Андромеда

— Откуда это приходит? — спросил Флеминг.

— Откуда-то из созвездия Андромеды. Как раз сейчас она в диаграмме направленности.

— Сколько это продолжается?

— Около часа. Максимум сигнала уже прошел.

— Можно двигать отражатель?

— Думаю, что да.

— У нас же нет разрешения на это, — возразил Бриджер. — Нам еще не позволили приступить к испытаниям системы слежения. Флеминг не обратил на него внимания.

— У сервомеханизмов есть кто-нибудь?

— Да.

— Тогда попробуйте последить за источником.

— Нет, послушай, Джон… — Бриджер тщетно тянул Флеминга за рукав.

— Может, какой-нибудь спутник — предположил Харви.

— Разве что-то еще запустили? — спросил Флеминг, высвобождая рукав.

— Насколько известно — нет.

— Может быть, кто-то забросил на орбиту… — начал Бриджер, но Флеминг прервал его:

— Деннис, — он пытался мыслить четче. — Будь другом, пойди включи самописец, ладно? И печатающую приставку тоже.

— Может, лучше сначала проверим?

— Потом, потом проверим. Стараясь ступать твердо, Флеминг вышел в вестибюль и, наклонившись над фонтанчиком для питья, подставил лицо под струю. Когда он вернулся, освеженный, сияющий и заметно протрезвевший, Бриджер уже возился с аппаратурой в соседней комнате, а Харви звонил дежурному инженеру. Когда включили электродвигатели, мигнул свет. Высоко вверху — неслышной незаметно для глаз — двинулся металлический отражатель, компенсируя вращение Земли. Звук в репродукторе стал чуть громче.

— Это все, на что вы способны?

— Но ведь и сигнал-то не очень сильный.

— Гм, — Флеминг выдвинул ящик и извлек оттуда каталог. — А за это время изменились ли хоть немного его галактические координаты?

— Трудно сказать. Я не следил. Во всяком случае, если и изменились, то очень немного.

— Так, значит, он не на орбите?

— Пожалуй, что нет, — Харви взволнованно наклонился над ручками аттенюаторов. — А может быть, это любительская морзянка, отраженная от Луны?

— На настоящую морзянку не похоже. К тому же и Луна еще не взошла.

— А может быть, от Марса или от Венеры? Во всяком случае, надеюсь, все-таки я не зря вытащил вас сюда?

— Андромеда, говорите? Харви кивнул. Флеминг перелистывал страницы каталога, читал и слушал. Он снова стал спокойным и тихим, каким был в машине с Джуди, и был сейчас похож на прилежного школьника.

— Вы его удерживаете в диаграмме направленности?

— Да, доктор Флеминг. Флеминг перешел к другому концу пульта и включил внутреннюю связь.

— Записывается, Деннис?

— Да, — голос Бриджера сопровождался металлическим отзвуком. — Но никакого смысла уловить не могу.

— К утру, может, что-нибудь прояснится. Я подумаю насчет расстояния до источника. Флеминг отпустил клавишу и с книгой в руке перешел к астрономическим картам на задней стене. Так все они работали некоторое время; только звук из пространства слышался в комнате. Флеминг пробовал отождествить источник, а Харви удерживал его в диаграмме направленности огромного телескопа.

— Что вы об этом думаете? — не выдержал наконец Харви.

— Я думаю, что сигнал приходит очень издалека. После этого они только работали и слушали. А сигнал все звучал, звучал и звучал. И не было ему конца.

Глава 2. Часть 1

В конце шестидесятых годов, когда происходили эти события, министерство науки переехало в новое — все из стекла — здание вблизи Уайтхолла. И мебель, и штат здесь были первоклассные, словно для доказательства того, что современная техника действительно сродни искусству, а постоянный заместитель министра Майкл Осборн — самый прогрессивный из всех чиновников, населявших здание. Хотя он являлся на службу в костюме из твида, но твид был самый гладкий, а покрой — самый официальный. Осборн редко сиживал за своим необъятным столом, предпочитая низенькие покойные кресла у низенького кофейного столика с мраморной доской. Утром, когда в Болдершоу-Фелл впервые приняли таинственные сигналы, он, небрежно развалясь в одном из своих любимых кресел, беседовал с Чарльзом Ванденбергом, генералом американских военно-воздушных сил. На его костюм четкими, ровными полосками легли тени от жалюзи. Англию к этому времени можно было бы сравнить с форпостом осажденной крепости — Западной Европы и Северной Америки. Под давлением с Востока, из Азии и из Африки западная цивилизация была оттеснена в эту область земного шара. Ее центром оказался американский континент к северу от Панамы. Западной Европе выпала незавидная роль обороняющегося арьергарда. Официально никто ни с кем не воевал. Однако экономические санкции и жонглирование бомбами и ракетами привели к тому, что страны старого мира чувствовали себя словно в осаде. Жизненно важные линии связи, проходящие через Атлантику, сохранились в основном благодаря усилиям американцев, и американские гарнизоны в Англии, Франции и Западной Германии держались с отчаянным упорством — как римские легионы в третьем и четвертом веках нашей эры. Официально Англия и ее соседи продолжали оставаться суверенными государствами, но на деле инициатива все более ускользала из их рук. Хотя генерал Ванденберг скромно именовался представителем Координационного комитета обороны, в действительности он был командующим военно-воздушными силами хотя и дружественной, но неизмеримо более мощной оккупационной державы, для которой Англия была лишь одним из квадратиков на гигантской шахматной доске. В прошлом пилот бомбардировочной авиации, Ванденберг с его бычьей шеей и квадратной головой и в зрелые годы выглядел моложавым и крепким. Однако в его манерах не было ничего развязного или грубого. Уроженец Новой Англии, он был человеком просвещенным и имел обыкновение высказываться столь авторитетно, будто знал об этом мире несравненно больше прочих смертных. Они говорили об Уэлене. Осборн небрежно держал в руке записку, где шла речь о нем.

— Я сейчас ничего не могу сделать.

— Но есть дела особой важности… Осборн с трудом поднялся и, подойдя к столу, вызвал секретаршу.

— У Координационного комитета низкая точка кипения, — заметил Ванденберг.

— Вы можете сообщить туда, что мы все уладим. — Осборн отдал бумагу вошедшей секретарше.

— Пожалуйста, проследите, чтобы этим занялись. Секретарша взяла бумагу и положила на стол пухлую папку. Она была молода, недурна собой и одета, как на званый вечер: даже министерства подвластны прогрессу.

— Это материалы по Болдершоу.

— Спасибо. А что, моя машина здесь?

— Да, мистер Осборн. Он раскрыл папку и прочитал вслух:

— Министр прибывает в Болдершоу-Фелл в 15 часов 15 минут; его встречает профессор Рейнхарт.

— Значит, завтра, — заметил Ванденберг. — А вы едете?

— Я отправляюсь сейчас, чтобы заранее поговорить с Рейнхартом. — Он сунул папку в портфель. — Если хотите, могу подбросить вас наверх, в Уайтхолл.

— О, это было бы актом милосердия. Они держались друг с другом настороженно, но вежливо, почти старомодно вежливо. Поднявшись, Ванденберг, как бы между прочим, спросил:

— Ну, так когда же все это начнет работать?

— Еще не известно.

— Это становится серьезным.

— Звезды могут подождать. Они уже давно ждут.

— Так же как и комитет. Осборн презрительно пожал плечами, как человек, вынужденный объяснять очевидные вещи; он походил сейчас на грека, убеждающего римлянина.

— Рейнхарт займется военной программой тогда и только тогда, когда сможет это сделать. Так ведь было условлено?

— Но если случится что-нибудь непредвиденное?

— Так уж и случится?!

— Вы читаете газеты?

— Последнее время — только отдел беллетристики.

— А вы почитайте отдел новостей. Если случится что-нибудь непредвиденное, там понадобятся все уши, которыми мы успеем обзавестись по эту сторону Атлантического океана. — Ванденберг кивком головы показал на изображение радиотелескопа, висевшее на стене. — Для нас это не игрушка!

— Так ведь для них тоже, — парировал Осборн. Они вышли. Вскоре из Болдершоу-Фелл позвонил Флеминг, но никого не застал. Джуди приехала в обсерваторию незадолго до Осборна и Рейнхарта и успела поговорить с Харрисом в вестибюле.