Эпилятор

Спустившись к храму, я обследовал его изнутри. Пустоватые помещения напоминали запутанный лабиринт с узкими коридорами и проходными комнатами. В центре сооружения имелся зал, разделенный на две половинки - белую и черную. В качестве оформления, на каждой половине возвышался квадратный, ступенчатый постамент. Он размещался почти вплотную к стене, но не соприкасался с ней. На черной стороне - рядом с этой пирамидой, но ближе к выходу, висело громадное бронзовое блюдо. На белой стороне зала, судя по цвету, висел гонг из серебра. В центре помещения на полу в круге мозаикой выложена пентаграмма по размеру лежащего человека, раскинувшего руки и ноги. Пентаграмма обрамляла, исполненное разноцветной мозаикой, стилизованное изображение планеты в черте знает какой проекции. Генерализация картинки была очень сильной. То, что я вижу изображения морей и континентов, стало понятно только по тому, что я видел планету из космоса. И то, пришлось привлечь все свои резервы абстрактного мышления…

В помещении царил полумрак. Рассеянный свет в двухцветный зал попадал через четыре узких горизонтальных окна под потолком по два с каждой стороны. Лучи света каждой пары окон освещали в основном мозаику пентаграммы. Впрочем, создавалось ощущение, что комната подсвечивается еще и внутренним светом - от потолка и стен.

Организовав Ворота напротив постамента на своей черной стороне, я шагнул на вершину и, перепрыгивая с уступа на уступ, спустился вниз. Утвердившись на полу, огляделся.

Симметрично, как на белой, так и на черной стороне, в стене храма имелись на уровне пояса протяженные горизонтальные ниши. В нише на черной стороне стояли черепа. Я подошел ближе и, двигаясь вдоль стены, насчитал аж шестнадцать штук. Рядом с каждым черепком лежала какая-то вещица: ожерелье из косточек фаланг пальцев; декоративный кинжал колдуна; сломанный посох из черного дерева; массивный медный перстень-печатка; горка разноцветных шестигранных камешков с зализанными ребрами; истлевшие мешочки и тряпочки. Судя по состоянию вещей и черепов, их укладывали слева направо. Самым старым экспонатом определенно являлся крайний слева. На первый взгляд, ему стукнуло никак не меньше нескольких сотен лет. Но, в целом, все 'раритеты' находились в хорошей сохранности, что называется - нетленка…

Отвернувшись от ниши и потрогав пальцем бронзовый гонг, я поискал глазами колотушку. Не обнаружив ничего подходящего, вынул меч и рукояткой, от души, припечатал по центру.

Сказать, что эффект был оглушительный, это значит не сказать ничего. От мощного, переходящего в инфразвуковой диапазон рева, меня отбросило в сторону, я на мгновение обезножил и на дрожащих ногах, зажимая уши, присел на корточки. Видимо, сам храм построен в расчете на звуковой эффект и его стенки служили отличными резонаторами. Дождавшись окончания звукового концерта и с трудом поднявшись на ноги, я поковырял мизинцами в ушах, чтобы хотя бы частично вернулся слух. Затем на полусогнутых ногах направился по лабиринту к выходу из храма.

Вывалившись из дверей на волю, помотал головой - в ушах продолжал стоять оглушительный звон. Спустившись по ступенькам во двор, с облегчением глубоко вздохнул и остановился, оглядывая ближайшие кусты. Слева от входа торчали три колышка толщиной в ладонь и высотой около двух метров. В подсознании мелькнула мыслишка, а не предназначены ли колья для особо отличившихся преступников. Или для такой части их тела, как голова, чтобы она под действием солнца, ветра и дождя освобождалась от кожи, мяса и хрящей.

От ступенек храма начиналась и ныряла в джунгли узкая тропинка, застеленная каменной плиткой. Судя по всему, имело смысл подождать прибытия жреческой братии. Раздвинув ноги, я уселся на прогретые солнцем ступеньки лестницы и расслабился.

Щелканье деревянных сандалий по каменным плиткам дорожки мне удалось услышать метров за двести. Мои адепты торопились, выказывая не показное рвение. Похвально.

Через минуту из кустов выскочили двое. Крепкий старик в черном плаще и мальчишка лет пятнадцати. Не добежав до меня десяти метров, и тот, и другой бухнулись на колени и склонили головы. С минуту я молча рассматривал макушки вверенного мне коллектива, после чего спросил, обращаясь к старшему.

– Как тебя зовут брат? - Кашлянув, чтобы прочистить перехваченное судорогой горло, старик, не поднимая глаз, ответил.

– Кенор. - Я перевел взгляд на мальчику и поинтересовался.

– А тебя младший брат. - Но паренька заклинило, он покраснел, затрясся и я понял, что еще немного и он разрыдается. Поэтому опять обратился к старику.

– Кенор, как зовут младшего брата? - тот наконец-то поднял на меня полные ужаса глаза и ответил.

– Гельн.

– Хорошо. Можете встать, и расскажи брат о ваших заботах, бедах или радостях.

Кенор поднялся, еще раз прокашлялся, глубоко вздохнул, помассировал грудь в области сердца и несколько сумбурно, перескакивая от одной темы к другой, начал рассказ:

– Две луны назад от старости мирно отошел к богам брат Мельх и нас осталось двое. Последний раз паломники приплывали на остров восемь лет назад. Вместе с ними приплыл совсем несмышленышем младший брат Гельн. Он очень давно не видел никого живого кроме нас. Меня и Мельха. Не суди его строго, Старший брат. Хвала богам болезни обходят нас стороной. Священные рыбы в Руке Бога и фазаны чувствуют себя хорошо. Мы заботимся о них. Не гневайся, но огород и поле пришлось сократить. Силы уже не те, а для двоих требуется мало еды. В четвертой хижине нижнего поселка нужно починить крышу. Мы хотели начать эту работу завтра. - Старик задумался, беспомощно посмотрел на меня и выдохнул. - Все.

Я помолчал и снизошел до оценки.

– Я доволен вами. Зовите меня Панкрат, - немного подумал и спросил. - Сколько паломников размещаются в хижинах нижнего поселка?

– От двадцати до пятидесяти, Панкрат.

– Где живете вы с Гельном?

– В верхнем поселке.

– Сколько хижин в верхнем поселке?

– Пять.

– Вы живете в одной?

– В двух, Панкрат. - Я кивнул и поднялся на ноги.

– Сейчас мы сходим и посмотрим на священных рыб в Руке Бога. Ведите.

Кенор, а за ним на автопилоте Гельн, направились по еле заметной тропинке к озерам. Первая группа мелких маленьких озер в количестве четырех штук действительно была похожа на пальцы гигантской руки, начиная с указательного и заканчивая мизинцем. Продолжением пальцев в каскаде являлась ладонь - озеро в диаметре метров пятьдесят и глубиной никак не меньше двух метров. Прозрачная вода позволяла рассмотреть даже мелкие разноцветные камешки на дне покрытом ярко-желтым, почти белым песком. На этом светлом фоне были хорошо видны темные, торпедообразные, крупные тени.

Как только мы остановились на берегу, стая рыб не менее чем в пятьдесят голов от центра водоема двинулась в нашем направлении. Приблизившись к берегу метров на пять и подвсплыв из глубины, подводный флот замер, а я внутренне ахнул. Это была форель. Не оставляли в этом сомнений и форма тела живых субмарин, и хорошо видные в кристально чистой воде спинки рыб покрытые красными, черными и белыми крапинами. Но размеры - это было нечто! Каждая около метра в длину и по предварительной прикидке более десяти килограмм веса. Раньше я таких экземпляров в дикой природе не встречал.

Хотя почему в дикой, если жрецы подкармливают стадо. Да, неплохо… Полтонны живой форели - хороший приварок к скромному рациону Старшего брата. Одобряю.

Следующее озерко оказалось шире и мельче. А его обитатели по размерам не достигали и полуметра. Но также как и в первом водоеме, стая подплыла ближе к берегу и я смог рассмотреть рыб более детально.

Общее количество рыбешек не превышало двух сотен, но, если оценивать биомассу, получается так на так. Внешне рыба очень похожа на форель, но ярко-розовое брюшко и темная голова, позволяли сделать предположение, что это палья. Прикинув вес и перемножив в уме на примерное количество голов, пришел к выводу, что и в этом озере хранится полтонны диетического мяса. Что называется, - ешь, не хочу… Любо.