Послание Геркулеса

Глава одиннадцатая

Пузырь Вселенной дрейфовал в океане суперпространства.

Лицо Римфорда расплылось в широкой улыбке. Он столкнул груду бумаг с кофейного столика на пол и в неожиданном приливе чистой радости запустил авторучку через всю комнату и кухню.

Потом подошел к холодильнику, вернулся с банкой пива в руке и набрал номер кабинета Гамбини. Ожидая ответа, он сорвал пломбу и сделал долгий глоток.

- Лаборатория исследовательских проектов, - отозвался женский голос.

- Пожалуйста, доктора Гамбини. Говорит Римфорд.

- Профессор, он как раз сейчас занят, - ответила женщина. - Сказать, чтобы он вам перезвонил?

- А Пит Уиллер есть?

- Он только что вышел с мистером Кармайклом. Я не знаю, когда он вернется. Есть доктор Маевский.

- О'кей, - разочарованно сказал Римфорд. -Спасибо, я потом перезвоню.

Он повесил трубку, обошел груду тетрадей и распечаток на полу и снова сел.

Происходил звездный миг двадцатого столетия, и не с кем было его разделить.

Квантовая Вселенная. Может быть, Страбонович и другие были с самого начала правы.

Он еще не понял всю эту математику, но поймет, он на верном пути. К Рождеству, даст Бог, механизм создания будет ясен.

Во многом он ясен уже сейчас. Вселенная есть квантовое событие, прокол пространства-времени. Она была вызвана к существованию точно так же, как продолжают происходить, видимо, беспричинные события на субатомном уровне. Это был скорее пузырь, чем взрыв. И, возникнув, пузырь расширялся экспоненциально. В эти первые наносекунды не существовало светового барьера, потому что правящие принципы еще не сформировались. Следовательно, размеры Вселенной за эту долю мгновения превзошли размеры Солнечной системы и Млечного Пути. Вначале материи не было, только ускользающая ткань пространства-времени и энергии, разлетающаяся в космическом взрыве. Появление материи немедленно установило железную стабильность, физический закон: расширение затормозилось ниже скорости света, и существенная часть энергии первых мгновений застыла водородом и гелием.

Уже не впервые Римфорд задумался о «причине» беспричинных эффектов. Наверное, он сможет найти и секрет неисчислимости: суп ер пространство де Ситтера, из которого сформировался пузырь Вселенной. Возможно, где-то в тексте своей передачи алтейцы обратятся к этому вопросу. Но Римфорд понимал, что как бы ни была развита цивилизация, она с необходимостью привязана к данной Вселенной. Вряд ли найдется способ сделать туннель наружу, заглянуть за физические пределы или раньше самых ранних моментов. Можно только строить теории, какова бы ни была мощность телескопов или изощренность разума.

На самом деле в теории множественных Вселенных ничего нового нет. Но она всегда казалась не слишком вероятной - отчаянная попытка описать конструкцию, не прибегая к понятию Создателя, - и не поднималась выше уровня чистых догадок. И все же было утешительно и даже несколько радостно узнать, что алтейцы пришли к тому же заключению. А может быть, они смогут даже представить доказательство того или иного рода - кто знает?

Римфорд расхаживал по комнате, не в силах усидеть на месте. Были некоторые люди, с которыми ему бы хотелось поговорить, люди, посвятившие свою жизнь тем загадкам, частичное решение которых он теперь знал, но этому препятствовали правила секретности. Например, Хорнер из Висконсина двадцать лет работы посвятил разгадке тайны расширения Вселенной. Кестлер из Массачусетского технологического почти ослеп, изучая темную материю. Аморант из Иеля - автор ценных работ по гибкости границ расширяющегося пространства.

Теперь Римфорд понимал, что скорость расширения переменна: она иногда увеличивается для поддержания равновесия, и по-другому быть не может. Последний эффект вызывается, по крайней мере частично, неожиданным фактором: по мнению алтейцев, гравитация не постоянна. Она меняется слабо, но все же меняется. И если Римфорд правильно понял формулы, изменения временны и локальны и через несколько лет возвращаются к стандартным значениям. Все это, как он был уверен, объясняет недавно обнаруженные расхождения между наблюдениями глубокого космоса и теорией относительности.

Ему бы хотелось видеть лицо Хорнера, когда тот узнает содержание передачи.

Не в силах усидеть дома, он вышел из коттеджа, выехал на Гринбелт-роуд и повернул на восток под шиферным небом.

Полчаса он успел проехать, когда начался дождь, ледяные капли мокрой кашей стали заляпывать ветровое стекло. Почти все машины исчезли в сером тумане, зажглись фары, потом дождь перестал, небо очистилось, и Римфорд радостно ехал по сельским дорогам, пока не увидел симпатичную гостиницу на Гудлак-роуд. Он остановился, зашел, взял себе скотч и заказал бифштекс.

Его прежнее представление о начальных наносекундах расширения, которое включало создание материи одновременно с пространством-временем, вызванное внутренней нестабильностью пустоты, казалось теперь полностью неверным. Римфорд подумал, не рухнут ли теперь и некоторые другие из его идей. В зеркале на стене зала он выглядел как процветающий бизнесмен, уверенный в себе, довольный собой, даже несколько нагловатый. Но ведь он - часть мыслящей Вселенной. Венец творения. Если так, то для некоторого самодовольства есть основания.

- Мягкий вкус скотча углубил задумчивость. Римфорд не мог за всю свою жизнь вспомнить такого наплыва эмоций, как сейчас. Это был момент славы, восторга, изящества - такой, который вряд ли когда-нибудь еще придется пережить.

К ужину он попросил бутылку зинфанделя.

Хотя сообразил, что праздновать ему особо нечего. Работа всей жизни пошла прахом, но сожалений он все же не испытывал. Да, приятно было бы оказаться Правым. Но знать - куда важнее.

Стейк получился великолепным. Римфорд отрезал длинные сочные куски, со вкусом прожевывал и запивал вином. Посреди обеда он нацарапал на салфетке уравнение и поставил так, чтобы оно хорошо виднелось. Это было описание

свойств и структуры пространства. Если о какой-то математической формуле можно сказать, что она составляет тайну Вселенной, то вот она.

Боже мой, теперь, когда все это у него в руках, картина становится такой логичной! Как можно было раньше этого не видеть?

Да, алтейцы, по выражению Гамбини, манипулируют звездами, и не только в смысле Гамбини - добавлял или отнимая от них материал, но в более широком смысле слова, Фактически они манипулируют космосом, меняют его текстуру, варьируют степень его кривизны. Могут свести ее совсем к нулю, если захотят.

А если будет адекватный источник энергии, он тоже это сможет сделать!

Руки его дрожали, когда он впервые подумал о практических применениях.

На него надвинулась тень - но это всего лишь официантка принесла кофе. Симпатичная молодая дама, яркая и улыбчивая, как и полагается быть официантке в придорожной гостинице. Но Римфорд не ответил на ее улыбку, и она наверняка подумала об унылом типе за угловым столиком. Вряд ли она привыкла, что мужчины смотрят сквозь нее.

Он допил кофе, вытер губы уравнением расширения, бросил его на стол, оставил щедрые чаевые и медленно вышел в ночь.

- Я не совсем понимаю, зачем вам мое участие. - Сайрус Хаклют аккурат но переплел пальцы на коленях, внимательно глядя на потрепанный фургон, уходящий мимо правительственной машины в вихре слякоти и грязной воды.

- В нашем распоряжении, - ответил Гамбини, - полное физиологическое описание внеземной формы жизни. Вам это интересно?

- Вы серьезно? - произнес Хаклют тонким напористым голосом. Если попытаться охарактеризовать микробиолога одним свойством, то Это был бы контраст между его эфирным голосом и убежденностью, с которой он обычно говорил. Улыбка у него была слабая и небрежная, длинное тело и узкие плечи. Глаза моргали за тяжелыми бифокальными очками. Гамбини знал, что Хаклюту едва перевалило за тридцать, но с виду ему можно было дать все сорок пять. - Эдуард, это действительно так?