Основатель службы «Диалог»

Болотников молчал. Он пил. Шаховской, правда, не очень и ждал ответа.

— У нас есть цель, — уверенно сказал он, снова усаживаясь за стол и тоже наливая себе вина. — У нас есть цель, и ради этой цели нам стоит рисковать, стоит страдать и жертвовать. Жертвовать покоем и многим другим. Алеша Светлый подорвался не зря. Те туляне, которым суждено умереть здесь от голода, тоже умрут не зря. Потому что мы знаем, зачем все это надо. Впереди, Иван Исаич, великие дела. Я вижу их. Впереди новая Русь!

Болотников наконец остановил свой блуждающий взор на Шаховском и резко сказал:

— Знаю!

С той стороны к восставшим перебежал стрелецкий сотник Степан Стеблов.

— Чего переметнулся? — спросил его Болотников.

— Обида взяла, воевода, — ответил Стеблов. — Царь у меня суженую отнял.

— Где это видано, чтоб цари у сотников суженых отнимали, да еще в походе?

— Не отнял — попортил. Да все одно что отнял.

Сотник был стройный, широкий в плечах, — большой такой мужик. Про обиду свою много не распространялся — немногословен. Болотникову это понравилось. Он словно бы заглянул к нему в душу своим пронзительным, испытующим взглядом исподлобья, но сотник не отвел глаз, выдержал до конца.

— Ладно, иди, — сказал воевода. — Беззубцев, проводи его к себе.

А когда сотник вышел, вполголоса добавил:

— И смотри: глаз да глаз. Кто знает, что за человек.

В Туле было тепло, пасмурно… и спокойно. Удивительно: нигде не бывает так спокойно, как в осажденных городах накануне решающего момента. Потом или осажденные сдают город, или выводят войска на последнюю схватку, или в городе начинается бунт, или неприятель идет на решающий приступ, взбираясь на стены, или он же уводит войска от греха подальше, узнав о подходе подкрепления, да что угодно может быть потом, но перед самым этим «что угодно» в городе всегда очень тихо. Эту истину Андриевский уже усвоил.

Он не ожидал, что Иван Исаич будет именно таким. Он привык, что исторически известные лица в непосредственном общении очень сильно отличаются от своих многочисленных портретов и описаний. Однако Болотников неожиданно оказался совершенно таким же, каким его представляли биографы, романисты, исследователи. Вгляд у него мощный, ничего не скажешь…

Идя по городу, он мельком услышал что-то нелестное по поводу царя Бориса худородного. И вспомнил, как пришел к Годунову ночью, в обличье предсказателя. Он гремел тяжелой цепью и чуть не упал от удивления, увидев совсем не того, кого ожидал. Он пришел к хитрому, изощренному в политике царедворцу. А увидел маленького, очень уставшего, умного и доброго человека, любящего людей и не знающего, как им помочь. Но ищущего. Тогда Годунов еще не был царем. Он пообещал ему семь лет царствия, и этот человек так заинтересовал его, что он нарушил свое правило и пришел к нему еще раз, но уже незадолго до его смерти. «Скользкий Шуйский, — задумчиво сказал тогда Годунов, — если он и заберется на трон, то только как-то боком, и ему будет там очень неудобно сидеть». А за окнами кричали: «Долой Бориса!» — и через час Годунов казнил Андриевского.

Теперь «скользкий Шуйский» под стенами Тулы. А на троне ему действительно неуютно. Один Болотников чего стоит. А что еще предстоит…

Интересно, Контролеры уже здесь? На этот раз его вычислить не так уж сложно, поэтому лучше, чтобы их здесь еще не было.

Около пяти нулевых лет назад Андриевский отправился в гости к Владимиру Мономаху. Тогда Бенью действовал очень удачно, сразу напал на след Андриевского и быстро перекрыл все подходы к великому князю. Целый месяц продолжалась игра в прятки, ни тот, ни другой не могли узнать в окружении Мономаха друг друга. Однако, Бенью все же преуспел — после долгого противостояния он угадал-таки Андриевского. Эта была единственная победа Бенью. То есть арестовывал Андриевского он еще не раз, но тот случай остался единственным, когда он успел взять Андриевского ДО Диалога. Нельзя, чтобы это повторилось.

Бенью… Рыцарь запрета. Специалист в своей области. Андриевский усмехнулся, подумав, как это интересно звучит: «Специалист по мне».

Ладно, лучше не думать о Контролерах, когда впереди Диалог. Диалог это главное, Контроль — лишь неприятная часть всего дела. Уход от Контроля — это технический вопрос, и в принципе со временем этому может научиться каждый. Чтобы помочь объекту, нужно иметь талант. И одного таланта мало, надо иметь их два — один в голове, а другой — в сердце. Когда-то бывает важнее первое, когда-то второе, на разных стадиях по-разному.

Почти двое суток потерял в Калуге-1877 Франсуа Бенью, пока, наконец, установил, что в Калуге-1877 года Циолковского вообще нет и быть не может. Он приедет сюда гораздо позже, в 1892 году. Тонкая догадка Бенью оказалась заблуждением, грубейшей фактической ошибкой. Только тогда из океана адресов в голове Бенью вынырнула Тула-1607, в которой сидел в осаде такой человек, как Иван Исаич Болотников.

Затем Иванчук принес весть о том, что ребята-анализаторы установили на диаграмме следа «Ковбоя» место торможения. Этим местом оказалась плоскость 7/XVII-АК 6,8. Тула-1607! Бенью сразу стало легче на душе. Теперь его мысль о Болотникове находила подтверждение. Но вместе с тем это означало, что Андриевский либо воспользовался неизвестным Контрольной Службе коридором, либо все же рискнул нырнуть с головой в Красный бриз, что тоже наводило на грустные мысли: Бенью нырнуть в Красный бриз вряд ли бы решился. Выходит, что Андриевский знает о Красном бризе гораздо больше, чем Контрольная Служба.

Так или иначе, сотрудники Контрольной Службы продолжали поиск во всех подозреваемых плоскостях по всему жизненному пространству, а сам Бенью, взяв несколько человек, отправился в Тулу.

Болотников Бенью понравился. Бенью сразу сделал попытку найти в его глазах остаток разговора с Андриевским, однако ничего такого там не было. Видимо, Бенью все-таки успел и появился здесь еще до разговора. Теперь оставалась сущая мелочь, найти в крепости самого Андриевского.

Тула-1607 ничего особенного из себя не представляла: город, похожий на многие другие в жизненном пространстве. Телесная субстанция Бенью, как и положено, была широкоплечей, здоровой, ничуть не похожей на самого Бенью, зато — знакомой со всеми видами единоборств, с которыми был знаком Бенью. Бенью вспомнил добрым словом инженерный отдел Службы. «Для разрушения данной телесной субстанции и возвращения в Нулевую Плоскость девять раз нажать на родинку под правым соском». Что ни говори, а инженеры сделали большой шаг вперед. Сколько раз Бенью приходилось прыгать из плоскости в плоскость, сколько раз он разрушал за собой использованные тела и, кроме нескольких случаев, практически не испытывал неприятных ощущений. Правда, то, что он чувствовал, тоже кайфом не назовешь, но к этому можно привыкнуть. Как к невесомости. Да и никуда не денешься, если желаешь работать в КС.

За последние пять суток Бенью первый раз пожалел Андриевского. За все время своей деятельности тот лишь несколько раз сумел воспользоваться инженеристикой, и то пока был почти неизвестен. Впоследствии таких возможностей у него не было, и он всегда прыгал чужаком, «пиратом». А чтобы чужак попал обратно в Нулевую Плоскость, в той плоскости, куда он нелегально просочился, он должен умереть. Реально умереть, по-настоящему, со всеми отсюда вытекающими ощущениями. Экспериментально это выяснили еще очень давно, еще когда жизненное пространство не называлось жизненным пространством. В дальнейшем происходили прелюбопытнейшие случаи. Так, например, один нарушитель совершенно случайно попал в тело известного французского актера, которому положено было умирать лишь через пятнадцать лет. Пришлось отправлять специальную группу, чтобы упросить «пирата» согласиться на добровольное пятнадцатилетнее заключение в теле актера, причем на третьем плане, где-то в глубинах подсознания. И что самое обидное — как только через пятнадцать лет ставший знаменитым «пират» наконец вернулся, сразу же был изобретен способ искусственного возвращения подобных заплутавших странников. Способ, однако, очень сложный, требующий огромных энергетических затрат и к тому же довольно опасный из-за странного влияния темпоральных вихрей. Вся аппаратура была сразу же отдана под строгую опеку Контрольной Службы.