Синдром Кандинского

"К сожалению, я не знаю, как меня назовут в моей следующей жизни, но это и не важно. Я буду обращаться к тебе по-свойски - дорогой.

Дорогой мой, я оставил после себя большое количество незавершенной работы. Мне бы хотелось, чтобы ты ознакомился с моим архивом, и, надеюсь, у тебя появится желание продолжить то, что я начал и не закончил из-за нехватки времени. Все интересные идеи и мысли, которые ты обнаружишь в моих записях, по праву принадлежат тебе. Надеюсь, ты будешь порядочным человеком и тем самым приблизишь момент нашего с тобой освобождения от этой бесконечной жизни. Откровенно говоря, я (что же говорить о тебе?) почувствовал некоторую усталость от жизни. Эта бесконечная вереница дней, скучный быт, мелкие дрязги, необходимость таскать и обихаживать собственное изношенное тело, - все это надоело мне. Свою программу я выполнил, а потому ухожу с легким сердцем.

Надеюсь, мне и на этот раз повезло с внешностью - я не урод. А то ведь это часто ожесточает человека, отвлекает от главного, и он всю свою жизнь тратит на то, чтобы доказать двум-трем курицам и нескольким болванам, что воду пьют не с лица, а из стакана.

Да, будь добр, позаботься о наших детях.

30 августа 1955 г."

Антон закончил читать, но продолжал смотреть на листок, желая оттянуть разговор, который должен был последовать за прочтением. Письмо показалось ему надуманным, неискренним и наглым, особенно последняя фраза. "Паразит, подумал он, - "о наших детях!" Это я должен позаботиться об этом идиоте его сынеє.

- Я прочитал. Ну и что? - с улыбкой спросил Антон.

Сидящие за столом оживились. Александр, делая вид, что все это его совершенно не интересует и он лишь выполняет странную прихоть матери, глядя в тарелку, принялся довольно громко есть. Ниночка зашептала на ухо своей полной соседке, которую представили Антону, но он успел позабыть, кем она приходится хозяйке дома. А Антон обвел всех присутствующих взглядом, а затем, обращаясь к Елене Александровне, сказал:

- Вы знаете, я когда-то тоже верил да и сейчас немного верю в переселение душ. Когда-то даже увлекался буддизмом, мне симпатичны некоторые его положения, я знаком с доктриной Єосвобожденияє, но нельзя же понимать все буквально.

Александр поперхнулся, положил вилку на стол и с удивлением посмотрел на Антона.

- Это что-то новенькое, - сказал он. - Как же это можно, голубчик, верить в переселение душ и понимать это не буквально?

- Не называй отца голубчиком, - строго сказала Елена Александровна.

- Прости, мама, - ответил Александр и снова принялся за салат.

- Почему ты просишь прощения у меня? - возмущенно спросила она. Разве ты меня назвал голубчиком?

- Простите, папа, - с полным ртом сказал Александр. - Я больше не буду.

- Я, может, что-то не так сказал, - обиделся Антон. - Я не напрашивался к вам сюда. Вы сами... - начал он и не договорил. Наташа быстро подошла к нему сзади, положила руку на плечо и, наклонившись, прошептала на ухо:

- Тихо, тихо. Вы обещали не обижать маму. Поужинайте с нами, а потом уйдете. А ты, пожалуйста, помолчи, - обратилась она к Александру. - Ешь свой салат и не мешай нам разговаривать с папочкой.

- Правильно. Поухаживай за отцом, Наташа, - сказала Елена Александровна. - Он стесняется, а мы болтаем и не даем ему поесть.

За столом опять воцарилась тишина. Наташа наполнила тарелку Антона всевозможными закусками и, словно лакей, осталась стоять у него за спиной. А Елена Александровна, немного подумав, медленно проговорила:

- Тебя никто здесь не хотел обидеть, Антон. Не думай, что мы просто решили посмеяться над тобой. Ты оставил мне такое завещание, и я всего лишь исполняю твою волю, не больше.

- Не я оставил, - не донеся вилку до рта, ответил Антон.

- Ты, - уверенно сказала Елена Александровна, и от этой уверенности у Антона по спине пробежал холодок. Чем-то потусторонним повеяло на него, словно бы старуха говорила из-за невидимого, но непреодолимого барьера, отделяющего материальный мир комнаты с накрытым столом от его астральной копии. На мгновение ему даже показалось, будто он видит через старуху стену и часть окна, которое она загораживала собой, и некоторое время он сидел, не смея ещё раз взглянуть на хозяйку, напуганный мимолетным видением. Но Наташа вывела его из этого состояния. Она обняла его за плечи и ласково сказала:

- Ешь, папочка, ешь. Сытому человеку легче примириться с чудом, у него шарики медленно вращаются.

Ужин прошел почти в полном молчании, и все было бы хорошо, если бы Антон постоянно не ощущал на себе жадный взгляд Елены Александровны. Она смотрела на него, как смотрят в минуту тяжких душевных потрясений в церкви на образа - с надеждой и мистическим обожанием в ожидании чуда, хотя для неё это чудо уже свершилось.

Посреди ужина большие старинные напольные часы с сияющим и круглым, как солнце, маятником вдруг басом пробили одиннадцать часов. Пока они били, все сидели замерев, словно этот медный бой имел ещё какой-то смысл, зашифрованный в высоте и интонации звука.

Насытившись, Антон промокнул губы салфеткой, откинулся на спинку стула и оглядел комнату:

- А кем был ваш муж? - наконец обратился он к хозяйке дома.

Не отрывая от него взгляда, она впервые за весь вечер улыбнулась и сказала:

- Ты должен знать это. Попытайся вспомнить.

- Военным моряком, - не задумываясь, ответил Антон, и Елена Александровна с победным видом оглядела своих домочадцев. - Что, я угадал? - спросил Антон будучи уверенным, что так оно и есть.

- Вам бы, папа, на улице судьбу предсказывать, - сказал Александр. Угадывают, это когда не знают и случайно попадают в точку. В одном углу висит рында, в другом - компас. А на письменном столе - фотография человека в морской форме, Шерлок Холмс.

- Александр! - прикрикнула на него Елена Александровна.

- Он у меня точно сегодня дождется, - поддержала её Наташа, но Антона этот очередной выпад строптивого Єсынає нисколько не задел. Наоборот, у него появилось желание позлить мешковатого сорокалетнего зануду, и он с улыбкой сказал:

- Только из уважения к вашему возрасту я не стану сегодня наказывать вас, Шурик.

- Ну вот, он и хамить начал, - раздраженно сказал Александр и, уткнувшись в тарелку, пробурчал: - Наелся, развалился, теперь можно и...

- Если ты скажешь ещё хотя бы слово, - перебила его Елена Александровна, - я прогоню тебя. Не обращай на него внимания, Антон. Лучше расскажи о себе. Кто ты, чем занимаешься, как живешь? Ты женат?

- Трудно сказать, - усмехнулся Антон. - Вы знаете, мне не хочется о себе рассказывать, боюсь, напугаю. Только не подумайте, что я грабитель или убийца. Просто есть вещи, о которых не стоит распространяться в незнакомой компании - не так поймут.

- Ну хотя бы в общих чертах, - сказала Наташа.

- В общих? Две недели назад от меня ушла жена, - сказал Антон. - Это вам интересно? Честное слово, мне нечего рассказывать. Я прожил такую же неинтересную, как и все мы, жизнь.

- Вы о себе, пожалуйста, - не удержался Александр. - По вашему виду не скажешь, что вы прожили неинтересную жизнь.

- А почему она от тебя ушла? - спросила Елена Александровна.

- Долго объяснять, - немного подумав, начал Антон. - Мне вообще кажется, что женщины любят не человека, с которым живут, а то, что они могут от него получить. Это определенный набор благ и удовольствий. Если нет полного комплекта, женщина ищет себе другого спутника жизни, который может ей все это обеспечить. Вы меня простите, конечно, но многим женщинам нужен не человек, а граммофон с одной пластинкой, который в нужный момент кричал бы: ЄЛюблю, люблю!є

- Теперь я знаю, почему она от вас ушла, - сказала Наташа.

- Я знаю одного человека, который жаловался на то же самое, продолжая есть, сказал Александр. - Он может выпить два литра водки, но ни одна из его жен почему-то не оценила таких феноменальных способностей. Правда, сейчас он нашел какую-то бабу, они месте хлещут водку. На что непонятно. Наверное, я ограниченный человек: работаю, кормлю семью, а после работы занимаюсь любимым делом. Мне совершенно непонятны ваши проблемы.