Зерно богоподобной силы

Нефертити и ее отец недоверчиво смотрели на него.

Наконец пророк дрогнул.

— И… что взамен? — спросил он.

— Взамен вы должны снять все свои заклятья.

Потрясенный Таббер колебался.

— Даже если я каждый день буду выходить в эфир, они, скорее всего, не станут меня слушать.

Баз де Кемп фыркнул, не расставаясь со своей сигарой.

— Зик, старина, разве это для вас проблема? Еще одно заклятье — и полный порядок. Только вы должны обещать, что оно будет последним. Заклятье, обязывающее всех слушать. Не обязательно верить в то, что вы скажете, а просто слушать.

— Я… я даже не знаю, возможно ли снять…

— Всегда можно попробовать, — ласково предложил Дуайт Хопкинс.

Генерал Крю проговорил с глубокомысленным видом:

— Тут есть о чем подумать. У меня три дочери, и с тех пор, как было наслано проклятье на косметику и тщеславие, жизнь стала куда более сносной. По утрам даже удается иногда попасть в ванную. Нельзя ли его оставить?

— И еще то, по поводу музыкальных автоматов, — пробормотал Брайтгейл. — Я их терпеть не могу.

— Что до меня, — заявил Баз, перекатывая во рту сигару, — так меня больше всего бесят комиксы. Я бы охотно…

Джим Уэстбрук неожиданно рассмеялся.

— А на мой взгляд, дружище, вполне можно сохранить заклятье на радио и телевидение.

Дуайт Хопкинс обвел всех грозным взглядом.

— Давайте кончать с этим вздором, господа.

Старый пророк сделал глубокий вдох.

— Воистину говорю я вам…

Эпилог

Эд Уандер, помощник продюсера УАН-ТВ, стремительно вошел в главный офис станции. Увидев Долли, он одобрительно подмигнул.

— У тебя шикарная прическа.

— Спасибо. Крош… то есть мистер Уандер.

Эд усмехнулся.

— Кстати, можешь отнести холодный компресс в третью студию, в операторскую. У Джерри нос расквашен. Этот парень никак не может выучить, как меня зовут.

Долли начала вставать.

— Миссис Уандер у вас в кабинете, — сказала она.

— Отлично, — ответил Эд, направляясь к своему личному кабинету.

Когда он вошел, Нефертити стояла возле окна. Она обернулась ему навстречу.

Эд взял жену за руки и отступил на шаг, делая вид, будто критически разглядывает ее новое платье.

— Опять болталась по магазинам? Детка, ты просто прирожденная щеголиха.

— Правда миленькое? Ой, Эд, я чуть не забыла. Пришла телеграмма от База с Элен. Они на Бермудах.

— Наслаждаются медовым месяцем?

Зажегся огонек селектора, и Долли сказала:

— Мистер Уандер, мистер Фонтейн находится в кабинете мистера Маллигена. Он хочет вас видеть.

Эд поцеловал жену.

— Потерпи немного, душенька. Скоро я вернусь и мы пойдем обедать. Хочу тебя куда-нибудь сводить.

Он зашагал к кабинету Маллигена, гадая, что же понадобилось Фонтейну на этот раз. Каждый раз, когда хозяин станции появлялся в своих владениях, УАН-ТВ терпела убытки. Было бы куда лучше, если бы он сидел дома и предоставил дела профессионалам.

Дженсен Фонтейн недовольно взглянул на Эда изза стола. Толстяка Маллигена в кабинете не было.

— Что стряслось, сэр? — осведомился Эд, усаживаясь и доставая сигарету.

— Все ваш чертов коммунист Таббер!

— Мой тесть, мистер Фонтейн, отнюдь не коммунист. Пусть Баз просветит вас на этот счет. И вот вам доказательство: Воссоединенным Нациям пришлось здорово нажать на советский лагерь, чтобы тот согласился предоставить ему время на своих станциях.

— А я вам говорю: он вредитель! И зачем только я дал себя уговорить использовать нашу станцию как источник для трансляции его передач на всю планету? Просто ума не приложу!

— С одной стороны, это очень престижно, — безмятежно ответил Эд, зажигая сигарету и бросая спичку в пепельницу. — А уж время перед самой передачей Джоша и сразу после нее — просто на вес золота. Бизнес процветает, и все счастливы.

Злобный взгляд Фонтейна не смягчился ни на йоту.

— Да ведь он распространяет свое гнусное треклятое подрывное откровение, так что его слышат все мужчины, женщины и дети, которые могут добраться до радио- или телеприемника!

— Таков был уговор, — рассудительно заметил Эд. — Дуайт Хопкинс немало потрудился, чтобы все согласились. Но это был единственный способ преодолеть кризис.

Дженсен Фонтейн хлопнул по столу костлявой рукой.

— Нет, вы так ничего и не поняли! — крикнул он и театральным жестом указал на громоздящуюся в углу кипу мешков с почтой. — Это все письма! Письма со всех концов Земли. Просто ужасно, что этот ультрарадикал продолжает изрыгать свои подпольные…

— Едва ли их можно назвать подпольными, — пробормотал Эд.

— …подрывные лозунги на английском языке, но ведь их еще и переводят во всех странах мира!

— Это часть соглашения, — спокойно заметил Эд, оценивающим взглядом окидывая мешки. — Почта слушателей его программы продолжает расти, а? Какая популярность, черт возьми!

Вид у Фонтейна был такой, словно он вот-вот лопнет от злости.

— До вас невозможно достучаться. Эд Уандер! Неужели вы не понимаете, чего добились этот идиот Дуайт Хопкинс и коммунисты, окопавшиеся в Большом Вашингтоне, заключив договор с Таббером?

Эд поднял брови.

— Мне казалось, что понимаю — они дали моему тестю шанс выйти со своим откровением в эфир.

— Вот именно! Только учли ли они возможные последствия?

Эд вопросительно посмотрел на него. Владелец станции снова театральным жестом указал на мешки.

— Девять писем из десяти в пользу Табберовой передачи. Вы понимаете? Они начинают ему верить!

— Ну и ну! — проговорил Эд.

— А вы видели результаты опроса общественного мнения? Люди начинают становиться последователями этого… этого… безумца. Если так пойдет и дальше, уже к следующим выборам он со своим дурацким Элизиумом может собрать большинство голосов.

— Ну и ну! — только и повторил Эд.