Покушение на Тесея

Но тщетно!

Сосны взяли верх над человеком.

Еще одно движение, судорога… и сосны разорвали человека пополам.

И распрямились – каждая из сосен несла на своей вершине, как флаг, половину человека. С одной рукой и одной ногой…

– Это ужасно! – вырвалось у Коры.

И вокруг нее – сзади, от города, сбоку, от семейства Хирона, – донесся горький стон!

Человечек на вершине холма, убедившись, что его жертва погибла ужасным образом, медленно пошел прочь и скрылся за горизонтом – черный муравей на алом фоне заката.

Когда стенания мирных жителей Коринфа стихли, кентавр Хирон грустно произнес:

– Еще один наш соотечественник стал безвинной жертвой этого злодея! Еще один. Когда же найдется смелый герой, который положит этому конец?

– А вот ты бы своим ученикам подсказал. Что, Ахилл не может с ним справиться? Или Кастор?

– Беда героев заключается в том, что они очень дорожат своей репутацией, – ответил Хирон. – А объясняют нежелание воевать с разбойниками, мелкими бандитами и грабителями тем, что у них чистые руки, такие чистые, что кровь разбойника их может замарать.

– А Геракл? – спросила Кора. – Разве он не дрался с разбойниками?

– Ну там были особенные разбойники!

Сатир приподнял широкополую шляпу, почесал между рогов и сказал:

– Схожу все-таки погляжу. Может, кто из знакомых, надо снять, похоронить…

– Пройдоха! – воскликнула Харикло. – Он надеется на то, что убитый – купец и Синис чего-то у него не забрал.

– Дождешься такого от Синиса! – возмущенно воскликнул сатир. – Он все до последней нитки к себе в пещеру тащит. А потом пиратам продает. Нет, не дождешься…

Кора не могла сказать, что ей хотелось разделить компанию Никоса, но на вершину холма решил отправиться и кентавр. Он предложил жене и Коре подвезти их на своей широкой теплой спине. Коре не приходилось раньше ездить верхом на кентаврах, но коней она знала и любила. Для отказа у нее не было причин, к тому же она была здесь на службе, а на службе ей не раз приходилось видеть мертвых людей. Так что она забралась на кентавра, который элегантно подсадил дам.

Кора обхватила за плечи Харикло, сидевшую спереди. От волос Харикло пахло ярким солнцем, ветром, пылью и дымом очага. Оказывается, судьба женщины мало меняется за тысячелетия – женщина везет бурдюки, делает компьютеры или стирает, а мужчины занимаются высокой политикой.

Сатир бежал рядом, и сверху Кора видела лишь бурый круг его войлочной шляпы, поля которой скрывали плечи.

– Насчет этой коровы… – начал было Хирон.

Харикло оборвала его:

– О коровах мы еще поговорим. Если тебя вылечат.

Кентавр замолчал.

Он с трудом взбирался по крутой проселочной дороге, что виляла и крутилась, как бешеная змея.

Кора оглянулась. За ними, переходя порой в бег, спешили несколько коринфян.

– Они почему туда идут? – спросила Кора у шляпы.

Сатир услышал и ответил:

– Одни боятся – вдруг родственник, а другие думают – вдруг можно поживиться? Люди странно устроены. Я как-то видел, как сгорел храм Аполлона в Мегаре. Такое горе, такое страшное знамение! Толпа стояла вокруг, и люди рыдали. А некоторые хватали еще горячие от огня обугленные остатки чаш или горшки с пшеном, жертвоприношениями и бежали домой. Люди разные бывают. И не меняются. С этим лучше мириться.

Дорога вывела на вершину холма, оказавшуюся плоской и весьма обширной.

Люди останавливались под соснами. Смотрели все больше на правую сосну, потому что получилось так, что голова разорванного человека осталась на правой сосне.

– На кого-то похож, – сказал сатир. Кора скользнула на землю с кентавра и помогла спуститься Харикло.

– Не хочу смотреть, – отвернулась Харикло. Коре тоже смотреть не хотелось, но пришлось. Голова, висевшая на дереве, принадлежала пожилому длинноволосому человеку грубой, отталкивающей наружности, который, видно, ни разу в жизни не мылся и не причесывался, зато предавался всем тайным и явным порокам, в первую очередь пьянству. И менее всего погибший был похож на купца или богобоязненного пилигрима.

– Эй, – обернулся кентавр к группе жителей Коринфа. – Кто из вас видел этого человека?

– Я, – сказала девочка, державшаяся за край хитона своей мамы. – Мы с девочками в лесу играли, а этот дядя вышел и спросил, кто хочет вкусную конфету?

Девочка замолчала. Все тоже молчали. Видно, эта история всем, кроме Коры, была известна. Поэтому Кора спросила:

– И что дальше было?

– Дальше? Дальше Гига первая закричала, что хочет конфету. А я не успела. Он тогда взял Гигу и унес… а мы побежали следом и плакали, и просили, чтобы он отпустил, а он ее…

– Он ее съел, сожрал с потрохами, – сердито сказала мать девочки. – И хватит травмировать ребенка.

– Простите, – смутилась Кора. – Я же не знала, что все так трагично кончилось.

– Для него что ребенок, что слон – все одно… – произнес сатир, и только тут до него дошло значение собственных слов. – Ого-го-го! – закричал он. – Сограждане мои, родные мои эллины! Мы видим перед собой голову страшного разбойника Синиса, который терроризировал всю нашу округу! Оказывается, это не он разорвал свою очередную жертву, а очередная жертва каким-то образом связала и разорвала самого страшного разбойника всех времен и народов.

И тут горожане тоже догадались, что Синису пришел конец, и началось веселье.

Люди прыгали, пели, потом образовался хоровод, мужчины положили руки друг другу на плечи, и так они, притопывая, выражали свою радость.

– Кто это мог сделать? – спросила Кора, подозревая ответ, хоть и не успела прочесть продолжение мифа о Тесее.

Угадав ее мысли, Кору поддержал кентавр Хирон.

– Видел ли кто-нибудь, – спросил он, обращаясь к веселящимся землякам, – сегодня в городе могучего вида юношу, который шел в эту сторону?

После короткой паузы вперед выступила полная женщина в длинном желтом хитоне, вышитом золотом.

– Такой юноша остановился возле моих ворот, – сказала она. – Он хотел пить, и я велела вынести ему напиться.

– Каков он был собой? – спросил кентавр.

– Высокого роста, – ответила женщина, – выше, чем молодая богиня, которая стоит рядом с тобой, Хирон. Широкий в плечах, в коротком алом гиматии и кожаных сандалиях с завязками. Он был подпоясан мечом, а в руке он нес очень большую и тяжелую железную палицу, такой я еще никогда не видела. Я даже спросила его: «Ты решил подражать Гераклу, мальчик?» И знаете, что он мне ответил? Он ответил: «Вы правы, добрая женщина, я подражаю моему дяде Гераклу».