Черные небеса

— Да, я помню.

— Отлично. Я не был уверен, что говорил с тобой об этом. Думал, что только хотел поговорить. Память путается, и голова совсем дурная. Так ты возьми мою коробку. Сделай так, как я говорил. Самому мне не сладить. А то, что выйдет — принеси мне. Сможешь?

— Смогу. А что там?

— Так, одна безделица. Воспоминание о лучшем мире. Память.

— Я принесу.

— Вот и спасибо.

Ной и Мамочка просидели возле него еще час, наблюдая за тем, как оживляется его лицо, сбрасывает понемногу неподвижную маску обреченной усталости. Ушки расспрашивал их обо всем, что происходит в Городе: о слухах, об официальных сообщениях. Внимательно слушал, заставлял повторять, будто стремился выучить наизусть.

Это удивило Ноя. Ушки всегда был замкнутым в себе, он мало интересовался происходящем вокруг. И вдруг — такое жадное любопытство. Наверно, вынужденная изоляция тяготила его больше, чем можно было подумать. Ной отвечал охотно и подробно.

Спустя час вспышка интереса угасла. Ушки снова впал в дремотную неподвижность, и Мамочка сказала, что пора уходить. Больной слишком устал.

— Руку подать не смогу, — сказал им Ушки на прощание, глаза его слипались. — Так что — извини.

Пока Ной думал, как реагировать на такую странную фразу, Ушки заснул. Выйдя с Мамочкой в коридор, и осторожно прикрыв за собой дверь палаты, Ной спросил:

— Ты поняла, о чем он говорил? Что значит подать руку?

Мамочка пожала плечами.

— Он устал, и, может быть, немного бредит. Не удивлюсь, что он еще не раз будет говорить о руках.

— Ты сможешь зайти в оперативный? У меня забрали пропуск.

— Да, смогу. Ты хочешь, чтобы я взяла его коробку?

— Угу.

— А ты действительно не знаешь, что там?

— Не имею ни малейшего представления, — честно ответил Ной. — Но ему это важно, значит, важно и мне. На самом деле, я для него все готов сделать. Он меня спас.

— Я понимаю.

— Завтра сможешь принести?

— Постараюсь.

— Спасибо.

Пока они шли по больничным коридорам, она молчала, глядя себе под ноги. А на улице, натянув на уши шапочку, посмотрела на Ноя серьезно и как-то растерянно, и сказала:

— Никогда нельзя говорить, что знаешь человека. Даже себя.

Ной запер дверь кабинета и уселся за стол перед темным монитором. Перед ним лежала коробка. Обычная коробка — жестяная, маленькая, сильно поцарапанная с боков. Он полез в карман, вытащил смятый листок и разгладил его. Листок здорово поистрепался, а в углу остался маленький кровавый отпечаток пальца. Раньше Ной его не замечал.

Он открыл коробку.

Внутри лежало несколько тонких изогнутых металлических трубочек с шариками на концах. В свете лампы их идеально гладкая полированная поверхность блестела, словно стеклянная. Все трубочки были разными — одни длиннее, другие короче, одни тоньше, другие толще — одинаковых не оказалось. В каждом шарике — несколько маленьких цилиндрических отверстий. Трубочки были легкими: каждая весила не больше карандаша.

«Первый к базе, повернуть» — прочитал Ной скачущие каракули на листе. Он взял одну из трубочек и поднес к глазам, внимательно разглядывая идеально ровную поверхность, на которой пальцы не оставляли никаких следов. Возле шарика Ной заметил крошечную выщерблинку. Он наклонился ближе и присмотрелся.

Это была цифра. Семерка.

Ной взял другую трубочку. На этот раз попалась тройка. Пронумерованы. Теперь стало ясно, что Ушки подразумевал, называя цифры.

Ной рассортировал трубочки по порядку и отдельно положил самую толстую, номера на которой не было. «Видимо, это база» — решил он.

Оставалось только понять, как соединить все части в целое. В коробке не было никаких креплений; ничего, что можно было бы вставить в отверстие.

«Первый к базе».

Ной взял трубочку с номером один и поднес ее к базе. Ничего не произошло. Сблизил шарики, повернул. Опять ничего. Он перемещал трубочки, крутил, поворачивал так и этак, и все безрезультатно. Ребус не складывался. Наверное, Ушки забыл что-то сказать, что-то важное. Это немудрено, учитывая, в каком состоянии он находился. Ной уже собрался положить все обратно в коробку, когда вдруг оба шарика с силой притянулись друг к другу, издав легкий стук. Ной застыл. Первый присоединился к базе.

Теперь повернуть. По часовой стрелке.

Медленно и осторожно, опасаясь, как бы соединенные части не отстали друг от друга, он повернул трубку номер один. Что-то щелкнуло, словно заблокировался невидимый зажим. Ной опасливо потянул трубочку, но она не подалась.

Получилось.

— Что это такое? — пробормотал он.

Взял трубку номер два и совместил отверстия на шариках. Ничего. Совместил другие. Снова ничего. Он пробовал опять и опять, пока не нашел нужную пару. Тихий стук. Фиксация. Поворот. Вторая к базе. Сделано.

Он покрутил в руках полученную конструкцию. Она напоминала экзотическую рогатку с двумя кривыми отогнутыми концами. Ной взял новую трубку.

Теперь дело пошло быстрее. Как только нужные отверстия совпадали, повинуясь какой-то необъяснимой силе, шарики притягивались друг к другу. Ной крутил, брал следующую деталь и продолжал сборку.

«Как это может быть? — думал он. — Что за колдовство я творю? Боже, спаси и сохрани!».

Через четверть часа сборка была завершена. Ной задумчиво крутил в руках готовую вещь и озадаченно хмурил лоб.

«Это что, шутка?».

Если шутка, то очень странная и очень сложная. Совершенно не в духе серьезного фанатичного Ушки. Да, Ной видел, как тот собирал арбалеты, как ловко обращался со множеством тонких и сложных деталей, но это… Это было нечто совсем другое. Словно бы из другого мира. Кто в Городе мог изготовить?..

Игрушку-собачку.

Изогнутые трубочки сложились в маленькую фигурку, образуя четыре лапы, хвост, короткую шею и голову. Каждая завершалась маленьким шариком.

Ной поставил фигурку на стол и еще раз внимательно осмотрел коробку. Больше там ничего не было. Когда же он поднял глаза, на миг у него перехватило дыхание — лишние отверстия, те, которым не досталось пары, исчезли, не оставив на зеркальной поверхности шариков ни малейшего следа.

С гулко бьющимся сердцем, Ной осторожно взял фигурку двумя пальцами, положил в коробку и накрыл крышкой. Коробку сунул в ящик стола и запер на ключ.

«Кто ты такой, Ушки? И что это такое? Почему, готовый умереть, ты тратил последние минуты на то, чтобы рассказать мне, как собрать игрушку-собачку?».

Глава 17. Маленький Принц

Рабочий день подходил к концу. Ной только что закончил очередное задание, когда скрипнула дверь, и вошел Рувим.

— Звонили из Администрации, — сказал он. — Тебя хочет видеть Адам Декер.

Ной отвернулся от экрана.

— Зачем?

— Не знаю, но тебе лучше поспешить. Думаю, что новости будут хорошими.

Рувим подмигнул и вышел. Ной хмыкнул, повернул выключатель и пошел одеваться.

Декер встретил его радушно.

— Входи, входи, мой мальчик. Замерз? Садись возле батареи, погрейся. Хочешь горячего чая?

— Да, спасибо.

Декер дернул шнурок за спиной и дал распоряжение вошедшей секретарше.

— Я читал отчет Рувима о тебе, — сказал он, когда девушка вышла. — Он отзывается в самых лестных выражениях. Ты молодец, Ной. Скажу честно, ты превзошел мои ожидания. В порядке исключения, если, конечно, тебе интересно — можешь его прочитать.

— Спасибо. С удовольствием прочитаю.

— Среди всего прочего, он написал, что ты регулярно засиживаешься на работе допоздна. Я приветствую твое рвение, но стоит ли так усердствовать? Впереди у тебя много времени, не обязательно так торопиться.

Он внимательно посмотрел на Ноя. Тот лихорадочно размышлял, как лучше ответить, и старался не отводить глаз.

За безопасность информации в Лабораториях отвечал Рувим. Написал ли он в своем отчете, чем именно занимается Ной по вечерам? В том, что старик знает о попытках получить доступ к закрытой информации, сомнений не было. Андрей предупреждал Ноя об этом. Он предложил выждать после первой попытки и посмотреть, как на это отреагирует Рувим. Тот не пошел бы сразу к Декеру; Андрей уверял, что первым долгом наставник придет к Ною, чтобы задать вопрос. Или не придет вообще. Ной ждал три дня. Рувим промолчал.