Сознание лейтенанта в лотосе (Равняется целой дивизии)

В комнату постучались.

– Кто там? – спросил я без особого интереса. Меня уже не очень интересовало и кто я сам такой.

– А хоть председатель Дао Цянь. Пусть заходит, – отозвался Майк, у которого на роже намертво застыла улыбочка.

В каморке вместо вождя кунфушников появилась Камински – она была в форменной майке, пятнистых армейских штанах и босоножках без задников. Лицо ее утратило-таки значительную часть зловещности.

Разведчица стала что-то лопотать насчет шума, но Майк достал пипетку и закапал ей в глаз очередную дурь. Кажется, это дело называется Dream Drops. На мое удивление строгая женщина не отказалась.

И правильно сделала, потому что ее тоже развезло. А потом, меня не спрашивая, открылся один из каналов СБС и в моей черепной коробке зазвучала музычка. Psycho-tickle, психо-тик, психощекотка. У моих знакомых должно быть тоже включилась мимик-музыка, поэтому мы стали выделывать какие-то согласованные коленца.

А затем еще вдыхали и выдыхали дымок от хэша через трубчатые ножки кровати.

Майк вдруг сказал, что сходит за какой-то суперотвязной травкой и просто просочился сквозь стену. Я остался с Камински наедине. Стало на секунду неловко, но она предложила сыграть в карты на раздевание.

Камински протянула ко мне канал СБС и как будто прямо в воздухе карты-мимики возникли – видимо, запас игр у рыжей разведчицы был побольше, чем у меня. Ну и понеслось.

Поскольку я соображал совсем хреново, то вскоре остался в одних трусах, а Камински предстояло сделать только первый шаг в раздевании. Она могла скинуть туфлю, но разведчица пошла ва-банк и сдернула майку. Под майкой у нее ничего не имелось, если не считать груди – хорошей, крепкой. Даже после этого Камински, в целом, сохраняла вид аскетичный и достаточно свирепый.

Я спросил у нее, колют ли ей мужские гормоны для пущей агрессивности. Она ответила, что принимает иногда негормональные средства, которые действуют не прямо на половые органы, а на сам гипоталамус [9]. Поэтому когда нормальной женщине хочется потрахаться, ей желается кого-нибудь убить. То есть, желание потрахаться мгновенно перерастает в желание применить силу. И когда она убивает кого-нибудь, то получает удовлетворение – сочетая, таким образом приятное с полезным.

– Надеюсь, тебе сейчас не хочется потрахаться, – высказался я, чувствуя все большую неуверенность от соседства с полуобнаженной машиной для убийства.

Потом она встала, а я вздрогнул и инстинктивно задержал дыхание, но, заметив, что она собралась куда-то пойти без майки, выдохнул с облегчением.

Однако, проходя мимо, Камински качнулась и завалилась на меня.

Я машинально подставил все свои объятия, чтоб она не ударилась и не рассвирепела. Но сперва она все равно собиралась убить меня, даже врезала в челюсть, я уже стал прощаться с жизнью, но каким-то чудом Камински вернулась более-менее в нормальное русло.

Она резким движением сорвала свои штаны и швырнула их как гранату в угол, затем вытащила мою мужскую принадлежность так решительно, что я опять испугался – не оторвет ли. Усевшись на нее, Камински резво поскакала в неведомые дали.

Наверное, от хэша я настолько прибалдел, что по ходу дела и женщины-то почти не видел. Только сладкая змейка скользила где-то в низу живота и по позвоночнику. А потом и низ живота, и позвоночник, пульсируя, потекли из меня, чтобы обрушится в конце концов водопадом.

Из-за этого «падения» я как-то автоматически перешел в состояние мертвецкого сна.

Проснулся на полу от громыхания будильника. Помахал рукой, чтобы отключить. Не вышло. Ах да, это же мимик.

В голове не сразу все состыковалось, сперва я только помнил, что у меня появились новые друзья – Майк и дама, как ее, Карпински… Камински. Черт, были они тут вчера или не были? Под койкой валяется женская туфелька без задника, значит дама точно была. А может эта дама была не Камински? Или Камински вовсе не дама, а какая-то роботесса?

Я, пошатываясь, встал, едва успел майку заправить в штаны и медальон перевесить с уха на шею, как в дверь забарабанил сержант и потащил меня на занятия.

С шести до двенадцати шли сплошные тренировки. Стрельба в потемках, в тумане, в дыму и вони, по выскакивающим и выползающим мишеням. Стрельба из пистолета, штурмовой беспатронной винтовки, из автоматического гранатомета, даже из термобарического огнемета. Стрельба примитивными иглокассетами и стрельба «умными» ракетами.

Оружие подключалось через нейроконнекторы к моим зрительным нервам, то есть мимик прицела висел в воздухе, как крест с картины Дали. А целеуказатель лепился светящися контуром к цели на манер нимба. Направляя оружие на цель, совмещаешь крест с нимбом, ну и жмешь на спусковой крючок. Промазать трудно.

В числе целей были: солдаты, танки, самолеты, председатель кунфушников Дао Цянь со своей вечной дебильной улыбочкой (тоже что ли «травку» курит?), а также похожий на мумию душманский заправила, чье имя я никак не могу запомнить, нынешний отец всех турков с усами до трусов, ну и американская президентша мисс Чичолоне, которая нас предала и обманула. (Писали, что она многих обманула и десять лет назад, когда изменила пол и цвет кожи на более демократический – смуглый.)

Однако в числе целей выскакивали еще бабушка с козой и дедушка с баяном, которых надо было пощадить. Я, впрочем, не удержался и козу один разок завалил.

Все это происходило под землей, в огромной стрелковом зале, где имелись скрытые голографические проекторы, множество тросиков и рельсиков, по которым катались цели. Но никого из членов моей группы я не видел. Уж не коллективно ли пригрезились они мне вчера?

После получасового обеда, состоящего из сплошных деликатесов – одни крабы в салате чего стоят – снова тренировки на шесть часов. Ориентация в лабиринтах и руинах, в заполненных водой тоннелях (были тут и такие) – с помощью спутниковой навигационной системы, которая умещались в спичечный коробок; и с помощью минироботов-следопытов, которые были похожи на улиток и жуков, но просвечивали окрестности ультразвуком и электрополями.

Затем прекрасный ужин, на который было отведено жалкие четверть часа – хоть за щеку деликатесы закладывай – и снова трехчасовая тренировка.

Прогулка по собственному телу и его окрестностям, работа с компером, тренировка с инфравизором, который мне нацепили на бровь, с нейроконнекторами, проверка ближней связи через стенку и в воде, работа с СБС по разным протоколам [10], в том числе принятым у противника и нейтралов. Еще и медицинские тренировки с динамическими капельницами и внутренними датчиками, два из которых я проглотил, а остальные были прилеплены на мои пульсы. Насколько я понял, проглоченные датчики должны были путешествовать в моем организме на манер глистов.

В десять часов вечера я уже пребывал в полной прострации и был уверен только в одном: столь интенсивные учения долго не продлятся. Завтра-послезавтра – в бой. Из меня делают какую-то одноразовую скороспелку.

Я лежал на койке, не в силах скинуть сапоги и более того, не в состоянии спать. В этот вечер я не увидел ни Камински, ни Майка.

Только заглянул Гайстих. Я лежал на койке, полуприкрыв глаза, а он вдруг возник рядом – я даже не слышал, как скрипнула дверь.

– Неужели вы думаете, что из меня за пару дней можно сделать аса военной разведки – у меня ж еще молоко на усах не обсохло. Или у вас совсем другие расчеты, товарищ командир? – сразу атаковал я.

– Дима, не придавайте особого значения всяким тренировкам, – мирно отозвался Гайстих. – Это все – говно. Они добавляют какие-нибудь один-два процента к шансам группы на успех и не более трех процентов к вашим индивидуальным шансам. И вообще не нервничайте. Вы должны быть азартным, у вас должна быть воля к победе, но не перегревайтесь, относитесь к этому… ну как к игре типа MUDEO.

– Но у меня нет пяти жизней, как у любого приличного игрового персонажа.