Наследники Земли

Казалось, все на Сагарси приостановилось, вслушиваясь. Энграммы и Юлы, андроиды и телероботы — замерли все, желая услышать: что случится затем? Это единственное сообщение, полученное от Тор с момента старта ее миссии. Ни один из оставшихся не был уверен, выжил ли кто из десанта, выброшенного внутрь куттера в Аселлус Примус. Услышать об их спасении — облегчение. А раз Тор решила нарушить запрет на трансляцию сигналов сверхсветового диапазона, значит, дело идет к развязке. А в этом случае следующее сообщение вполне могло оказаться подписанным самими Морскими Звездами.

По мере того как секунды последовавшего молчания превращались в минуты, Лючия начала ощущать нарастающее всеобщее разочарование. Что там за чертовщина? Удалось ли Тор совершить задуманное, или она и вся ее миссия, оказались вычеркнутыми из звездного пространства — едва открывшись, столь опрометчиво, перед неведомой силой? Узнать это не было никакой возможности. Нельзя было даже отследить источник сигнала и определить место расположения флота Морских Звезд. Лишь Морские Звезды сами владели такой техникой. Все, что они поняли: Тор находилась в пределах действия передатчиков их сверхсветовой связи. Это означало, что она находится где-то внутри пузыря пространства в две сотни световых лет, с центром на Сагарси.

— Как ты думаешь?… — нарушил тишину запинающийся шепоток Роба.

— Я пытаюсь вообще не думать, и в частности о худшем, — оборвала Лючия его бормотание. Затем, развернувшись и направляясь в сторону двери Сухого Дока, сказала: — Давай, Роб, говори.

Робот Роба засеменил вслед за ней.

— Что мы будем делать?

— Вернемся в Хаб, — ответила она, решительно вышагивая вперед. — Нужно готовить ковчег.

2.2.4

— КТО ТЫ?

Голос, пришедший ниоткуда, сопровождался ощущениями слепоты и боли; казалось, этот голос обладал некоторыми свойствами самой боли. У него были рот и зубы, похожие на обломки стекол, располосовавшие мир на мелкие части, пробившие ее барабанные перепонки. Был язык, с которого эти обломки слетали, — он казался бичом и оставлял тело беззащитным, сдирая кожу. Было и дыхание, пар которого тоже нес с собой боль, — оно несло крошечные капли кислоты, сжигавшие кожу.

— КАК ТВОЕ ИМЯ?

Вдруг она почувствовала, как голос и та боль, которую он причинял, утихли — и тут же вокруг нее оказался знакомый с детства мир. Она ощутила запах яблок, ее лицо обвевал ветерок, и еще — она увидела тонкие и не предвещавшие ничего хорошего ветви, перекрывавшиеся с изображениями призрачных теней, метавшихся по небу. В воздухе висело ожидание; что-то заставляло ее предчувствовать: голос еще вернется. Поглядев вниз, она увидела траву под собственными босыми ногами, ее ногами — какими они были когда-то.

— Где я?

— В ЛУЧШЕМ ИЗ МИРОВ, — ответил голос. Теперь он вовсе не причинял боли, а слова долетали до нее вместе со слабым ароматом яблочного сидра. — ТАМ, ГДЕ МЫ МОЖЕМ ПОГОВОРИТЬ.

Сад казался таким знакомым — он казался домом, особенно в сравнении с обстоятельствами, с которыми она имела дело недавно. Это, однако, совсем не могло утешить: воспоминание о старых изменах и об убийстве преследовало ее неотступно.

— Кто ты такой?

— НЕ ВАЖНО. МОЖЕШЬ НАЗЫВАТЬ МЕНЯ НЕКСУС. ЭТО ИМЯ НЕ ХУЖЕ ОСТАЛЬНЫХ… Я ВЫБРАЛ ИМЯ, ИСХОДЯ ИЗ СОДЕРЖАНИЯ РАЗГОВОРА — ТОГО, ЧТОВЫ ВЕЛИ НЕЗАДОЛГО ДО МОЕГО ПОЯВЛЕНИЯ.

— Ты слышал нас?

— ДА.

Ее лицо казалось чужим, словно резиновая маска.

— Но мне важно понять, кто ты, — настаивала она. — Я хочу знать, с кем говорю.

— знание не добавит содержательности.

— Почему так?

— несоответствие. наши лица — это маски, отражающие и наше желание выглядеть, и нашу сущность. мы описываем себя, делая это тем лучше в непрерывной прогрессии, чем более разумной и состоятельной делается наша собственная культура. мое представление, выбранное мной самим, не может быть понятным тебе, однако я не намерен описывать себя в рамках твоих понятий. если вы будете тем, что пройдет мимо, совершенно ни к чему связывать себя с заниженными оценками идентичности вашей культуры.

Она рассерженно возразила:

— Что ты имеешь в виду? В чем мы провинились?

— это я хотел бы определить. вместе с тобой. как тебя зовут? зачем ты здесь?

— Ты можешь зачитать мне содержимое моей же памяти. Скажи мне, кто я.

— это не является предметом нашего разговора. я интересуюсь твоими мотивами. кажется, ты не совсем представляешь, что делаешь и зачем здесь находишься.

— Я здесь для… — Она задумалась. — Я здесь в попытке спасти еще живых. Мы должны остановить Морских Звезд — или они сами уничтожат всех нас.

— разве это так плохо?

— Разумеется, да, если ты один из тех, кто должен быть уничтожен.

— таким образом, спасение — это все?

— Разумеется, спасение — не венец всего, однако при данных обстоятельствах — это цель, оправдывающая любые наши действия.

— назови свое имя.

Голос стал настойчивым.

Она посмотрела на расположившуюся вокруг иллюзию сада. Ряды деревьев простирались вдаль, уходя до бесконечности, и она подумала, что ей, вне сомнения, не избавиться от этой иллюзии без помощи обладателя голоса — таким образом, следовало участвовать в его играх.

Она вздохнула, соглашаясь:

— Ладно. Меня зовут Тор.

— нет, не так, — возразил ей Нексус. По саду пронесся порыв сильного ветра, заставивший деревья красиво закачаться. — судя по воспоминаниям, твое имя — кэрил хацис.

— Да, но я не совсем Кэрил Хацис. Я лишь энграмма — или копия. Нас много, и все мы различаем друг друга по названиям поселений, откуда пришли. Потому меня и зовут Тор. То же самое с Гу Мань, Инари, Ю-Кван…

Она умолкла, чувствуя, что такой ответ не устраивает Нексуса.

— Одна только реальная Кэрил Хацис имеет право носить это имя, — закончила она.

— да.

Наступило молчание. Оно последовало за утвердительным ответом…

Но ожидание, что Нексус произнесет еще что-то, было томительным; в ответ же — лишь ветер развевал ее волосы, да деревья негромко шумели своей листвой.

— И что? — спросила она. — Что дальше? Что бы это ни значило для тебя, на мой вкус — это вовсе не откровение. Сол — матрица, на которой оттиснуты все ее энграммы. Она и была наречена первой. Подумаешь, большое дело. Это вовсе не значит, что она лучше, и не означает, что всегда только она должна быть командиром.

— или что она заслужила такое имя.

Она открыла рот, потом закрыла.

Да ты… твою мать, я ведь знаю, куда ты клонишь.

— если знаешь, к чему веду — по какой причине сама не отдаешь отчета себе?

Нексус определенно прочитал ее мысли.

— Не важно, почему!

Ее бесчувственные до того щеки горели, она задыхалась от гнева, искренне желая сбросить маску и стать собой.

— однако это важно, — возразил голос. — весь процесс взаимодействия критически зависит от начальных условий. я предпочитаю знать, каковы эти начальные условия, прежде чем искать, куда они приведут. если ты

ПРЕДПОЧИТАЕШЬ СКРЫВАТЬ ИХ — ТОГДА Я ЗАВЕРШАЮ ВЕСЬ ПРОЦЕСС ПРЯМО СЕЙЧАС.

Тор едва сдержала порыв злости, хотя бы и ничего не значивший. Нексус мог читать мысли, значит, скрывать ей нечего. Странно, но, осознав это, она успокоилась.

— Мое имя Кэрил Хацис, — сказала она. — И, по правде говоря, я всегда желала быть единственной, кто носит это имя.

Теплый ветерок мягко пошевелил листвой окружавших ее деревьев.

— ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ — БЫТЬ КЭРИЛ ХАЦИС — ДОМИНИРУЕТ В ТВОИХ ТАЙНЫХ МЫСЛЯХ, — произнес наконец Нексус. — ПОЧЕМУ, КАК ТЫ ДУМАЕШЬ?

Тор пожала плечами в ответ.

— Наверное, я так запрограммирована. Код энграмм написан таким образом, чтобы усилить чувство самосознания, противостоящее случайным ошибкам программирования. Мы верим в определенную нам сущность потому, что неверие способно нарушить целостность личности.

Тут она вспомнила об Эландере и его страданиях, связанных с утратой своей идентичности, заметив: