Огненный герцог (Хранители скрытых путей - 1)

- Часть системы?

- Как я уже говорил, в маленьких городках хорошие отношения важнее, чем соблюдение формальностей.

"Рэмблер" трясся на ухабах, направляясь к просвету между деревьями.

- Мы могли бы проехать через город, - сказал Торри, - а потом вернуться обратно; наш дом стоит как раз на восточной окраине. Времени ушло бы столько же.

- Дай-ка подумаю, - сказал Йен. - Этот путь - он какой-то пыльный и деревенский...

- Деревенский? - Мэгги подняла бровь.

- ...и при этом такой забавный, - докончил Йен.

- Ну ладно.

* * *

Дом стоял сразу за лесополосой, одной из самых широких в окрестностях, почти в сто ярдов.

Глядя на дом, Торри в тысячный, наверное, раз решил, что в нем нет ничего особенного: обыкновенный Старый Большой Дом совершенно в стиле Великих Равнин. Два этажа и чердак, вдоль которого спереди и по бокам шла крытая галерея, куда не залетали летом мухи: этой галереей мать пользовалась зимой как морозилкой. Стены белили довольно редко. Родители могли позволить себе белить дом, когда хотели, но они были не из тех, кто пускает пыль в глаза.

За домом стоял старый сарай тускло-красного цвета. Его огромная дверь была распахнута настежь, пропуская внутрь свет и воздух. Сарай красили не очень давно: Торсены заботились о своих животных.

Посреди переднего двора стоял на чурбаках чуть выше, чем обычно бывает в таких случаях, старый ржавый "студебеккер" коричневого цвета. Торри ухмыльнулся: дядюшка Осия обзавелся новой игрушкой. Для человека, который ненавидит ездить в машинах, старик на редкость хорошо их чинил.

Ничего удивительного. Дядюшка Осия был дядюшкой Осией точно так же, как отец был отцом, а мать - матерью, и если посторонние видели в них что-то странное, Торри поведение родных казалось естественным и привычным, как успокоительно плоские равнины, окружавшие дом.

Остановив машину на траве возле боковой двери и выключив мотор, Торри нарочно оставил ключи в незапертом салоне, хотя чувствовал он себя при этом странно. В последний его приезд домой мать долго веселилась, высмеивая городские привычки сына.

Мэгги подняла бровь.

- Мы войдем в дом через вход для прислуги?

- В сельской местности нет такого понятия, как "вход для прислуги". Это просто боковая дверь, и от нее ближе всего до наших комнат.

Крыльцо у бокового входа представляло собой не что иное, как небольшой цементный блок со ступеньками: если поставить на крыльцо вещи, дверь открывать неудобно.

Поднявшись наверх, Торри отворил сетчатую раму и, закрепив ее в этом положении, взялся за ручку-замок деревянной двери, но круглая ручка, неплотно сидевшая в кольце, и не подумала повернуться под его рукой.

По деревенскому обычаю передняя дверь дома никогда не запиралась - а что, если кому-то понадобится войти? - но Торсены имели причуду закрывать на замок боковые и задний входы.

Конечно, как сказал бы дядя Осия, запор запору рознь.

Торри постучал кулаком по латунной пластине, вделанной в косяк. Пластина была приварена к тугой листовой рессоре, которую дядя Осия добыл из разобранной автомашины и, сточив, ввинтил в углубление, вырезанное в дверной раме; теперь латунный квадрат подавался под кулаком Торри ровно настолько, чтобы гулкие удары рессоры о косяк разносились по всему дому. Осия не имел ничего против звонков, но считал, что дощечка элегантнее: стук мог привлечь внимание нижнего этажа, не тревожа сон обитателей верхнего.

Торри постучал еще раз. Никто не отзывался.

Тогда, на мгновение закрыв глаза, он прижал дверное полотно коленом. Затем уперся плечом в косяк, давя все сильнее, пока не почувствовал, что дверная рама чуть подалась, словно ее плохо приколотили, потом толкнул ручку, одновременно слегка докручивая ее влево. Торри уже знал, как все будет: без всякой смазки ручка гладко повернулась, рождая ощущение идеально сработанных и пригнанных друг к другу деталей.

Язык замка подался с негромким щелчком, который молодой человек скорее ощутил, нежели услышал, дверь с приветственным скрипом распахнулась, и Торри расслабился.

Первый раз приехав домой на каникулы, он взялся за дело неправильно, и Осия провел большую часть вечера за починкой скрытого механизма, а потом еще несколько дней все трое взрослых отпускали ехидные комментарии на счет Торри.

- Что, дверь не открывается? - спросил Йен, втащив чемоданы на крыльцо. Мэгги стояла, держа в руках сумки с экипировкой и оружием: из-под разошедшейся молнии торчала рукоять простенькой тренировочной сабли.

- Да нет, - ответил Торри, - просто замок заедает.

Семейный секрет есть семейный секрет, и не стоит им делиться ни с лучшим другом, ни с любимой девушкой.

Просунув голову за дверь, Торри крикнул: "Мы приехали!" - на случай, если родители не слышали стука. Совершенно незачем сваливаться им как снег на голову. Для немолодых людей они весьма часто любили уединяться, и негоже сыну застукивать родителей.

- Заходите, - сказал он друзьям.

Торри не надеялся удивить своим появлением дядю Осию: его врасплох не застанешь. Дядя наверняка слышал, как щелкнул замок и заскрипела дверь. Да и вообще, Торри бы не удивился, если бы дядя Осия узнал за милю шум "рэмблера". Если только он дома, что вряд ли. Отца тоже нет, и, вероятно...

- Торри! - раздалось сверху, и послышались торопливые шаги - сначала через холл, а затем вниз по ступенькам.

- Привет, мам, - сказал Торри, когда руки матери обвились вокруг него, а губы ткнулись ему в щеку. Он не стал мешать матери: ее поведение не смущало молодого человека.

Карин Рельке Торсен не очень-то походила на сдержанную скандинавку. На ней была обычная рабочая одежда: джинсы "Левис" - все в заплатах - и клетчатая мужская рубашка с закатанным рукавами. Ни дать ни взять, шестидесятые годы... Светлые волосы собраны в пучок, что очень гармонировало с суровым блеском очков. Но все же мама есть мама: она успела провести по скулам кисточкой с румянами.

- Привет, милый! - ответила Карин, отпуская сына и поворачиваясь к гостям. Двигалась она легко и грациозно, словно балерина, а не финансист. Смахнув тонкой кистью с носа очки для чтения и вытащив другой рукой из волос небольшой гребешок красного дерева, мать встряхнула длинными золотистыми прядями. - Я Карин Торсен, - произнесла она, протягивая руку Йену, и тот удержал ее пальцы на полмгновения дольше, чем следовало. Торри и забыл, насколько мать хорошо выглядит - для своего возраста, конечно.