Артефакт

— Учитывая сложность положения… нет, давайте я выскажусь прямо. Принимая во внимание ужасающие последствия, которыми грозит ваше открытие, я вынужден просить вас выбрать кого-нибудь другого. Во-первых, Карраско физически и эмоционально неполноценен. Да, наша медицина способна на многое, но творить чудеса мы еще не умеем. Мы могли бы воздействовать на разум Карраско, скорректировав его память путем разрушения соответствующих белковых структур, однако этические соображения не позволяют нам вмешиваться во внутренний мир человека.

— И тем не менее я настаиваю.

Крааль вздохнул.

— Невзирая на все наши достижения, мы не в силах точно предсказать реакцию Карраско. Человеком руководит божественное провидение. Разум — это сложнейшее хаотическое переплетение синаптических связей, и мы не можем заранее предугадать, как он себя поведет. Не к месту сказанное слово, неудачное стечение обстоятельств — и Карраско может… У нас нет уверенности, что он выстоит. Его жизнь буквально рассыпалась на куски. Он многое потерял. Прошу вас, оставьте его в покое. Дайте ему возможность вновь обрести себя.

— Кого еще вы можете предложить? — Архон скрестил на груди могучие руки.

— Петрана Дарта. Он только что завершил постройку новейшего корабля, который…

— Мне знакома репутация Дарта. Он один из лучших ваших агентов, не правда ли? Я не сомневаюсь в его способностях, однако не могу полагаться только на профессионализм. Мне требуется нечто большее. Соломон Карраско обладает нужными мне качествами — состраданием, способностью переживать чужую боль. — Архон нахмурил кустистые брови, на его лице появилось выражение, которое так хорошо знала Конни. — Я жду от него человечности, Мастер. В данных обстоятельствах это единственный ключ к успеху.

Крааль склонил голову, и девушке показалось, что его хрупкая тонкая шея вот-вот сломается.

— Но почему именно Карраско, Спикер? Неужели не найдется других людей?

— Великий Галактический Мастер, в моем случае…

— Прошу вас. — Крааль поднял костлявую руку, выставив ладонь, покрытую тонкой, словно бумага, кожей. — Я не вижу смысла в столь тщательном соблюдении формальностей. Мы изучили ваши сведения, обследовали ваш… образец и ничуть не сомневаемся в вашей искренности. Мы делаем общее дело, и я прошу вас называть меня по имени.

Архон хмыкнул и шевельнулся в застонавшем кресле.

— Хорошо, Мастер Крааль. Но вы должны понять — я пришел к вам только потому, что мне нужен Карраско. — На мгновение на его лице появилось озадаченное выражение, потом он покачал головой и продолжал: — Я разбираюсь в людях. Всю жизнь я вверял им свою судьбу и свои корабли. В тот день я посмотрел ему в глаза и сумел проникнуть в его душу. Я не хочу рисковать. Мне нужен именно Карраско. Я верю ему.

Крааль провел пальцами по изогнутой полированной поверхности старинного лекала, потом поднял лицо:

— Неужели вы готовы довериться мимолетному впечатлению? Он был под огнем, корабль получил пробоины, члены экипажа… друзья Карраско погибали у него на глазах. Отчаянное положение…

— Именно поэтому мне нужен Карраско.

— Видите ли, после «Клинка» он потерял еще один корабль. «Гейдж» пришлось отправить на свалку. Мы не смогли его восстановить. Несколько дней назад рабочий спасательной бригады обнаружил в обломках человеческую руку, вероятно, оторванную взрывом. Корабль получил тяжелейшие повреждения, и Карраско вновь и вновь переживает эти страшные мгновения всякий раз, когда закрывает глаза. Потеря трех кораблей — трех кораблей Братства — не может пройти для человека бесследно. Я показывал вам результаты психологического обследования. Карраско может не выдержать еще одного такого удара. Его уверенность в себе сильно поколебалась. Я не говорю уже о телесных увечьях, которые он получил, возвращая домой корабль с остатками экипажа.

— Я знаю об этом, Мастер Крааль. — Архон скрестил руки на груди. — Конни, что скажешь?

Девушка вздохнула и медленно покачала головой, теребя прядь золотистых волос.

— Мне нечего добавить, Спикер. Мы давно все обговорили. Мое мнение вам известно.

Архон фыркнул.

— Что ж, придется принимать решение самому. — Он сузил глаза и окинул Крааля оценивающим взглядом. — Я всегда был игроком, Великий Мастер. Всю свою жизнь я изучал человеческие души. Я мало знаю о вашем Братстве и хочу спросить: вы верите в то, что у человека есть душа?

Крааль кивнул.

— В тот день у Арпеджио я посмотрел в глаза Карраско. И… и в считанные мгновения сумел проникнуть в глубины его души. Не знаю, поймете ли вы меня. Я знаю — сейчас, в этом зале, по прошествии столь долгого времени мои слова звучат смехотворно. Но мне кажется, что эту задачу следует доверить гуманному человеку. Человеку, прошедшему тяжелые испытания, способному на сострадание. Он должен уметь ставить себя на место других людей. Вы понимаете меня?

— Я читал Шопенгауэра, Спикер. И Мартина Бэбера тоже.

Повисла тишина.

Крааль откинулся на спинку старинного кресла и провел худощавой ладонью по лицу.

— Соломон подал в отставку, — сказал он. — Я не могу приказать ему.

— А попросить?

Крааль приподнял брови, наморщив лоб.

— Я… Так и быть. Я попрошу. Соломон был умным, энергичным капитаном. Одним из лучших, кто попадался мне за долгие годы. В свое время он был самым молодым капитаном нашего флота… и все-таки он потерял три корабля. Он во всем винит только себя. Полагаю, на его месте любой повел бы себя точно так же. — Крааль опустил подбородок в ладони, нахмурив лицо. — Но если вы настаиваете, то, возможно, я могу лишь надеяться, что сумею обратить это его качество…

— Я слушаю.

— Не обращайте внимания. Просто я задумался о Соломоне. — Крааль чуть заметно улыбнулся. — Попытаться спасти человека, рискуя при этом поставить под удар цивилизацию… пожалуй, я смогу убедить себя в том, что это возвышенная и благородная задача. — Он рассмеялся, добродушно подмигнув Конни.

Поймав взгляд Крааля, Конни впервые увидела в нем не руководителя Братства, а старого дряхлого мужчину, слабого и болезненного, хотя и наделенного могучим интеллектом. Она видела, что Крааль искренне, по-человечески сочувствует Карраско.

— Что с президентом Пальмиром? — спросила она.

Крааль встрепенулся и чуть сузил глаза:

— Да, о Пальмире. Он насторожился. Должно быть, каким-то образом пронюхал о вашем прибытии.

Архон прорычал что-то невразумительное.

— Но как ему это удалось? Я полагал, ваши меры безопасности…

— …лучше, чем у кого бы то ни было. — Крааль досадливо поморщился. — Вы не должны упускать из виду одно важное обстоятельство, Спикер. Вы могли уловить первые его признаки, когда переселялись на Новую Землю. Положение продолжает обостряться. Конфедерация буквально трещит по швам. Наука и техника развиваются семимильными шагами. Человечество отвоевывает у космоса все большие пространства. На планетах и искусственных станциях совершенствуются методы добычи и переработки ресурсов. Мы наблюдаем невиданный разгул пиратства, сулящего власть и огромные деньги. — Крааль взмахнул костлявой рукой. — После окончания Революции наша цивилизация разрасталась по экспоненте, и теперь ее развитие невозможно удержать в узде. Это нечто вроде цепной реакции ядерного деления, ежеминутно грозящей взрывом. Многие миры — Сириус, Арпеджио, Земля и другие — хотели бы управлять этой силой. Разумеется, стремление к власти — типичный пережиток древности, однако люди всегда были склонны оценивать себя, сверяясь с прошлым, а не с будущим. Слишком многие видят себя правителями — монархами и императорами, если хотите, — и готовы драться за власть. Искусство шпионажа внутри Конфедерации достигло невиданных прежде высот, — продолжал Крааль. — Я ничуть не сомневаюсь, что как только мой желудок начинает бурчать, об этом немедленно становится известно в радиусе двух сотен световых лет. Надеюсь, старине Алхару доставляет удовольствие услышать о неладах с моим пищеварением. И тем не менее, Пальмир не знает, что именно вы нашли. Ему известно лишь то, что вы здесь, и он жаждет выведать подробности.