя. Это так, песенка моряков Кука.

Остаток первого дня прошел без приключений. Голод ещё не давал о себе знать, а жажду утолили водой из лужи на дне лодки после грозы.

Раннее утро принесло неожиданность — недалеко от лодки воду рассекали высокие плавники нескольких акул. Они плавали кругами, радиус которых постепенно сужался. Наконец, одна из них решилась на штурм и, повернувшись на спину, вонзила зубы в борт лодки, сработанной из твердой породы дерева. Борт не поддался. Видимо, туземцы предусматривали возможность встречи с атакующим зубастым чудовищем. Рыба отошла, сделала ещё один круг и вдруг с разгона схватила зубами край борта! На Павлика смотрели бесстрастные ужасные неподвижные глаза потомка свирепых хищников, живших сотни миллионов лет назад. Павлик резко отпрянул от борта, чуть не вывалившись за противоположный борт. И тут раздался громкий хлопок выстрела… Истекая кровью, акула сползла в воду, а из рук побледневшего Родика на дно лодки упал… револьвер! Револьвер Жени, который отобрал у неё бандит.

— Ты это… как? Как достал револьвер и патроны!? — удивилась Женя.

— Бандит выбдосил его на землю, когда под конвоем Эдвадда шел к вертолету. Я знал, что это твой, а потому имел пдаво поднять его.

— А пули?

Тут Родик торжественно и гордо вытащил из-за пазухи небольшой кошелек и извлек оттуда пару патронов к револьверу.

— Да это же…

— Да, это твой кошелек, Женя. Я нашел его там, где мы высадились на остров и откуда нас посадили на эти пироги…

— Не знаю уж, что с тобой сделать, скверный мальчишка, умеющий вовремя взять то, что плохо лежит? Надрать уши или погладить по головке за находчивость — от слова «найти»?

Павлик посоветовал Жене расцеловать Родика. Тот покраснел, и промычал что-то вроде «оставьте это Эдварду». И передал кошелек и револьвер хозяйке.

А вода вокруг лодки стала красной — это акулы рвали на куски свою неосторожную подругу.

Оставим на время ребят и Женю на бескрайнем просторе океана и вернемся к их взрослым товарищам.

Тенгиз метался по кабинету премьер-министра республики Самоа, словно тигр в клетке.

— Объясните, господин премьер, для чего мы прибыли сюда, на край света? — кричал академик. — Да, к сожалению, капитан нашей подлодки допустил преступную халатность, позволив убежать полинезийскому мальчику — важному свидетелю событий. Но и ваши, извините, храбрые вожди и глупые жрецы вдруг запретили посещение заповедного острова даже членам нашей группы! Они, видите ли, опасаются, что кто-то украдет ихнего идола, которого сами же и потеряли!

Премьер, маленький и толстый, стоял перед огромным академиком и молча, по-самоански извиняюще, улыбался, разве что не убегал в лес, как Полеа:

— Таковы обычаи моего народа — демократия отдельно, культовые обряды отдельно.

— Но второе важнее, так?

Не ответив на вызов, премьер сел в кресло у стола для разговора с гостями и указал академику кресло напротив. Тенгиз Гелиани, пыл которого не остыл, демонстративно присел на подлокотник:

— Надеюсь, мы не будем распивать каву?

Премьер, проглотив обиду, предложил гостю чай, «ваш грузинский чай». Тенгиз кисло кивнул головой. Чай принесли. Тенгиз совсем не по-грузински мигом проглотил содержимое чашки. Премьер лишь отхлебнул напиток:

— Уважаемый академик, я должен сообщить Вам последние новости с Нуулуа. Находившиеся там до вчерашнего дня по разрешению фоно, это Вам известно, американский капитан Лонг, наш подданный физик Полеа и русская женщина полинезийского происхождения Валиса вчера были насильно увезены с острова в Американское Самоа. А нелегально прибывшие на остров люди скрылись в неизвестном направлении. Из них минимум трое — подданные России. Как Вы считаете, могу ли я упрекать жрецов в их решении?

— Известно, кто эти люди? И где они сейчас?

— Нет, мы не знаем.

Недолго подумав, Тенгиз предложил премьеру план дальнейших поисков и этих неизвестных людей, и самого идола. Ключевым моментом плана было налаживание связи с близлежащими островами.

Мы оставили наших молодых героев посреди Тихого Океана, в небольшой самоанской пироге. Прошла эйфория от удачного побега из плена. Прошел трудный этап привыкания к скудному, сырому рыбному меню. Рыбок ловил самоанец, оправившийся от раны и даже подружившийся с Павликом: они давали друг другу уроки своих родных языков). Пересказаны были все жизненные истории, глаза устали от яркого солнца и постоянного ожидания встречи с кораблем-спасителем, рот жгло от приторной влаги рыбьей требухи. Родик рассуждал так: «Лучше сидеть в американской тюрьме с интернетом, чем быть зажаренным на пальмовом масле». Павлик предпочел бы самоанскую хижину с бабушкой Валисой в ней, а Жене было всё равно — лишь бы рядом был любимый. Наступала пора отчаяния. Все молча лежали лицом низ на дне лодки, ожидая лишь дождя.

— Эй! — раздалось вдруг откуда-то с неба. — Чево это вы загораете в двухстах километрах от пляжа?

Только один Родик ответил на вопрос «бога», не поднимая головы:

— А тебе чево надо здесь, на Земде?

— Спасти вас, дураков! — продолжал голос, совсем не похожий на голос творца Вселенной. Хотя бы потому, что говорил он на русском языке, с вологодским оканьем. Наши герои повернули головы к небу и увидели то ли мираж, то ли чудо: над ними висел воздушный шар, огромный, настоящий, в красно-сине-белые полосы. Из корзины высовывалась голова бородатого человека с мегафоном у рта:

— Десять раз облетел Землю — и только сейчас появилась возможность спасти потерпевших крушение. Как мне повезло! Как долго я надеялся! Я пять лет не видел жену и детей, шестерых… нет, теперь уже семерых… или восьмерых? В книгу рекордов Гинесса будет записано моё имя: Конюх Фёдоров!

И продолжая в том же духе, счастливый «конюх» воздушного шара удалялся от «потерпевших крушение».

— Эй, ты! Куда улетаешь? Вернись к спасаемым! — хором кричали пассажиры лодки. Чудаковатый путешественник, наконец, опомнился:

— Я же не летаю против ветра!

— Заводи мотор! Догоним его! — скомандовал Родик. Когда лодка поравнялась с шаром, воздушный извозчик сбросил веревочную лестницу, и все трое взобрались в корзину.

Почему трое? Самоанец сказал, что в лодке он скорее доберется до суши.

На следующий день аэронавты увидели землю. Это был Нуулуа! Воины самоанского оцепления, по-видимому, никогда не видели такого воздушного транспорта, и долго глазели на шар, пока тот не скрылся из виду. Вне видимости с берега корзина шара зацепилась за раскидистую густую крону высокого дерева.

— Давайте высадимся здесь, — предложил Павлик. — Видите — что-то желтеет среди листвы. Это Мауи!

— Вечно тебе что-то кажется: то клоун, то Мауи. А на самом деле — чегепаха.