Тайна подводной скалы (Сборник)

Местами снег стаял совсем. Голубеют небольшие озера, то и дело покрываясь морщинами легкой ряби. У одной из палаток, превращенной в свайный домик, расположился наш автопарк автомобиль «ГАЗ-69» и трактор. Возле вертолета, похожего на огромную красную стрекозу, раскинулось хозяйство его экипажа.

Рабочий день в разгаре. Начальник дрейфующей станции Алексей Федорович Трешников обходит свои владения. На небольшой, огороженной вехами площадке, Василий Гаврилович Канаки и Платон Платонович Пославский заканчивают последние приготовления к очередным наблюдениям. Трешников направляется к гидрологам. Их хозяйство особенно обширно: в шести рабочих палатках расставлена многочисленная аппаратура для определения скорости и направления течений, для получения проб океанской воды и грунта, для измерения глубины океана. Работа большинства приборов автоматизирована, и получаемые данные непрерывно записываются на ленту».

Одарка улыбнулась и подумала:

«В шести рабочих палатках расставлена многочисленная аппаратура гидрологов!.. А у нас на Арктании все наше гидрологическое хозяйство помещается в одной небольшой лаборатории… Тогда была иная аппаратура, не было глубоководного телевидения…».

Одарка вновь погрузилась в чтение:

«В одной из палаток гидрологи начнут сейчас измерение глубины. Только заглянув в круглое отверстие лунки, пробитой в ледяной толще, ощущаешь, что под ногами не матушка-земля, а лед. Его бледно-голубые стенки, изъеденные водой, круто обрываются вниз, и туда, в бездонную черноту, уходит тоненькая нить стального троса. Над этим окном в океан изогнулась гидрологическая лебедка. Включен мотор. Завертелся барабан, выбирая трос; обгоняя друг друга, стекают вниз капли воды, разрисовывая кругами зеркальную поверхность лунки. Второй гидролог занят проверкой батометров, служащих для забора океанской воды на различных уровнях. Опущенный грузик своей тяжестью захлопывает крышки батометра, и вода нужного горизонта попадает в плен…

Гидрологи сегодня в хорошем настроении: глубина изменилась по сравнению с предыдущей почти на тысячу метров! Это новые интересные данные для определения рельефа океанского дна в приполюсном районе».

Одарка отложила книгу и встала. Записки советских полярников первых дрейфующих станций произвели на нее большое впечатление. Одарка всегда вспоминала об этих отважных героях с большой теплотой и благодарностью.

«Как много они сделали для нас, нынешних советских полярников!» — думала она.

Девушка подошла к большому круглому аквариуму диаметром не менее двух метров, поставленному на круглом столе.

Проплывая меж ветвистых изумрудно-зеленых водорослей, стайка серебристых рыбок метнулась в сторону. Одарка, опустив в воду руку, принялась наводить порядок в аквариуме. Это был не простой аквариум. Дно его являлось своего рода рельефной картой дна океана в районе полюса. Но для того, чтобы лучше объяснить, какое, именно, сооружение стояло на круглом столе в этой комнате, мы должны будем припомнить прошлое, когда первые полярные исследователи Ледовитого океана, взяв несколько промеров глубины, объявили, что все ложе этого океана является огромной и глубокой котловиной. Однако в конце сороковых годов двадцатого века советские ученые стали тщательно изучать дно Ледовитого океана и поняли, насколько сложным был его рельеф. Советские ученые открыли и исследовали на дне Северного океана исполинский горный хребет, пересекающий на тысячи километров весь бассейн океана и делящий его на две части. Открытый русскими учеными, этот подводный массив был назван именем великого русского ученого Михаилы Ломоносова… Высеченный из гранита, отрезок подводного хребта был наглядно представлен на дне аквариума.

Поднимая полегшие на дно аквариума водоросли, Одарка пела задушевную песню украинской девушки Наталки, тоскующей по своем друге Петрусе. Неожиданно она услышала мужской голос:

— К вам можно?

Девушка оглянулась:

— Владимир Петрович? Войдите…

Одарка приветливо улыбнулась.

На пороге появилось двое мужчин. Одного, огромного, круглолицего здоровяка в полярной дохе Одарка хорошо знала, это был начальник воздушной полюсной станции, Владимир Петрович Ветлугин. Рядом с ним стоял незнакомый девушке молодой человек, светловолосый, гладко причесанный. Он смотрел на Одарку с нескрываемым любопытством.

— К нам гость прибыл, — сказал Ветлугин. — Инженер-геофизик Столяров. Знакомьтесь.

Молодой человек, приложив руку к груди, поклонился Одарке.

— Михаил Столяров…

Девушка тоже поклонилась.

— Одарка Барвинок…

Ветлугин вынул из руки Одарки мокрую ветку красивой водоросли. С ветки капала вода.

— «Барвинок» по-украински означает «вьющаяся травка». Не так ли? — посмеиваясь, спросил Ветлугин. Одарка рассмеялась. Ее фамилия была Барвинок.

— Да… Травка… Это я в водоеме порядок наводила. Но что же вы стоите?

Ветлугин заспешил:

— Я побегу. Ночью будет шторм. Надо станцию подготовить, а товарища Столярова поручаю вам. Он расскажет, зачем к нам прибыл.

Уже из передней Ветлугин крикнул:

— Обедать к нам прошу! Непременно!

Столяров пристально разглядывал каменистую гряду на дне аквариума, наконец, сказал:

— Очень оригинальная карта морского дна… Это ваше произведение?

Одарка внимательно посмотрела на свой аквариум, будто увидела его впервые:

— Нет… Это коллективный труд… Карта дна еще не закончена.

— Да? А чего тут не хватает? — спросил Столяров.

— Тут не нанесена одна весьма своеобразная скала, которую недавно мне удалось обнаружить вот в этой горной ветви Ломоносовского хребта…

Одарка взяла со стола тонкую палочку, опустила в аквариум и указала ею на один из участков каменистого дна.

— Чем же своеобразна эта скала? — спросил Столяров.

— Формой своей она напоминает африканскую Столовую гору, то есть имеет почти плоскую вершину.

Столяров внимательно смотрел на Одарку.

— Это замечательное открытие! — сказал он и подошел поближе к аквариуму. — Где именно находится эта Столовая скала?

Одарка вновь опустила свою указку в воду.

— Я спрашиваю, далеко ли от полюса находится ваша скала? — с улыбкой остановил ее молодой геофизик.

— Километрах в ста отсюда… Но почему вы считаете это «замечательным открытием»? Мы лишь продолжаем изучение подводного хребта, открытого нашими предшественниками — советскими полярниками.

Столяров вопросительно взглянул на девушку, стоявшую по другую сторону большого водоема, и сделал несколько шагов по комнате.

— Скажите, — спросил он, — опускались ли вы в воду, чтобы определить местоположение вашей скалы, ее форму и прочее?

Одарка отрицательно покачала головой:

— Нет… И я об этом очень жалею. Она находится на большой глубине… Мои товарищи и я пользовались телевизионными лотами…

Столяров остановился.

— Вот! Это и замечательно! Мы живем уже в такую эпоху, когда благодаря самой совершенной в мире советской технике ученый может многое видеть в окружающей его природе, не выходя из своего кабинета.

Одарка скептически улыбнулась:

— Это удобно, но неинтересно. Я с большей охотой заменила бы свои телелоты и глубинные радиозонды хорошей батисферой или новым, глубоководным скафандром. Мне хочется побывать на вершине этой подводной скалы.

— Думаю, что вы еще успеете подняться… то есть, простите, опуститься на вершину своей горы, — с улыбкой сказал Столяров.

Он подошел к окну. За окном расстилалось большое ледяное поле.

— Белое безмолвие… Так любили когда-то выражаться об Арктике беллетристы, — задумчиво произнес молодой геофизик.

Одарка тоже подошла к окну:

— Любили… Но сейчас Арктика уже не безмолвна, над Арктикой почти не умолкая рокочут моторы самолетов, а на полюс, как видите, переселились люди из Москвы, Киева, Риги… А вы откуда?

— Сейчас я из Москвы, а родился и вырос на Урале, в Златоусте, — ответил Столяров.

— Красивые места! Я была там, в горном заповеднике.