Самоцветные горы (Волкодав - 5)

Разумеется, Хономер отлично помнил унотов, едва-едва приступивших к постижению благородного кан-киро и для какой-то надобности засаженных Волкодавом за чтение книги. Уход этих двоих был не ахти какой потерей для школы воинствующих жрецов... Тем паче что будущее самой этой школы было весьма даже зыбко...

- Дальше, - поморщился Хономер.

Маленький неприметный соглядатай не отличался изысканным красноречием.

- Наставник Волк последние несколько дней сделался очень задумчив, продолжал он бубнить, словно рассуждая о способах варки ячневой каши. - Это заметили все уноты. Они шушукались между собой, вот бы, мол, знать, что у него на уме...

Изодранные ноги Хономера покоились в глубоком тазу, полном тёплого травяного настоя. Посудину прикрывала холстина, служившая удержанию целебного пара и одновременно прятавшая безобразие покалеченной плоти. Может быть, и не стоило показывать Ташлаку свою телесную немощь. Но, с другой стороны, - да какая, в сущности, разница?

- Этот парень всё время задумчив, и у него, сколько я его знаю, всё время что-нибудь на уме, - раздражённо бросил Избранный Ученик. - Ташлак, ты дождёшься, что я твоё содержание в три раза урежу! Неужели нет ничего, о чём мне действительно стоило бы знать?

- Ты осведомлялся о женщине, которую видели у ворот крепости. Я нашёл людей, встречавших её позже. Она появлялась на дороге севернее Тин-Вилены. Попутчики спрашивали, не нужно ли её проводить, но женщина отвечала, что до Зазорной Стены и сама как-нибудь доберётся...

Хономер с силой прихлопнул ладонью по ручке кресла:

- Дождусь я наконец каких-нибудь важных известий или до утра так и буду выслушивать чепуху?.. Известно ли тебе, например, что говорят в городе про эти образа, которые сулятся нам вот-вот принести? Правда ли, будто их кое-кто уже видел... и якобы даже обрёл исцеление?

- Истинная правда, и готов подтвердить всем, чем могу! - с необычной для него горячностью заверил Хономера Ташлак. - Скажу даже больше: я сам проник в дом резчика Гиюра, отца Тервелга, и видел оные образа...

Хономер напряжённо слушал, глядя со странным предчувствием на искренний огонь, мерцавший в глазах соглядатая. Ташлак же вытянул вперёд правую руку:

- Видишь?

Внешность у него была точно такая, какую обычно придают тайным и зловещим подсылам ярмарочные лицедеи в своих представлениях. Неприметная и, если всё-таки рассмотреть - неприятная. В том числе густо усеянные бородавками руки. Имея дело с Ташлаком, Хономер старался к нему не притрагиваться, и его ничуть не заботило, замечал ли это сам Ташлак...

Он посмотрел. Кожа на руке подзирателя необъяснимо очистилась. Нет, она не стала необыкновенно здоровой и гладкой, но после прикосновения к ней уже не хотелось поскорей вытереть пальцы. Чудо. Истинное чудо Близнецов...

Хономер покрылся мгновенной испариной и одновременно ощутил озноб. Ничего общего с радостным возбуждением, вроде бы должным при лицезрении чуда. Наоборот, Избранный Ученик переживал странную внутреннюю опустошённость.

Он опустил голову и прикрыл ладонью глаза.

- Ступай, - тихо и устало сказал он соглядатаю.

Ташлак, уже открывший рот сообщить что-то ещё, счёл за благо промолчать. Он удалился на цыпочках и очень бережно прикрыл за собой дверь.

Торг в Чирахе действительно оказался таким большим и богатым, что поневоле зарождалась мысль о его исконности для маленького городка. Мастерские по выделке мешковины из волокон тростника и бумаги - из его же сердцевины появились, надобно думать, потом. Мешковину стали делать, чтобы упаковывать купленные и продаваемые товары. Да и бумагу, скорее всего, начали варить затем, чтобы вести счётные записи при торговле, не покупая листы для письма на стороне: чирахцы славились бережливостью. А возник городок, лежавший на самом берегу плавней, у широкой и удобной протоки, конечно же, вокруг торга, существовавшего здесь... ну, если не "испокон веку", как обычно в таких случаях говорят, то с тех времён, когда развеялись холодные чёрные тучи Великой Зимы и Сиронг снова стал течь, - уж точно!

Сюда наведывались с океана большие парусные корабли, владельцам которых по тысяче самых разных причин не хотелось останавливаться в гавани Мельсины. Кому-то казались слишком высокими денежные повинности, налагаемые на тамошнюю торговлю в пользу шадской казны. Чьи-то мореходы после долгого плавания предались уж слишком разгульному веселью на берегу, так что с некоторых пор хозяину судна вовсе не улыбалась новая встреча с городской стражей столицы. Кого-то вовсе поймали на торговле запретными товарами вроде некоторых мономатанских зелий, дарующих временное блаженство, но по прошествии времени способных превратить человека в растение... Да мало ли ещё что может приключиться с купцом, странствующим по широкому подлунному миру?

При всём том, однако, в большой портовый город Чираха так и не выросла. Во-первых, потому, что подобных ей уголков в разветвлённом устье Сиронга был далеко не один и даже не десять. А во-вторых, здесь тоже не покладая перьев трудились шадские сборщики налогов. И взимаемые ими поборы были хотя ниже мельсинских, но не намного. Ровно настолько, чтобы вовсе не отвадить торговых гостей.

Одним словом, торг не то чтобы рос на дрожжах, но вполне процветал, и купить здесь можно было поистине всё, что угодно. Начиная от несравненной посуды, производимой дикими вроде бы жителями островов Путаюма, и кончая теми самыми зельями, продаваемыми хотя из-под полы, но по вполне сходной цене.

Винитар и Шамарган отправились присматривать лошадей. Волкодав же, полагая, что они вполне справятся и без него, поскольку в чём, в чём, а в лошадях они, особенно Винитар, смыслили куда как побольше, - отправился в город, ведомый совсем иной надобностью, а вернее сказать, прихотью, потому что насущной надобности в том для него не было никакой. Ему вздумалось посмотреть на бывший дом Зелхата Мельсинского. И на соседний с ним дом, где выросла Ниилит.

Улицы в Чирахе не были ни прямыми, ни слишком длинными. Городок разрастался от причалов и прибрежного торга, и каждый из первоначальных жителей хотел быть как можно ближе к воде. Оттого многие дома, особенно старые, стояли на сваях, а улицы петляли, следуя изгибам проток, соединялись мостиками и в конце концов упирались в болото. Волкодав понятия не имел, где искать жилище учителя Ниилит, но скоро выяснилось, что этот дом ему готов показать - естественно, за мелкую монетку - каждый мальчишка.