Король в изгнании

Воины подбежали к нам, но, как только они поравнялись с Невинностью и мной, их будто срезало проволокой, натянутой на их пути на высоте носа; однако никакой проволоки не было – запах королевского феромона ворвался в их носы и их мозги, и четверо охранников, дергаясь в судорогах, упали на пол. Я вышел из укрытия и полностью разрядил в них станнер, чтобы обезопасить нас от преследования.

Старая королева Истина, всегда планировавшая все заранее, оставила своей дочери путь к бегству. За пределами дворца, в королевском саду, была беседка, где находился один из концов «хвоста сперматозоида», благодаря которому можно было попасть в тайное убежище, располагавшееся на другой стороне планеты, где Невинность могла бы спокойно достигнуть зрелости. Отправив туда мою дочь, я уничтожил якорь, удерживавший конец «хвоста», и тот ускользнул прочь, словно оборвавшаяся струна.

Мне очень хотелось сопровождать ее, но требовалось уничтожить якорь. Кроме того, если бы я исчез, начали бы меня искать, а я не хотел, чтобы поиски привели ненароком к Невинности. Ей было всего семь лет; пока она не стала взрослой, для нее же было безопаснее, чтобы никто не знал о ее существовании.

Что касается меня, то я вернулся в королевский дворец, избегая ввязываться в драки: я слишком устал помогать силам добра. К тому же как я мог отличить, где добро, а где зло? Да и за что было драться, если все погибли или сбежали? Так что я прошел через дворец так, словно я был единственным, кто остался на Трояне, – без Саманты, Истины и Невинности, которых больше не было со мной.

В покоях королевы трупов уже не было. Я представил себе, как их уносят мятежники, чтобы выставить в качестве чьих-то трофеев. От этой мысли меня чуть не стошнило. Я упал на колени в засохшую лужу крови на том месте, где лежала Сэм, прижал к ней ладони и поднес окровавленные пальцы к носу…

Много дней спустя я оказался на базе. Никаких воспоминаний о том, каким образом я туда попал, у меня не осталось. Говорили, будто меня нашел кто-то из службы безопасности флота и оттащил на спасательный челнок, который покинул обезумевшую планету, унося меня в безопасную и безвоздушную тишину космоса.

После смерти Истины поддерживать порядок на планете стало невозможно. Все, кто мог, постарались как можно быстрее с нее убраться, в том числе и фасскистеры, заварившие всю эту кашу. Напоследок эти твари совершили еще один недостойный поступок по отношению к несчастному Трояну – оставили тайники с большим количеством нанитов, которые открылись в то самое мгновение, как только последний фасскистер покинул атмосферу Трояна.

Если верить фасскистерам, предназначением этих нанитов было «защищать мандазаров от них самих». В каком-то смысле это было правдой – благодаря Благотворному рою, как они их называли, мандазары лишились возможности уничтожить себя подчистую.

Микроскопические роботы пожирали пластик, особенно тот, который использовался для изоляции электропроводов, для изготовления микросхем и в качестве клея или уплотнителя. В течение недели большая часть троянской технологии в буквальном смысле развалилась – включая все компьютеры, энергосети и большую часть систем связи. Наниты также привели в негодность ядерное оружие, снаряды с нервно-паралитическим газом, и ряд лабораторий, где умные доктора-мандазары изучали инопланетные организмы в целях разработки биологического оружия. Разрушенными оказались важные компоненты военных самолетов, танков и подводных лодок.

С другой стороны, немалое количество народа можно убить и с помощью копий и луков. Что и сделали мандазары за прошедшие двадцать лет.

Смех. Вокруг смеялись. Я пришел в себя и понял, что сижу за капитанским столом на «Палисандре» и мною все еще владеет дух, который не дает мне управлять собственным телом. Видимо, он только что сказал нечто очень смешное – судя по тому, как хихикала Проуп и как блестели глаза Фестины. Даже Кайшо, лицо которой скрывали волосы, тоже смеялась. Видимо, высокоразвитые организмы не обладали иммунитетом к случайным шуткам.

Хотел бы я знать, какие слова только что сорвались с моих губ. За последний промежуток времени – не знаю, насколько долгий, – я перестал замечать, что именно я говорю, полностью поглощенный своими собственными мыслями о Невинности, о Сэм, о той ночи, когда все погибли.

Посмотрев направо, я увидел, что лейтенанту Хакви вовсе не смешно. Да, он улыбался, но это была напряженная улыбка, которая появляется, когда нет другого выбора. Не отпустил ли я какую-нибудь шутку на его счет? Вряд ли – если бы остальные смеялись по этому поводу, они бы время от времени поглядывали на него, хотя бы для того, чтобы видеть выражение его лица. Однако, насколько я мог понять, все три женщины вели себя так, словно вообще его не замечали. Словно я был единственным за столом, кого стоило слушать.

Что объясняло, почему Хакви выглядел столь угрюмо. Постепенно смех утих. Глаза Проуп все так же блестели, и взгляд ее был устремлен прямо на меня. Я не мог ошибиться в том, что он означает… И вдруг понял, что отвечаю тем же, ясно и отчетливо, словно между нами пробежал электрический разряд. В ужасе я попытался подчинить себе призрака, который в течение последнего часа, пока я не обращал на него внимания, среагировал на легкие заигрывания со стороны Проуп, и в итоге флирт расцвел в… в…

Нет! Отчаянным усилием воли я вернул себе контроль над телом и заставил себя опустить взгляд. Возможно, изобразив смущение, я смог бы устранить последствия своих невольных попыток ухаживать за капитаном… и за Фестиной и Кайшо тоже, судя по их виду. Женщины сияли так, словно мое остроумие и обаяние очаровало их всех.

Может быть, стоило просто пробормотать: «Извините» и сбежать к себе в каюту? Я посмотрел на мандазаров за соседним столом. Все пятеро тряслись и вздрагивали, словно охваченные групповым приступом эпилепсии. Расширенные ноздри жадно втягивали воздух.

Только одно обстоятельство могло заставить мандазаров вести себя так. Каким-то образом, незаметно для человеческого носа, воздух наполнился пронизывающим запахом королевского феромона.

Глава 27

НАБЛЮДАЮ, КАК ФЕСТИНА ВЫПУСКАЕТ ПАР

Кто-то за соседним столом прошептал:

– Они что, больны?

– Нет, – ответил я. – Не больны.

– Какой идиот притащил на корабль этих омаров?

Началась всеобщая суматоха. Проуп сверлила Фестину яростным взглядом, словно именно она была виновата в появлении на корабле заразных инопланетян; Фе-стина, в свою очередь, расспрашивала меня, в чем дело, а я отвечал, что не знаю, хотя на самом деле все прекрасно знал, за исключением того, откуда взялся феромон.

В конце концов капитан приказала всем разойтись, чтобы «освободить место доктору». Я хотел остаться, чтобы удостовериться, что с мандазарами все в порядке, но Проуп взяла меня за руку и отвела в мою каюту, неожиданно заговорив со мной легкомысленным девичьим голосом, совершенно неподобающим капитану звездолета. Я даже не понимал половины того, что она говорила, – мне вдруг страшно захотелось спать, вероятно из-за смещения привычного временного цикла.

Судя по намерениям державшей меня под руку женщины, она вскоре могла оказаться у меня в постели, еели мне не удастся как-то охладить ее пыл. Мне вовсе не хотелось ее злить, учитывая, что нам предстояло вместе провести на «Палисандре» несколько недель, но и спать с ней у меня не было никакого желания. Всего лишь день назад Проуп готова была зашвырнуть меня к черту на кулички, что вполне могла сделать и сейчас, если бы получила соответствующий приказ от Высшего совета. Кто-то, возможно, и согласился бы разделить постель с подобной особой, но у меня были несколько иные вкусы.