Воин Добра

наты. Не раздеваясь, позабыв про распахнутую настежь дверь, Вадик прошел в зал. Шум раздавался из второй комнаты которую они с Маринкой обычно называли спальней. Дверь в нее была прикрыто, но не плотно. Оставалась большая щель, в которую Вадик и заглянул.

Из комнаты на него смотрела поджарая, волосатая мужская жопа. Вадик остолбенел, и робко подался вперед, увеличивая поле обзора. Его глазам открылась удивительная картина...

Около дивана, спиной к ему, стоял голый мужик. По бокам его бедер торчали полненькие женские ноги, в которых Померанцев моментально опознал конечности супруги. Мужик держался руками за них, как за ручки тачки, заслоняя собой Маринку, и совершал поступательные движения тазом. Судя по положению ног, Маринка лежала на животе.

"Ебет, - подумалось Вадику, - Маринку ебет!"

Невидимая за мужской жопой супруга Вадика сладострастно охала и что-то шептала. Ебарь хранил молчание. В странном оцепенении Вадик наблюдал эту картину, не шевелясь и почти не дыша.

Наконец Маринка всхлипнула особенно жалостливо и тяжело, с надрывом, задышала.

Мужик бросил ее ноги, подался вперед и стал что-то делать руками в области собственного паха.

Вадик рассматривал его жопу, поросшую жестким черным волосом и размышлял о том, что все жопы удивительно похожи друг на друга.

"Ведь жопа не лицо, - думал он, - а жаль, так можно было бы различать по жопам, кто есть кто. Вот если бы у жопы были глаза, тогда, наверное, в них было бы больше индивидуальности".

В этот момент, прервав размышления мужа, Маринка отчетливо прошипела:

-Ну куда ты без вазелина! Вазелин возьми!

-Лежи! - Коротко выдохнул ебарь, и снова наклонился вперед.

"В жопу ебет, - с тоской подумал Вадик, - ебет ее в жопу!"

Сам он не раз пытался склонить жену к анальному сексу. Но Маринка активно отказывалась, называя мужа педерастом.

Мужик, склонившийся над пышным женским задом, вдруг неловко повернулся, и Вадик увидел его профиль с гордо торчащим носом. Это был Гийя - хозяин палатки, в которой работала Маринка.

Вадик вздохнул и на цыпочках отошел от двери. Он находился в странном оцепенении. Гнева и злости не было, словно и не его жену сейчас ебали в спальне.

Была только глухая тоска, обида и еще удивление. Он столько слышал анекдотов на эту тему, рассказывал их сам - "возвращается муж из командировки" - и вот это случилось с ним самим.

Вадик вздохнул, вышел на площадку и аккуратно прикрыл за собой входную дверь.

Выйдя из поезда, дрожащими руками он натянул на голову черную шапочку пидорку.

Было холодно, накрапывал дождь. Идти было некуда. У Вадика не было друзей, к которым бы можно было завалиться в гости и поплакаться в жилетку, утешаясь дешевой водкой. Вадик предпочитал одиночество, его никто не понимал, и с детства считали "с приветом", выслушивая его фантазии. Потом Вадик замкнулся и перестал рассказывать о своих грезах. И вот теперь ему даже не к кому было зайти.

Знакомые у него были - такие что займут десятку, и пропадают