Центурион инопланетного квартала

Узкое сансферское ложбище на которое мы уселись, было достаточно удобным, чтобы не вызывать неприятных ощущений, и в то же время не позволяло разнежиться, настраивало на деловой разговор.

Взяв со стоявшего рядом с ложбищем высокого, прозрачного, словно сделанного из хрусталя столика курительную палочку, Айбигель спросила:

– Ты не против?

– Конечно, нет, – сказал я.

Щелкнула зажигалка. Курительная палочка ярко вспыхнула, по комнате поплыл зеленоватый, сладковатый дымок. Поднеся палочку к лицу, Айбигель сделала глубокий вдох. Черты ее лица дрогнули, словно бы красавица постарела лет на десять. Но только на одно мгновение, не более.

Вдохнув дым всего лишь раз, Айбигель потушила палочку и положила ее в стоявшую на столике пепельницу.

– Откуда это? – спросил я, кивнув в сторону столика. – Насколько я знаю, настоящие курительные палочки являются большой редкостью.

– Одна моя подруга работает в космопорте на планете Неожиданных ночей. А именно на этой планете раз в году появляется возможность разжиться настоящими курительными палочками. Время от времени она мне присылает несколько коробочек.

Я понимающе кивнул.

– И когда особенно тяжело….

– Да, когда тяжело, – резко сказала Айбигель. – Кажется, у тебя были вопросы? Ну, так задавай. Если что-то знаю – отвечу.

– Хорошо, – сказал я. – Только сначала должен тебя предупредить. Некоторые мои вопросы могут показаться странными и, возможно, не относящимися к поискам убийцы. Поверь, для того чтобы его поймать, мне нужно знать ответы на них.

– Хорошо, пусть будет так.

– В таком случае, не могла бы ты рассказать, что знаешь об увлечении Ухула аборигенами этой планеты?

Айбигель бросила на меня испытующий взгляд.

– А при чем тут аборигены?

– Я же предупреждал…

– Ну да, конечно.

Ненадолго задумавшись, Айбигель сказала:

– Он очень интересовался аборигенами, их обычаями, верованиями, бриллиантовыми муравьями, личинками и прочим, прочим… думаю, это было уже не хобби, а нечто большее. Ты знаешь, некоторое время назад он даже выучил язык аборигенов.

– Вот как? Каким это образом?

– Ему давал уроки старина Эд. Тебе известно, что он был аборигеном?

– Да. Хотя я мог бы узнать об этом несколько пораньше. Кстати, ты не знаешь, каким образом абориген умудрился стать центурионом инопланетного района?

– Нет. Я работаю в этом космопорте чуть более трех лет.

– Старина Эд и Ухул ни разу не ссорились?

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Можно? – спросил я, вытаскивая сигарету.

– Конечно, закуривай. Ты не ответил на мой вопрос.

Прикурив сигарету, я отпарировал:

– А ты на мой. Хотя я задал вопрос первым.

Айбигель пожала плечами.

– Стало быть, ты желаешь вести разговор именно таким образом?

– Да. У меня очень мало времени. Я не могу тратить его на объяснения, почему задаю те или иные вопросы.

Наверное, сказано это было слишком жестко, но время и в самом деле поджимало.

В уголках губ у Айбигель на мгновение появились крохотные морщинки. Впрочем, они почти тотчас исчезли.

Я невольно задал себе вопрос: так сколько же этой хорошей девочке на самом деле лет? Вероятно, на десяток больше, чем я определил при первой встрече. А это значило, что я разговариваю не с соплюшкой, а с вполне взрослой женщиной. Стало быть, она поймет. Должна понять.

– Хорошо. Продолжим, – сказала Айбигель. – Нет, Ухул и старина Эд ни разу не ссорились. По крайней мере, насколько мне известно. До самой смерти старины Эда они поддерживали дружеские отношения.

– То есть, у Ухула была привычка рассказывать тебе о своих делах? – уточнил я.

Это было бы неудивительно. Сильные, очень уверенные в себе мужчины, как правило, не доверяющие почти никому, частенько бывают откровенным со своими любовницами.

Очевидно, каким-то образом угадав, о чем я думаю, Айбигель презрительно фыркнула.

– Не совсем так. Просто иногда он говорил мне о каких-то важных событиях из своей жизни. Уверена, поссорься он со стариной Эдом, я бы об этом знала.

– Часто ли Ухул общался с аборигенами? И как это обычно происходило? Аборигены приходили сюда, в космопорт? Или же Ухул наносил визиты в их город?

– Аборигенам нечего делать в космопорте. Даже если у кого-то из их старейшин есть деньги на билет для межпланетного перелета, вряд ли он решится куда-нибудь полететь. Ухул мне как-то объяснял, что согласно их верованиям аборигены не приемлют саму возможность покинуть родную планету. А визиты простых аборигенов в космопорт мы не приветствуем. Они могут иметь только одну цель – выманивать у транзитных пассажиров деньги. Именно поэтому Ухул иногда, когда у него выдавалось свободное время, отправлялся в город аборигенов и пропадал там подолгу.

– В последнее время он стал наведываться к аборигенам чаще?

– Нет. Наоборот. Даже несколько реже, чем обычно. Может, из-за того, что у него в последнее время значительно добавилось работы.

– Почему?

– Ну, приближается процедура ежегодного сканирования памяти всех федеральных служащих Бриллиантовой. Поскольку почти все они работают в космопорте, Ухулу надо было к ней подготовится.

Ого! Вот это была уже интересная новость.

– И сколько до нее осталось?

– Менее двух недель.

– Каким образом Ухул должен был подготовиться к процедуре сканирования памяти? Что это означает?

– В общем, ничего особенного. Это не правило, скорее обычай…

– Так в чем он состоит?

– Ну-у-у… В том случае если один из работников космопорта допускает ошибку, за которую он может быть наказан увольнением, как правило, ему дают еще некоторое время поработать и увольняют перед процедурой сканирования памяти. Конечно, это делается в том случае, если проступок не является преступлением, произошел случайно и есть гарантия, что увольняемый работник его не повторит.

Понятно. Закон строг, но для своих всегда найдется небольшая лазейка.

Я потушил окурок о каблук и сунул его в пепельницу.

– А как же сканирование памяти? После него эти небольшие махинации станут известны.

– При сканировании мысли и побуждения не учитываются. Только поступки. Тем более, что речь идет не о преступлении, а об административном проступке. Как ты знаешь, на федеральную службу можно устроиться только один раз. Таким образом, эти несколько добавочных месяцев получения федеральной зарплаты, являются чем-то вроде выходного пособия.

– И много у вас было в этот раз увольняемых?

– Двое. Ухулу надо было оформить все документы и подобрать кого-то на их место.

– Где был Ухул той ночью, когда умер Старина Эд?

– У меня, – твердо глядя мне в глаза, сообщила Айбигель.

– И никуда не выходили?

– Нет.

– Но во время предыдущего дня он наведался в город аборигенов?

– Тоже нет.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Я всегда знала, когда он собирается в город аборигенов.

Вот так. Если Айбигель не врет, то моя теория только что слегка осыпалась. Может, я снова ошибаюсь? Впрочем, в любом случае другой теории у меня на данный момент нет. Стало быть, придется руководствоваться именно ей.

– Что сказал Ухул после того, как узнал о смерти Старины Эда?

– Он был очень огорчен.

– Ну, это понятно. А после того, как один за другим умерли еще два центуриона?

– По-моему он слегка испугался. Он сказал, что это не случайно и надо принять кое-какие меры, чтобы обнаружить убийцу центурионов.

– Какие именно, он, конечно, не сказал?

– Нет. Но он собирался сходить в город аборигенов и с кем-то там поговорить.

– Собирался? – удивился я. – Ты хочешь сказать, что после того как умер старина Эд, Ухул ни разу не наведывался в город аборигенов?

– Нет.

Вот это да! Вот это новость. Хороший пинок по моей теории. Еще парочка, и она рассыплется как карточный домик.

– Есть вопросы? – поинтересовалась Айбигель.

– Несомненно, – сказал я. – Искны. Когда Ухул ими обзавелся?