Бабочка и мышь

я я поздоровалась с автоматом, наливающим газировку. И он мне налил бесплатно, по дружбе. Мы с ним одинаково мертвы. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Понимаю. Так иногда бывает.

– Ничего ты не понимаешь. Я буду называть тебя на «ты». Я часть природы, которая когда-то была человеком. Ты уже говоришь не со мной, а с нами. С нами, нас, нам… – протянула она, прикрыв глаза, перечисляя падежи спасительного «мы».

Она спокойно взяла со стола чашку и бросила ее в зеркало. Зеркало раскололось; по зеркальному треугольнику обижено сползала лимонная корка.

– Зачем вы это?

– Что бы ты понял. Все только так, как я хочу. А я хочу.

– Что?

– Я хочу тебя, – сказала Алиса и начала рассегивать блузку.

– Почему меня?

– Да мне все равно кого. Просто я расла хорошей девочкой (ну как тебе нравится моя грудь? маловата, знаю, но просто я так сложена), расла такой хорошей девочкой, что до сих пор не знаю самого главного в жизни. У меня еще никогда не было мужчины. Я не хочу умирать девочкой, мне будет стыдно на том свете. Я же не монахиня, в конце концов. Я всегда любила драться и бить стекла. У тебя есть еще большие зеркала? Я хочу попробовать мужчину. Ты мне это дашь. Разве ты не хочешь? Погладь меня. Меня же никогда никто не гладил.

Та женщина – твоя жена?

Она села и продолжила раздеваться.

Доктор наблюдал за тем, как она стягивает с ножки изумительно длинный, невероятно длинный, неправдоподобно длинный черный чулок. Этого не может быть, подумал он и сказал:

– Да.

– Ты можешь жить с такой уродиной? Или она раньше была лучше?

– Нет, не была.

– Ну так погладь же меня.

– Не могу, – сказал доктор Кунц. – Вы еще не совершеннолетняя. Я не могу растлевать несовершеннолетних.

– Растлевать? – удивилсь Алиса, – какая глупость! Я могу сейчас переспать с половиной города, если только успею, и это ничуть не изменит моего положения. Я хочу, чтобы ты меня растлил. Это твой долг.

– Как это?

– Твой долг выполнить последнее желание умирающего человека. Ты же давал клятву Гиппократа?

– В клятве Гиппократа от этом не говорится.

– Тогда я тебя убью, – сказала Алиса и доктор Кунц увидел ножницы в ее руке, и удивился тому, что ножницы оказались на рабочем столе. Впрочем, Регина всегда оставляет нужные вещи там, где их всего труднее найти.

– Не убьешь. Тебя изолируют и последние дни ты проживешь в камере, под надзором. Положи ножницы.

На всякий случай он сделал шаг назад.

– Смотри, – сказала Алиса и повернула ладонь вертикально. Ножницы прилипли к ладони.

– Это фокус? – спросил доктор Кунц, испугавшись еще сильнее, словно невероятное подтвердило угрозу.

– Мое тело может притягивать металл. Мертвое тянется к мертвому. Я заметила это вчера.

– Очень интересно. Давайте выпьем успокоительного.

– Нет, только шампанского. Разве я тебе не нравлюсь?

– Сто, – сказал доктор Кунц.

– Что «сто»? – не поняла Алиса.

– Сто долларов и эту ночь мы проведем вместе. Я ведь все-таки рискую, вы должны понимать.

– А вдруг