Камень Шамбалы, или Золотой век

- Ну и что? - я действительно пока не понимаю, а, кроме того, пытаюсь найти хоть что-то, чего бы этот человек не знал. Но он и не думает давать мне этот шанс.

- Все дело в том, - говорит он внушительно, успевая при этом посмотреть мне в самую душу, - что рейтинг рассчитывается, исходя из сравнения с сознанием Логоса Земли, которое служит точкой отсчета.

- Что? - Вспышка изумления парализует меня. - С кем?

Тоном, каким учитель говорит с ученицей, он повторяет свои слова, и в то же время я чувствую, как его рука ложится на мое колено. Я под гипнозом. Поток мыслей колоссальной мощности заполняет меня, как откровение, и я почти не придаю значения тому, что происходит с моим телом. А ведь я знаю основной принцип гипноза - отвлечение сознания.

- Именно с Логосом Земли. Религии миллионы лет проповедовали Знания о состоянии Логоса планеты, но многие до сих пор не понимают этого полностью. - Он спокойно смотрит мне в глаза, а его рука поднимается выше. - Все идеальные ответы даны в религиях. Нужно было только сформулировать правильные вопросы и разбросать их тысячами по тестам, придавая им разную форму, что и делают Хранители Иерархии. - В этот миг я ощущаю, что его пальцы достигли цели, и хочу избавиться от них, но янтарные глаза внезапно приближаются ко мне, и я остаюсь сидеть, словно пригвожденная этим взглядом. - Так вот, - продолжает голос, доносящийся до меня уже издалека, - только с точкой абсолютного для вас знания можно сравнивать ваши со-знания, то есть совместные знания, - в этот момент я ощущаю, как во мне снова поднимается утренняя волна желания, и делаю попытку встать, но твердая и одновременно нежная рука лишь еще больше овладевает мной, я издаю стон, но голос продолжает, - то есть их два, а значит, они сравнимы. Вы понимаете меня? - приближаются зрачки, а рука делает мягкое движение. В ответ я ощущаю, как из моей груди снова рвется стон. - Таким образом, приняв сознание Логоса за определенную величину, мы можем проводить сравнительный анализ, результаты которого и получаем в виде рейтингов.

В моем сознании пульсирует лишь одна мысль: "Нет! Нет!", но ощущения парализуют, подчиняют и топят меня, я прекращаю всякое сопротивление, отдаваясь тому, что происходит, целиком и полностью. И в тот же миг все прекращается. Я с легким стоном прихожу в себя. Перед глазами все плывет.

Мой собеседник спокойно работает со второй серией тестов, хотя ему их никто не объяснял.

- Зачем вы все это делали со мной? - устало спрашиваю я.

- Разве вам было неприятно? - Он оборачивается ко мне, и я вижу как будто другого человека: его глаза холодны и пусты, насмешливость превратилась в цинизм, а в голосе вместо тепла слышен звон ледяного металла.

- Дело, увы, не во мне. Мною пользовались, как хотели, а вот кто пользовался - вопрос.

Я очень зла: надо мной поиздевались, позабавились и бросили, даже не соизволив довести игру до конца, каким бы он не был для меня. Впрочем, он свою игру сделал, если ее финал - полное мое подчинение, а вот я... А я и впрямь оказалась игрушкой, которой не полагается удовлетворять свои желания.

- Мне показалось, что вам было приятно. - Валентайн выглядит огорченным. Но, если нет, тогда лучше забыть это недоразумение и продолжить тестирование.

Во мне поднимается буря. Нет, каков мерзавец, а?! Доводит меня до состояния, когда я уже не помню, кто я, бросает все это в самый напряженный момент, а теперь даже не хочет объяснять причины своего поведения. В результате я чувствую себя вывалянной в грязи, зато он в белых перчатках.

- То есть все, что здесь произошло, - едва сдерживая гнев, говорю я, сделано для моего удовольствия?

Валентайн, уже отвернувшийся было к монитору, снова поворачивается ко мне. Впервые я вижу в его глазах интерес.

- Позвольте полюбопытствовать, - говорит он, - каков рейтинг вашего сознания?

- Семьсот пятьдесят три тысячи сто двенадцать единиц, - машинально отвечаю я, но потом спохватываюсь, - а какого черта?

- Ага, - Валентайн будто не замечает моих эмоций, - а всего единиц...

- Столько же, сколько ступеней, - с иронией напоминаю я.

- Спасибо. - Моя ирония ему как об стенку горох, он занят своими мыслями. Ах, вот в чем дело, - восклицает он вдруг, - у вас есть ангел-хранитель!

- Да, - я снова оторопела от невозможности постичь его логику.

- Ну, слава Богу, а я уж думал, что глупею, - и он снова повернулся к монитору.

Ну, знаете, всему есть предел! Выпытывать у человека ответы, ничего не объясняя, это уж слишком! Но я все еще умная шестидесятилетняя девочка, поэтому спокойно говорю:

- Скажите, Оги, а с головой у вас все в порядке?

Он прекращает работу и несколько секунд молчит, после чего снова поворачивается ко мне, и я вижу уже третьего человека: его зрачки сужены, лицо напряжено, тонкие ноздри раздуваются, губы слились в полосу - тигр, а не человек. Но я рада: мне удалось его зацепить.

- А вот это не ваше дело, - чеканит он ледяным тоном, едва сдерживая ярость.

- Отчего же? - Я стараюсь быть невозмутимой. - Прежде, чем присвоить вам рейтинг, я должна запросить все официальные инстанции о вашей персоне, в том числе и психиатрические клиники.

- Вот как? - Он снова молчит, но успокаивается. - Это, однако, не дает вам права разговаривать со мной в таком тоне.

- Правда? - переспрашиваю я. - Я не ошиблась, вы что-то сказали о правах?

- Да! Именно! - Он становится до смешного чопорным.

- А лазить под юбку первой встречной женщине, пользуясь более высоким уровнем сознания, это каким правом описано?

- Вам было приятно, - это магнитофон, а не человек, - а мне слышать то, что вы сказали о моей голове, было неприятно.

Черт, наверно, я все-таки чего-то не понимаю. Ведь мне действительно было приятно, а ему я заведомо делала больно, задавая свой вопрос. В чем же дело?

- Дело в морали, - произносит Оги Валентайн.

- Прекратите читать мои мысли, - вскидываюсь я.

- Нечего выставлять их напоказ, - парирует он, и я не нахожу, что ответить, давая ему возможность продолжить:

- Вы злитесь, потому что я столкнул ваши инстинкты с общественной моралью, не так ли?

- Но разбудили эти инстинкты вы.

- Разве это плохо? Ведь я подключил вас к одному из мощнейших источников энергии, о котором человечество намеренно забыло во избежание перенаселения. Ведь вы бываете близки со своим мужем только в определенные лунные дни, и детей у вас пока нет, потому что очередь не дошла до вашей пары, не так ли?

- Да, человечество регулирует рождаемость. Что же здесь плохого?

- Это плохо для так называемого универсума, к которому человек стремится в саморазвитии. Ведь он должен оперировать всеми имеющимися энергиями, иначе перестанет быть универсальным. Вы согласны?

Я не знаю, что ответить, поскольку дилемма очевидна и простых компромиссов нет.

- Ваши положительные ощущения говорят о том, что действия, произведенные мной, тоже положительны, но навязанная вам общественная мораль вопиет о какой-то грязи. В итоге, ваша психика разрывается, и вы получаете стресс, вместо того, чтобы наслаждаться своими ощущениями. С другой же стороны, когда вы задели своим вопросом непосредственно меня, то коснулись уже не общественной морали, а моей личности, и это большая разница, ибо я свои принципы и взгляды вырабатываю сам, без общества. Это действительно мои взгляды, мои принципы, это - Я Сам, и я не прячусь за понятия, выработанные обществом. Поэтому впредь, прежде чем обвинять меня, я прошу вас думать, дорогая Джой. - Он вдруг снова улыбнулся, и я решила, что мне ничего больше не остается, как оставить все мои претензии, потому что я уже не знала, в чем они заключаются. А Оги Валентайн вновь продолжил тестирование.

5.

Меня зовут Хасс! И я начал борьбу за власть на Земле! Я люблю игру в кошки-мышки. Самое приятное в этой игре то, что мышка может так и не узнать, что ее съели. Я ощущаю в этом высочайшую власть, данную мне Логосом Сатурна.