Журнал «Если», 1999 № 06

Облегчение, конечно, не слишком большое. Я должен был сидеть выпрямившись — надолго ли меня хватит? Собравшись с духом, я убрал от шеи одну руку и поспешно нажал ближайшую кнопку. Спинка стула приняла форму моей спины. Я не отпускал кнопку до тех пор, пока затылок не подперла удобная подушка, а между торсом и руками не протиснулись подлокотники. Все-таки не напрасно я потратился на ультрасовременное креслице!

Угроза мгновенной смерти временно миновала. Я непроизвольно сглотнул и почувствовал острую боль в горле. Пришлось мгновенно вернуть на прежнее место вторую руку. Только вряд ли мне удастся долго поддерживать голову обеими руками… Все тело стремительно теряло чувствительность.

Но способность думать пока что сохранилась. Я еще жив — надо же, какая неожиданность… Кому потребовалась моя смерть? Кто вздумал оторвать мне голову?

Увидев движение за дверью, я получил ответ на свой вопрос, только не совсем тот, какого ожидал. Хитрое кресло и прозрачная в одну сторону дверь — дань жажде потребительства, охватившей меня пару лет назад, после удачного завершения дела Йокомото. Установив такую дверь, я, видимо, потрафил своей тайной страсти подглядывать за людьми.

Моя секция расположена в начале коридора, дверь выходит в холл. Я могу наблюдать за своими соседями, хотя они меня не видят. Разве не здорово?

Однако человек, приближавшийся к моей двери, соседом не был. И выглядел он довольно мерзко: бледный толстяк с высоким лбом, глазами-бусинами, приплюснутым носом и маленьким злым ртом. Никогда раньше его не видал. Он подошел к двери, огляделся и вынул из кармана аэрозольный баллончик. В глубине холла кто-то прошмыгнул, но я не сводил глаз с толстяка. Он побрызгал из баллончика на уровне шеи, подождал секунду-другую и помахал баллончиком в рассеивающемся тумане. Проволочка исчезла, молекулярная цепочка распалась. Орудие убийства превратилось в щепотку молекул, разлетевшуюся по коридору.

Вместо того чтобы сбежать, толстяк пялился на дверь. Выражение его лица свидетельствовало об остром желании полюбоваться делом своих рук. Я пожалел, что дверь у меня не прозрачная с обеих сторон: вот бы он увидел, как я сижу и смотрю на него в упор, показывая средний палец!

Постояв немного, он вздохнул, удрученно скривился и побрел прочь.

Знать бы, кто он! И зачем пытался меня убить…

Пытался?.. Уже чудо, что мне удалось прожить на свете лишний пяток минут. Мне требовалась немедленная помощь. Я подъехал в своем чудо-кресле к пульту связи и дал команду соединить меня с Элмеро.

— Эл! — сказал я хрипло при виде его изможденной физиономии.

— Сиг? Что с твоим голосом? И почему ты держишься за горло? Заболел?

— Мне нужна помощь, Эл. Срочно!

Улыбочка у него, я вам скажу, — только ребятишек пугать!

— Опять вляпался в неприятности?

— Док у тебя?

— Вышел в ванную курнуть.

— Пришли его ко мне. Скорее. Я помру, если он не поторопится.

— Да в чем дело?

— Молекулярная проволока!

Он уже не ухмылялся.

— Держись!

Экран погас. Я развернулся в кресле, чтобы видеть пустой холл. Зачем толстяку понадобилось меня убивать? Прошло каких-то две недели, как я вернулся к своему ремеслу, а меня уже решили отправить на тот свет…

Жизнь богатого бездельника превращается в тоскливое прозябание, если он не может воспользоваться своим богатством. Когда срываешь куш на чем-то запрещенном, вроде золота, готовься к куче проблем. Я сбывал золотишко через Элмеро и воздерживался от крупных расходов, чтобы не привлечь внимание Центрального банка данных.

Впрочем, расходы мои всегда были невелики. Путешествовать я не люблю, не пью, не нюхаю, не колюсь, любовниц у меня тоже нет. Ну, решил побаловаться — накупил классных «пуговиц» и доставил себе массу удовольствия, вставляя их по очереди в черепушку. И лишь осознав, что свихнусь, решил удалить микросхему из головы. Три недели мучений без «пуговиц» заставили меня хоть чем-то заняться.

Поэтому я решил снова открыть свою контору. И в первый же день ко мне заявился — кто бы вы думали? — Нэд Спиннер! Не позвонил, даже не постучался, а просто ввалился в кабинет и давай на меня орать:

— Дрейер, паршивый подонок! Так и знал, что ты рано или поздно объявишься! Где она?

— Кто?

Конечно, Спиннер говорил о Джин — о ком же еще? После ее исчезновения он месяцами не давал мне проходу. В конце концов я перебрался в секцию на внешнем фасаде и временно от него избавился. И вот он снова передо мной.

До чего же я его ненавидел — этого заносчивого коротышку чуть старше меня, с вьющимися светлыми волосами, перехваченными лентой, всегда в одном и том же комбинезоне из искусственного бархата! Он воображал, будто у него есть связи, влияние, мнил себя талантливым предпринимателем. Все это было правдой — но исключительно в его воображении. В жизни он был жалким сутенером. Понятно, зачем ему понадобилась Джин. Сам он отказался от права завести ребенка и потратил крупные деньги на покупку клона, полученного из ДНК Джин Харлоу. Потом поместил клон в Дидитаун и жил за его счет.

Так что надо еще разобраться, кто из нас двоих подонок.

— Я знаю только то, что сообщает Центральный банк данных. Она улетела с планеты. Эмигрировала.

— Не ври, Дрейер! Она на Земле, и ты знаешь где!

— Не знаю. Но даже если бы знал, все равно не сказал бы.

Он побагровел.

— Ты все равно проиграешь. Я поймаю тебя с ней, и тебе придет конец, Дрейер! Я даже не стану обвинять тебя в грабеже, я сам с тобой расправлюсь. Да так, что тебя не примет даже мусоропровод в этом тараканьем гнезде!

Умеет он находить обидные словечки!

Вскоре после его ухода ко мне наведался настоящий клиент. Худой, гладкий, лет тридцати, с головой, облепленной блестящими волосами, загорелый, в лимонном обтягивающем комбинезоне с перьями. Последний писк моды! Терпеть таких не могу. Может, потому, что на моем корявом туловище его одежда смотрелась бы смехотворно, возможно, из-за того, что, одеваясь таким образом, он демонстрировал отсутствие мозгов.

Он назвался Эрлом Хэмботом и сказал, что кое-кого разыскивает.

— Розыск — моя специальность, — ответил я. — Итак, кого надо найти?

Он замялся. Модный «фасад» — одно, необходимость выложить правду — совсем другое. Я уже испугался, что он предложит розыск беглого клона. Хватит с меня этого! Но его ответ меня удивил:

— Свою дочь.

— Это задача Центральных властей. Они не любят, когда чужие рыболовы тащат рыбу из их пруда.

— Я ничего не сообщал Центральным властям.

Что ж, потерявшийся ребенок — достойный повод для истерики. Ведь каждому разрешено иметь только одного ребенка, таков закон. Один человек — один потомок. Понятно, что человек страшно дорожит единственным в жизни шансом. Второго не купишь ни за какие деньги. При исчезновении своего чада полагается бежать сломя голову к Центральным властям. При чем тут частный детектив? Поводом обращения ко мне могло быть только одно…

— Я догадываюсь, почему, мистер Хэмбот.

Он обреченно вздохнул:

— Да, незаконный ребенок.

Вот-вот!

— Как я догадываюсь, девочка — дитя улицы. Хотите меня нанять, чтобы я нашел вам беспризорницу? Вы давно отдали ее в банду?

— Три года назад. Мы не могли допустить, чтобы ее умертвили. Она была…

— Конечно, — перебил я его. — Можете не продолжать.

Ненавижу безответственность! Заиметь незаконного ребенка — непростительная оплошность. Заранее проигрышная ситуация. Единственная альтернатива риску конфискации ребенка Центральными властями (некоторые называли ее «ретроактивным абортом») состояла в том, чтобы отдать чадо в уличную банду. Иного выбора не было.

Я мысленно обозвал клиента идиотом. Наверное, это отразилось на Моем лице, потому что он сказал:

— Я не дурак. Я прошел стерилизацию. Наверное, неудачно.

— Вам захотелось, чтобы ваша жена выносила плод?

— Она сама этого захотела.

Эрл Хэмбот немного подрос в моих глазах. Он мог бы подать в суд, обвинив власти в небрежном проведении стерилизации, и выиграть дело. Ребенка это не спасло бы, но деньги бы он получил. Значит, не продался.