Звездный корсар

А на чем они основывают свои утверждения? Только на боговдохновенности древних текстов, сотни раз исправленных и дополненных целой сворой переписчиков и комментаторов. Весьма слабые доказательства и еще более слабые гарантии…

Стой! Хватит! Достаточно…

Это ничего не даст. Утверждение закономерности, необходимости того, что есть, что существует, — это холуйство у неведомого творца, кем бы он ни был: сознательным экспериментатором или бессознательной природой. Даже жизнь может оказаться болезнью материи, даже гениальный скульптор может испортить десятки кусков лучшего мрамора, пока воплотит свой замысел в совершенную форму. Именно так! Ощущение неполноты, неудовлетворенности — доказательство несовершенности творения. И человек, ощутив это, должен найти путь к полноте, к завершению и красоте.

Где этот путь?

Ощущаю — в нас самих. Мы — следствие бесконечной цепи причин. Если так, то в недрах клеток, геномов, в еще более глубинном естестве нашем есть сконцентрированное знание о прошлых прохождениях. Чтобы коснуться свободы, надо узнать, как мы попали в рабство. Проследить, где были наши предшественники, что они делали, почему привели нас именно сюда?

Это — проблема многомерности, сверхмерности. Синтез биологии, психологии, энергетики, космогонии, бионики, истории, космоистории. Да, да, да, именно космоистории во всей ее необъятности. Не книжной, не легендарной. Космоистории живой, записанной в наших духоглубинах.

Откуда начать? Еще не знаю. Буду советоваться с друзьями. Космическая Эра взяла исток. Эксперименты можно будет проводить во вселенских масштабах. Кое-что в сознании созревает, но ещё боюсь об этом писать. Надо обдумать. Стой! Звонит телефон…

…Снова она. Вита. Лед растаял. Ласковый, волнующий голос. Может, пойти? Что это со мной? После таких взлетов мысли снова очутиться в объятиях? А как же с проблемой времени? Генов? Хроноса? Он хохочет. Я слышу его гомерический смех.

Будто трещат весной торосы в час ледохода на Днепре!

А, пустое! Пойду…

Как-то ночью мне привиделось…

Пороги, Полноводный Днепр. Под солнцем играют буруны у скал, в небе стремительно носятся ласточки. Вижу на плесе много остроносых челнов-чаек, возле них собираются казаки. Издали слышен гук литавр. Рада, что ли?

Я сижу на камне над водою, гляжу на нежно-зеленые ростки молодого камыша, думаю думу. О чем? Теперь трудно вспомнить. Какая-то печаль, грусть об утраченном, зов неведомого…

— Огневик! Огневик! — слышны издалека голоса.

Огневик — это я. Меня уважают и немного побаиваются. Считают, колдуном, характерником. Потому что я ведаю тайны трав и зверей, наречия многих народов и волшебные слова, заговаривающие кровь, отвожу глаза врагов и еще много-много другого.

Казаки окружили меня тесным кольцом. Вижу много суровых лиц. Только глаза у них детские, доверчивые. Они ожидают? Чего? Ответа. Почему я должен дать ответ?

— Огневик, ты одобряешь поход?

— Погодите, братья! Надо спросить у Черной Грамоты…

Я вытаскиваю из-за пазухи атласно-черный свиток на серебряной цепочке, разворачиваю его. Он переливается на солнце жутковатой глубиной, вибрирует.

— Черная Грамота, казаки спросили, на добро ли этот поход?

— Сердце пылает — на добро! Сердце холодное — остановитесь! — слышится тихий ответ Черной Грамоты.

— Славно! Славно! — восторженно закричали казаки. — Ой, хорошо сказала Черная Грамота! Горят, пылают наши сердца! Плывем, братья, плывем! Пусть дрожат басурманы!

— А долго ли нам держать саблю в руке? — грустно спросил кто-то у меня за спиною, когда крики умолкли.

— Пока есть враги, — сказала Грамота.

— Неужели вечно?

— Всему есть конец.

— Когда же? Когда?

— Ответ в ваших сердцах. Пока в могилы хороните славу свою, казаки, до тех пор нерушимо вражье кольцо…

Гомон, гомон мужественных голосов. И тают очертанья порогов. И я снова в своей киевской квартире.

Что соединило столь дальние эпохи? Откуда странное видение — такое фантасмагорическое, невероятное?

Черная Грамота? Свиток странного вещества, дающий ответы на вопросы? Откуда он мне знаком? Почему? Где-то я читал о такой вещи, только она иначе называлась.

Кажется, еще до сих пор ощущаю нежное касание свитка, трепетание теплой, чуткой субстанции. Что-то давно забытое, глубинное…

Постой, вспомнил. Кое-что вспомнил…

Александр Великий ходил через знойные пески к сокровенному храму Амона. Там он разговаривал со жрецами, принимал посвящение. Ему дали Черный Папирус. Царь носил его на шее. Легенда рассказывает, что Папирус содержал в себе сокровенное знание мировых тайн. Великий полководец советовался с Черным Папирусом, неразлучно имел его при себе. Таинственный свиток был похоронен вместе с останками царя…

Неужели это он? Неужели Черная Грамота? Или это моя подсознательная выдумка, фантазирование?

Если правда, то каким образом свиток попал в руки казаков? Увы! Я уже принимаю сон за реальность.

А почему бы и нет? Ведь я не думал о таких вещах. И мое видение не просто сон, греза, а раскрытие генетической информации. Быть может, какие-нибудь мои предшественники имели дело с Черной Грамотой, а я…

Гм… Не весьма крепкая цепочка, но все же… Что может означать тот свиток?

Откуда он? Похоже на универсальный компьютер, входящий в контакт с психикой человека и дающий обобщенные ответы, точнее — символы ответов, которые надо расшифровывать в соответствии с темпераментом и эрудицией.

Но кто бы мог создать такой удивительный прибор? Наши предки? Вряд ли. Тогда «пришельцы»? На инопланетных космонавтов теперь мода. Им приписывают все непонятное, необъяснимое…

Есть одна идея. Попробую проверить…

Снова Новый год. Вчера приглашали в одно общество — я отказался. Она встречала в своей «стае» (так они называют группу дружащих между собой семей). Позвонила, сказала, что занята, не может прийти. Не может? Пусть! Я сидел, как филин, дома, смотрел на улицу, слушал гомон веселых людей, размышлял.

За окнами кружил легкий пушистый снег. Мне было грустно и просто. Ни горечи, ни боли. Транс, почти безразличие. Виделись какие-то неведомые образы, плыли рядом, сплетались в очертания неземного мира. Убаюкивали.

Я понял, что любой ценой надо разорвать круг обычности. Мир мы видим только сквозь узкую щель нескольких чувств, а затем догматизируем это видение и возражаем против всего, что отличается от догмы. Тысячелетиями шла эта война против многомерного изучения мироздания. Невежественные иерархи всех мировых религий жестоко расправлялись с искателями парадоксальных путей. На сколько веков это отодвинуло прорыв к новым горизонтам самораскрытия? И что ужаснее всего — многие апологеты «точного знания» подхватили ужасную эстафету нетерпимости, воинственного противостояния потоку парадоксальных, альтернативных идей. Такое впечатление, что это те же действующие лица мирового спектакля, только одетые в иные одежды и пользующиеся иной терминологией. Увы, так не достичь синтеза! Никогда! Синтез — это прежде всего допущение многомерности, неизмеримости и даже — сверхмерности.

Может открыться, что загадка времени весьма просто решится, если достичь новой ступени Мироздания, если открыть в себе новое око. Не абсолютный же он — Хронос.

Даже древние мифотворцы утверждали, что он может быть побежден, что его можно принудить извергнуть из всепожирающего лона исчезнувшие поколения! Абсолютное неизменно, оно — всеобъемлюще, а время — вечнотекущая сущность, калейдоскоп явлений. Значит, рожденное каким-то пахтанием, — вихревым движением, раздроблением более значительных основ, нежели само оно.

Суверенное движение во времени — вот что необходимо в первую голову. Строгий научный эксперимент. Не теоретизирование, не субъективные ощущения, а путешествие в прошлое или грядущее. Ну, в будущее — это проблематично. А в прошлое — вероятно. Ибо прошлое — это космоисторический факт. Первый шаг. А потом — тысячи исследователей кинутся на помощь. А пока что — не жди энтузиазма.