Мир приключений 1966 г. №12

— Нет-нет, я еще посплю часок-другой и уверен, что все пройдет. А ты иди, обязательно иди, как раз сегодня посетителей сопровождает профессор Кунц, крупнейший знаток голландской живописи!

— Нет, Гельмут, я буду беспокоиться…

— Умоляю тебя, святая Агнесса! — Гельмут театрально преклонил колено. — Умоляю тебя, отправляйся в Пинакотеку, внимательно слушай профессора Кунца, потом расскажешь мне о своих впечатлениях. А я, со своей стороны, обязуюсь полностью поправиться к твоему возвращению!

— Да будет так! — со смешливой торжественностью произнесла Агнесса и возложила свою маленькую руку на голову мужа. — Пусть исцелит тебя, любимый, мое святое прикосновение!

Агнесса вернулась в гостиницу к двум часам дня. Она подошла к двери своего номера и осторожно постучала: вдруг Гельмут еще не проснулся? Послышались твердые шаги, и дверь резко, наотмашь распахнулась. На пороге стоял высокий, плотный, бравой выправки человек лет тридцати, в шелковой голубой пижаме, левая щека в мыле, в руке бритва, через плечо полотенце, в углу рта дымящаяся сигарета.

— Да?!

— Простите, — растерянно произносит Агнесса. — Мой муж…

— Ваш муж? — в недоумении повторяет молодой человек.

— Ведь это семнадцатый номер, не правда ли?

— Совершенно верно, фрейлейн…

— Фрау Шрамм…

— Совершенно верно, фрау Шрамм, семнадцатый.

— Но ведь тут живем… жили… мы с мужем…

— То есть?!

— Сегодня утром эту комнату занимали мы с мужем…

— Утром? Вы с мужем? Но, фрау Шрамм, я живу здесь уже второй месяц!

— Этого не может быть… мы с мужем…

— Вы, вероятно, ошиблись номером, тут все комнаты одинаковые.

— Нет-нет, это наша комната, я хорошо помню: она единственная на отлете, возле лестницы! — уверяла Агнесса. — И затем, я твердо помню: семнадцатый номер…

— И все же, фрау Шрамм…

Молодой человек предупредительно стоит в дверях; он уже стер полотенцем мыльную пену со щеки и терпеливо выжидает, когда же выяснится это странное недоразумение.

— Но как же так… где же мой муж?..

— Простите, фрау Шрамм, — на лице молодого человека недоумение, готовое перейти в досаду, — я не могу знать, где находится ваш муж. Потрудитесь зайти в комнату и убедиться: это не ваша, а моя комната. Прошу вас!

Молодой человек посторонился, пропуская Агнессу. Нет, конечно, это не их комната. Тут все иное: мебель, занавески, постель — и нет ни единой из их вещей; облака табачного дыма — Гельмут некурящий — плавают под потолком, на столе пепельница с окурками, бритвенный прибор, кисть со свежей мыльной пеной… Мысли Агнессы путаются, она, шатаясь, выходит из комнаты, чувство предельного одиночества сжимает ей сердце.

Молодой человек, видимо, понял ее состояние: он набрасывает на себя пиджак и идет вслед за ней.

— Пройдемте, пожалуйста, к портье, фрау Шрамм, здесь явное недоразумение.

Портье услужливо достает книгу для приезжающих.

— Фрау Шрамм спрашивает, какой номер она занимает? Пятнадцатый. Нет-нет, именно пятнадцатый. Господин Гельмут Шрамм? Такого постояльца у нас не значится. Разве фрау не помнит, что приехала одна? Да, фрау Шрамм, я твердо помню, что вы приехали в гостиницу одна в понедельник 11 июля. Я сам записывал вас и принимал ваши вещи. Семнадцатый номер. Но, право же, фрау ошибается — там уже второй месяц проживает господин Герман Винкель!.

— Нет-нет, я приехала не одна…

Агнессе кажется, что она сейчас лишится рассудка, медленная бледность заливает ее лицо. Очнулась она через полчаса на диване в комнате номер пятнадцать, куда ее бережно, под руки, отвели господин Герман Винкель и портье. Агнесса огляделась: эта комната действительно ничем не отличается от той, где поселились они с Гельмутом. Но, странное дело, в ней нет никаких следов пребывания Гельмута: ни его книг, ни его двух чемоданов, ни знакомых ей предметов обихода. Зато ее, Агнессы, вещи остались на тех же местах, что и прежде. Пожилой усатый врач слушает ее пульс.

— Скажите-ка, фрау Шрамм, не страдаете ли вы галлюцинациями, выпадениями сознания?

— Где мой муж, Гельмут?..

— Опять муж! — поморщился врач. — Своей нелепой выдумкой вы всполошили администрацию гостиницы, без всякой надобности обеспокоили господина Винкеля…

— О, какое же беспокойство? — деликатно отозвался господин Винкель. — Я только сожалею…

— Должны же вы понять наконец, что приехали в Мюнхен одна! Совершенно одна!

— Гельмут… Но где же Гельмут?

— Сколько раз вам повторять? — В голосе врача звучит нетерпение. — Никакого Гельмута…

— Подождите, доктор, — строго сказал Герман Винкель. — Скажите, фрау Шрамм, нет ли у вас родных в нашем городе?

— Н-нет…

— А откуда вы приехали в Мюнхен?

— Из Бремена.

— Где работает ваш муж?

— В Институте химической кинетики, в лаборатории номер семь…

— Так, так… — Винкель взглянул на свои ручные часы. — Сейчас три часа. Быть может, вы хотели бы позвонить в Бремен по телефону? Справиться, не знают ли там что-либо о вашем муже?

— Но это же нелепо… мы приехали вместе… они не могут знать…

— А все же?

— Хорошо, я позвоню.

— С кем хотели бы вы говорить, фрау Шрамм?

— Леман. Ассистент мужа, Артур Леман…

Герман Винкель берет телефонную трубку, и через несколько минут телефонистка соединяет его с Бременом, с Институтом химической кинетики.

— Лабораторию номер семь! Благодарю. Господина Артура Лемана! Господин Леман? С вами желает говорить фрау Агнесса Шрамм. Передаю трубку…

Приподнявшись с дивана, Агнесса нетвердой рукой прижимает трубку к уху: наконец-то свой, близкий человек, друг Гельмута.

— О, Артур! Здесь такое творится… — Она умолкает, спазм перехватывает ей горло.

— Что с тобой, Агнесса, дорогая?

— Гельмут…

— Что — Гельмут?

Молчание. Слышен только сдержанный плач.

— Но Агнесса… Пусть Гельмут возьмет трубку.

— Гельмута нет… он исчез… я не знаю, где он…

— Что значит — исчез? Он же вылетел к тебе третьего дня па самолете! Что же он — не прилетел в Мюнхен?

— Что ты говоришь, Артур? — Агнесса мгновенно пришла в себя. — Ты же знаешь, что мы с Гельмутом выехали в воскресенье из Бремена, — ты же сам провожал нас на вокзале! Мы вместе приехали в Мюнхен и прожили здесь три дня! Слышишь ли ты — вместе! — почти исступленно кричит Агнесса в трубку. — А сегодня… сегодня… он исчез!

— Ты, наверное, нездорова, Агнесса, — послышался в трубке тихий, печальный голос Лемана. — Выслушай меня внимательно, постарайся восстановить в памяти ход событий… Десятого числа, в воскресенье, я и Гельмут проводили тебя на вокзал, Гельмут купил в кассе билет, мы усадили тебя в вагон, простились… Было решено, что Гельмут вылетит в Мюнхен дня через два, лишь только закончит начатый ранее опыт. Во вторник, двенадцатого, в семь утра я проводил Гельмута на аэровокзал. Самолет взлетел на моих глазах…

— Ты с ума сошел, Артур! — холодно сказала Агнесса и положила трубку. Ей надо было как-то разобраться во всем, чтобы овладеть собой, жить и действовать дальше.

Молчание длилось уже несколько минут, его прервал Герман Винкель.

— Фрау Шрамм, что сказал вам Леман?

— Леман сумасшедший. — В голосе Агнессы звучало спокойное ожесточение. — Вы все сумасшедшие… — Она внимательно оглядела Винкеля и врача и неожиданно добавила: — А может быть, негодяи.

— Но фрау Шрамм!..

— Я прошу вас, господин Винкель, и вас, доктор, оставить мою комнату! Я жду, господа!

— Если вам угодно…

Винкель кивнул доктору, и они направились к двери.

— В случае если вам понадобится моя помощь, фрау Шрамм, — обернулся на пороге Винкель, — я всегда к вашим услугам…

Агнесса не ответила.

Примерно через час к подъезду гостиницы “Старая Бавария” подкатила закрытая машина. В номер пятнадцатый поднялся тот же врач в сопровождении двух дюжих санитаров, и Агнессу Шрамм увезли в городскую психиатрическую больницу.