Атланты, Воин

- Дерьмо! - сказал он, мгновение спустя, резко отставляя от себя кубок. - Не идет ни в какое сравнение с солнечным нектаром из моих подвалов.

- Да, твое вино превосходно, - согласился Артабан. Он также отодвинул чашу, после чего вернулся к прерванному разговору.

- Ну и чем же по-твоему нам может угрохать Кеельсее?

- Лично он - ничем. Его возможности ничтожны. Но Кеельсее связан с отшельником. Знать бы, кто скрывается под этой таинственной маской! Говоривший скрипнул зубами. - Отшельник обладает огромной силой. Он может использовать гиперполя, ему повинуется плазма. В его распоряжении сеть тайных агентов, которые в любой момент могут поднять восстание во многих сатрапиях Парсы. Подозреваю, он знает про световые окна и не воспользовался ими до сих пор лишь из опасения, что я засеку его координаты. Кто бы это мог быть? Неужели она?

Артабан криво усмехнулся.

- Не дури! Ты же сам видел, как она исчезла в пламени, рожденном Черным Человеком!

- Исчезла... - протянул гость. - Но это не означает, что умерла. Меня не оставляет чувство, будто она все еще здесь, совсем рядом, может быть, в соседней комнате.

Гость вновь посмотрел туда, где затаилась Таллия. По телу ионийки потекли струйки холодного пота.

- Ты полагаешь, я бы не узнал ее? - спросил Артабан.

- Нет. Я не думаю, что ты столь глуп и беспечен. Но ты мог узнать ее!

- И не сказал тебе...

- Точно, - процедил гость.

- Ты обижаешь меня, - медленно выговорил вельможа. - Мы вместе не один год и, кажется, я не давал поводов сомневаться в моей честности и преданности тебе. Если не веришь моему слову, можешь сам пойти и удостовериться, что на постели спит несмышленая девчонка!

Гость поднял над головой правую руку, ища примирения.

- Не горячись. Я верю тебе, Гумий. Но я чувствую ее дыхание. Я ведь еще помню, как она дышит...

Он замолчал - пауза была долгой, - затем спросил Артабана:

- Расскажи, что нового у тебя?

- Все идет по плану. Через десять дней передовые отряды достигнут Геллеспонта, через двадцать мы будем на том берегу.

- Царь?

Хазарапат хмыкнул и почесал подбородок.

- После твоих визитов послушен, как ребенок. Лишь изредка пытается фрондировать, назначая на посты угодных себе людей.

- А ты?

- Это мои люди.

Маска ощерилась холодной улыбкой.

- Молодец! Твоя задача довести войско до Эллады. Об остальном позаботимся мы. - Гость вновь замолчал и внимательно посмотрел в глаза Артабану. - Ты давно не был у меня. Почему?

- Не так-то просто отлучиться из дворца, где за тобой следят сотни глаз. И без того многие меня подозревают.

- Это не ответ.

- Прими какой есть.

Гость привстал. Его огромная фигура нависла над вдруг ставшим крохотным Артабаном.

- Гляди, не вздумай затеять свою игру! Это плохо кончится. Мы раздавим тебя!

- К чему эти угрозы? - спокойно спросил вельможа. - Ведь ты прекрасно знаешь, что я на вашей стороне.

- Поэтому я и доверяю тебе. - Гость повернул голову к окну. - Скоро рассвет. Мне пора.

- Ты спешишь?

- Не очень. Но я должен покинуть это место еще до того, как в заоблачных горах взойдут первые лучи солнца. Неписаные правила игры. День - время Ахурамазды, ночь - время Аримана. Знаешь, - спокойным тоном продолжал демон тьмы, - а ведь нас подслушивают!

- Кто? - хладнокровно поинтересовался Артабан.

- Твоя женщина.

- Чепуха! А если даже и так, что она поймет? Ведь мы говорим на языке древних.

- Я не люблю, когда суют нос в мои дела!

Ариман резко поднялся из-за стола и направился к двери, за которой притаилась Таллия. Вне себя от страха девушка метнулась на ложе и поспешно набросила на себя покрывало. К счастью, ее тело было стремительным и легким - гость не успел ворваться в комнату, ложе не выдало ионийку скрипом.

Ровно дыша, Таллия старательно притворялась спящей. Чуткие пальцы Аримана коснулись ее тела.

- Она спит, - послышался голос хазарапата. - Тебе почудилось.

- Мне никогда не чудится! - прошипел Ариман.

- Ну, если хочешь, можешь проверить. Заодно убедишься, не тешу ли я себя любовью призрака той, чье тело истлело в пламени.

- Я верю тебе на слово. Но какое знакомое тело. Словно я когда-то уже любил его. В другой жизни. Я завидую тебе, Заратустра!

- В тот день, когда падет Эллада, я подарю тебе эту женщину.

- Ловлю тебя на слове. Прощай, ночь уже уходит.

Послышалось шипение, затем наступила тишина.

- Он ушел, - негромко сообщил Артабан.

Таллия со вздохом облегчения откинула покрывало.

- Он едва не узнал меня.

- Да. У него очень хорошая память. Ты все слышала? - Таллия кивнула головой. - Ты неисправима.

Ионийка поднялась с ложа и заглянула в глаза Артабана.

- Почему ты не выдал меня? Ведь не потому же, что испугался моих угроз?

- Конечно, нет.

- Но ведь и не из-за любви ко мне? Хотя я готова допустить, что твои слова о равнодушии были неискренни.

- Нет, я не люблю тебя. Просто... Просто нас осталось слишком мало. Мы не вправе умирать, а тем более убивать друг друга. И ради этого я готов пойти на многое, даже предать того, кто некогда был моим лучшим другом.

Таллия покачала головой столь энергично, что ее пышные волосы взвились в воздух облаком спелой ржи.

- У него никогда не было друзей. Даже когда он еще был атлантом.

- Наверно ты права, - прошептал мужчина. Он усмехнулся и положил ладони на хрупкие и очень сильные плечи. - Ты слышала, мне придется отдать тебя ему после того, как покорится Эллада!

Обняв шею Артабана, ионийка провела розовым язычком по его губам.

- Хорошо, ты отдашь меня ему. Но только тогда, когда я сама захочу этого. Это будет ночью. Ведь ночь и мое время.

Тонкие губы Заратустры усмехнулись. Ведь ночь была и его временем. Ночь - время черных, что белы в свете дня.

В окно сочились серые предрассветные блики...

- Да поклонится природа сильному, склоняющемуся лишь перед богом!

Именно так рассуждали восточные деспоты, обладавшие непомерной властью и неисчислимыми богатствами. Вознесенные волею рока над миром, они считали себя вершителями судьбы не только человечества, но и человеческого дома.

Мнившие себя наместниками бога на земле, они полагали, что все, созданное демиургом, - горы, реки и моря, люди и звери - должно подчиняться им. А если вдруг нечто воспротивится воле владыки, то следует расправиться с этим нечто как с врагом.