Дюна (шесть романов)

Беллонда гневно выпрямилась, кресло заскрипело под ее тяжестью. Тараза видела, что ей не удалось убедить оппонента. Беллонде нельзя больше доверять. Видимо, именно ей придется умереть. Но где здесь благородная цель?

— Это приведет нас в никуда, — произнесла Тараза. — Оставь меня.

Оставшись одна, Верховная Мать снова обдумала послание Одраде. Зловеще. Было совершенно ясно, почему Беллонда и другие с такой яростью отреагировали на него. Но это, кроме всего прочего, говорило о том, что власть ускользает из ее, Таразы, рук.

Нет, не настало еще время Общины высказывать последнюю волю и писать завещание.

Странно, но и Беллонда, и Тараза испытывали один и тот же страх, который, правда, привел их к диаметрально противоположным решениям. Интерпретация Одраде надписей на камнях Ракиса содержала в себе старинное предупреждение.

И это тоже пройдет.

Погибнем ли мы сейчас, раздавленные бесчисленными ордами, явившимися из Рассеяния?

Но… тайна чанов с аксолотлями почти в руках Общины.

Если мы добьемся этого, то добьемся всего!

Тараза оглядела убранство комнаты. Власть все еще не ускользнула из рук Бене Гессерит. Капитул остается сокрытым от всех любопытных за оградой из кораблей-невидимок, и никто не знает местоположения Капитула, кроме Сестер, знание которых запечатлено в их головах. Они невидимы. Но… ведь бывают и случайности. Так что, пока невидимы.

Тараза расправила плечи. Прими меры предосторожности, но не живи в их тени, испытывая постоянный страх. В этом деле очень полезна Литания против страха.

Если бы это предупреждение исходило не от Одраде, то не было бы так страшно продолжать идти по Золотому Пути, не было бы так боязно потревожить тень Тирана.

Этот проклятый талант Атрейдесов!

Не более чем обыкновенное тайное общество?

В отчаянии Тараза заскрипела зубами.

Чужая память — ничто, если она не ведет к благородной цели.

Но что, если это правда, и Орден больше не слышит музыку жизни?

Будь он проклят!Этот Тиран достает их даже из могилы.

Что он пытается сказать нам?Его Золотой Путь вне опасности. Рассеяние было предусмотрено. Люди распространились на множество планет во множестве направлений. Человечество выбросило свои побеги в разные стороны, как иглы ежа.

Видел ли он возвращающихся из Рассеяния своим внутренним взором? Видел ли он безобразное бородавчатое пятно на своем Золотом Пути?

Он знал, что мы будем подозревать, что его власть над нами сохранилась. Он знал это!

Тараза подумала о бесчисленных посланиях Заблудших, которые теперь стремились вернуться к своим корням. Замечательное разнообразие людей и их изделий сочеталось с не менее замечательной степенью секретности и интриг. Корабли-невидимки, оружие и невероятно сложные приборы — разные народы и разные способы.

Некоторые из этих достижений необычайно примитивны, по крайней мере на первый взгляд.

Но они хотели чего-то большего, чем меланжа. Тараза понимала тот мистический порыв, который гнал этих людей назад.

«Мы хотим знать ваши старые секреты».

Послание Досточтимых Матрон было еще более недвусмысленным: «Мы возьмем то, что хотим».

Одраде все рассудила очень правильно, подумала Тараза. У нее в руках Шиана. Скоро, если верить Бурцмали, туда прибудет и гхола. У нее в руках Мастер Мастеров Тлейлаксу. Скоро она покорит весь Ракис!

Если бы только она не была Атрейдес.

Тараза вновь бросила взгляд на слова, продолжавшие мерцать на ее настольном проекторе. Сравнение нынешнего Дункана Айдахо со всеми предыдущими, которые были убиты. Каждый следующий гхола немного, но отличался от своих предшественников. Это было вполне ясно. Тлейлаксианцы что-то совершенствовали в своих системах. Но что? Очевидно, мастера Тлейлаксу искали способ улучшения лицеделов, имитировать других людей не просто, как копии с той же памятью, а всю личность, с ее идентификацией, мышлением и чувствами. Это будет форма бессмертия, более притягательная, чем та, которой тлейлаксианцы достигли в настоящее время. Вот почему тлейлаксианцы так послушно делали гхола.

Ее собственный анализ и анализ советниц говорили о том, что такие копии просто станут теми людьми, которых копируют. Сообщения Одраде по поводу Туэка позволяют сделать в этой связи далеко идущие предположения. Даже мастера Тлейлаксу в этом случае не смогут выбить из копии исходные мысли, чувства и поведение скопированного человека.

И его веру.

Будь проклята эта Одраде!Она загнала своих Сестер в угол. У них нет теперь другого выбора, кроме как следовать ее курсом, и Одраде знала это!

Как она смогла это узнать? Или это снова проявление ее дикого таланта?

Я не могу действовать слепо, я должна знать и понимать.

Тараза проделала специальное упражнение, чтобы вернуть себе спокойное расположение духа. Нельзя принимать важные решения в подавленном состоянии. Помогла статуэтка Ченоу, один взгляд на которую успокоил Таразу. Поднявшись с кресла, Тараза вернулась к своему любимому окну.

Ей захотелось есть.

Я поем сегодня с послушницами.

Очень помогало иногда собрать вокруг себя молодых и возрождать обычай совместных трапез — утренних, дневных и вечерних. Это цементировало Общину, к тому же общение с молодежью доставляло радость. Можно было в непринужденной беседе коснуться глубоких тем о силах, которые существовали, потому что Бене Гессерит нашел способ движения в потоке этого существования.

Эти мысли помогли Таразе восстановить душевное равновесие. Изводящие проблемы можно на время отложить. С ними надо разбираться беспристрастно.

Одраде и Тиран правы: Без благородной цели мы — ничто.

Но нельзя было отмахнуться от факта, что решения на Ракисе принимал человек, не свободный от пороков, присущих Атрейдесам. Одраде всегда проявляла слабости этого рода. Проявляла снисходительность к ошибкам послушниц. Такое поведение порождало привязанность.

Опасную и затуманивающую ум привязанность.

Это ослабляло и остальных, которым потом приходилось расплачиваться за расслабление. Приходилось призывать более компетентных Сестер и передавать Заблудших в их руки, чтобы исправить ошибки и победить слабость. Конечно, поведение Одраде выявляло недостатки послушниц, и она именно так мотивировала свои поступки. Это надо честно признать.

Размышляя таким образом, Тараза заметила, что в ее душу прокралось что-то едва осязаемое и мощное. Пришлось подавить глубокое чувство одиночества. Какое мучительное чувство. Меланхолия могла также затуманивать разум, как и привязанность… или даже любовь. Тараза и обитатели ее памяти единодушно утверждали, что такая меланхолия является следствием осознания неизбежности смерти. Она вынуждена постоянно противостоять мысли о том, что настанет день, и от нее останется только набор воспоминаний, который будет достоянием живой плоти других Сестер.

Память и случайные открытия, думала Тараза, делали ее уязвимой. А ведь именно сейчас от нее требуется величайшая собранность.

Но я еще не умерла.

Тараза знала, как восстановить себя. И знала последствия такого шага. После таких приступов меланхолии у нее появлялась неимоверная жажда жизни, усиливалось осознание цели. Отклонения в поведении Одраде были источником силы Верховной Матери.

И Одраде знала это. Власть Преподобной Матери над Сестрами становилась крепче после припадков меланхолии. Другие тоже видели это, но только Одраде делала верные выводы.

Вот так!

Тараза поняла, что открыла дурные семена своей подавленности.

По нескольким случаям Одраде знала, что лежало в основе поведения Верховной Матери. Из ее жизни Одраде сделала крик ярости, направленной против использования других в своих целях. Сила этой подавленной ярости могла быть использована, хотя ярость никогда не выражалась способом, который ее спровоцировал. Эту ярость невозможно утишить. Как же это больно! И знание Одраде делало эту боль еще сильнее.