Несомненная реальность

– Ну, что-то сквозь туман прорезалось, – вздохнула Оксана. – А Зубатов? Это кто?

– О, выдающаяся личность, – Олег поднял палец к небу, продолжая растираться другой рукой. – На полном серьезе – выдающаяся. Я с ним не так долго дело имею, но харизма у мужика потрясающая. И подчиненные уважают, и враги, судя по газетным заметкам, тоже. Уважают и побаиваются. Он здесь вроде моего Пашки…

Бирона, я имею в виду. Или Шварцмана. Начальник канцелярии, только на городском уровне. Директор Московского охранного отделения, в просторечии – Охранки.

Политический сыск, слежка и все такое. Я еще не до конца понял, в каких отношениях он находится с жандармерией, которая что-то вроде нашего Управления Общественных Дел, но, кажется, жандармы к нему очень даже прислушиваются.

– А нас эти… жандармы к ногтю не возьмут? – Оксана напряглась. – Ну, я имею в виду, появились неизвестно откуда, без документов, без денег, чушь какую-то несем…

– Расслабься, – Олег снова плеснул на себя холодной водой и принялся яростно растираться ладошками. – Ой, мама… Похоже, не вовремя я решал закаляться начинать! У них здесь с этим куда проще, чем у нас. Паспорта обычно выписывают, только чтобы за границу выезжать, да и то не всегда. Крестьянам староста иногда выписывает бумагу, когда они из деревни в город едут, но большинство людей и не знает даже, что это за зверь такой – паспорт. Впрочем, нас Зубатов прикрывает, так что у нас в любом случае проблем не будет. Где это клятое полотенце?!

– Прикрывает? – Оксана опять сгорбилась и подперла подбородок кулаком. – Интересно, зачем это ему? Опять какая-нибудь подлянка выйдет. Одэшник – он и в Сахаре одэшник. Решит, что мы шпионы засланные, и засунет в тюрягу.

– Не должен… Ой, да что же это так холодно? Ну почему у них еще горячий водопровод не изобрели, а? Деревня, блин, а не вторая столица!.. У них здесь вообще какой-то инфантильный мирок. Жизнь, похоже, еще не била. Политических под честное слово выпускают, едва ли не самое страшное наказание – ссылка в провинцию. Чтобы в трудовую колонию попасть, на каторгу по-местному, нужно душегубство совершить – пристрелить там кого или бомбу бросить. Про секретность едва слышали, архивы дел – вон, зайди во флигель Охранки да руку протяни, никто и не подумает остановить. Я сколько копался, и никто и бровью не повел: зашел незнакомый мужик, значит, так надо. Есть, правда, еще и закрытая часть архива, там строже, но и открытой вполне хватает, чтобы сделать выводы.

Он снова плеснул на себя холодной водой, зарычал и принялся поспешно растираться полотенцем.

– Борцы за свободу в чиновников бомбы бросают, ни в чем не повинных людей, рядом оказавшихся, в клочья рвут, но повесить их – боже упаси, как здесь говорят.

Сразу вся прогрессивная общественность на дыбы встает. Вон, рассказывали мне: в Санкт-Петербурге – это столица местная – лет двадцать назад какая-то девица в градоначальника стреляла – это как у нас Наместник Нарпреда, только не Нарпреда, а императорский. Обиделась, что ее дружка розгами за что-то выпороли. Убить не убила, но пыталась честно, ранила сильно. Думаешь, посадили? Ха! Как бы не так!

Оправдали – у нее, видите ли, оправдательный мотив имеется: благородное возмущение. Гуляй, милая, стреляй в кого хочешь и дальше. Детский сад, штаны на лямках, честное слово!

Он закончил растираться и торопливо набросил на себя халат.

– Так что не волнуйся – никто нас к ногтю брать не будет. Отойдешь маленько от шока – будем думать, к какому делу тебя пристроить. Или, – он подмигнул, – не хочешь к делу?

– Я спать хочу, – пожаловалась девушка. – И голова болит.

– Вот и славно, – одобрил Олег. – Сейчас компания химиков припрется, мы во дворе посидим, а ты в дальней комнате ложись и спи. Тебе это полезно. Сказать хозяйке, чтобы принесла что-нибудь?

– Не надо, – Оксана сонно прикрыла глаза. – Сама скажу, если что.

– Как знаешь. Может, по лестнице помочь подняться?

– Ну уж спасибо! – девушка метнула в него неожиданно огненный взгляд. – Неужто я, господин Народный Председатель, полной инвалидкой выгляжу?

– Инвалидкой – не инвалидкой, а рожица после вчерашней поездки по городу у тебя квелая, милая моя, – Олег насмешливо прищурился. – Ну ладно. Твои похороны, если что. Ох, зря я тебя с собой всюду таскаю…

В этот момент скрипнули ворота, и во двор вошла небольшая группа. Первым шел Вагранов. За ним гуськом следовали еще трое. Олег помахал им.

– Доброе утро, господа, – жизнерадостно приветствовал он гостей. – Рад видеть вас. Вы, правда, немного рановато, я не успел переодеться.

– Ничего страшного, – кивнул ему доцент, приподнимая круглую шляпу, смешно называвшуюся котелком. Прочие последовали его примеру. – Мы подождем, пока вы приведете себя в порядок. Признаться, ваши идеи настолько заинтересовали моих товарищей, что они примчались ко мне ни свет ни заря. С трудом удержал их от того, чтобы явиться к вам на рассвете. Знакомьтесь. Бисеров Константин Евгеньевич, преподаватель физики Императорского высшего технического училища.

Грузиков Алексей Болеславович, преподаватель механики Московского промышленного училища. Бархатов Кирилл Геннадьевич, ассистент Московского промышленного училища…

– И исключенный за политические взгляды студент медицинского факультета Казанского университета, – перебил его юноша лет двадцати с жидкими усиками на верхней губе и вызывающим взгнлядом.

– Это случается, – Олег неопределенно шевельнул бровями. – Приятно познакомиться, судари мои. Кислицын Олег Захарович, инспектор городской управы.

Это – Оксана Александровна, моя сводная сестра. – Оксана попыталась встать, и он поспешил подхватить ее под локоть. Та, уцепившись за его плечо неожиданно сильными пальцами, бледно улыбнулась гостям. Олег заметил, что во взгляде Вагранова неожиданно появилось удивление. Ах, да – я же сказал ему, что я инопланетянин. И кто меня за язык тянул? – Она недавно перенесла тяжелую болезнь и еще не оправилась до конца.

– Очень приятно познакомиться, мадемуазель, – поспешно сказал отставной студент, окидывая девушку заинтересованным взглядом, и Олег ощутил внезапную вспышку ревности к этому молокососу. – Надеюсь, что вскоре ваше болезненное состояние пройдет, и мы будем иметь честь лицезреть вас на наших встречах.

– Обязательно будете, – усмехнулся Олег. Ревность прошла так же внезапно, как и возникла, и он даже удивился себе: что же это он как мальчишка… – Пока же вы можете совместить приятное с полезным и помочь Оксане Александровне подняться по лестнице в ее комнату.

– С превеликим удовольствием, – согласился Бархатов, и прочие мужчины обменялись понимающими ухмылками. Он подошел к крыльцу и предложил девушке свернутую кренделем руку Оксана громко фыркнула, но от помощи наглого юнца не отказалась. Более того, когда они скрывались в дверях, Олег успел заметить на ее лице благосклонную улыбку.

– Наш пострел везде поспел, – прокомментировал Бисеров. – Ни одной юбки не пропускает, а?

– Дело молодое, – улыбнулся Вагранов. – Ну что же, Олег Захарович, где станем общаться?

– Есть два варианта, – задумчиво поскреб подбородок Олег. – Или у меня наверху, или прямо здесь, во дворе. Лучше здесь. Вон, под кленом столик вкопан. Его вообще-то под питье чая задумывали, но и на бумажках почеркаться тоже можно.

Какие будут мнения?

– Что ж, можно и за столиком, – задумчиво пробасил Грузиков. – Погода не по-осеннему погожая, грех такую упускать, в доме прятаться. Вот зарядят дожди да снег – тогда под крышей насидимся. Я за столик!

– Столик так столик, – пожал плечами Вагранов. – Заодно и чайку можно приказать.

– Сделаем, – кивнул Олег. – Только, господа, я все же переоденусь. Как-то зябко в халате, да еще и после ополаскивания.

Наверху он мягко, но решительно выставил из своих комнат отставного студента Бархатова, что-то куртуазным шепотом втиравшего Оксане, и проследил, что девушка отправилась в постель. Затем Олег быстро переоделся – он уже научился довольно ловко управляться с этими дурацкими жилетами, запонками и подтяжками – прихватил несколько листов дрянной писчей бумаги и карандаш и через две ступеньки сбежал вниз. Пришлая компания расположилась за столиком, рядом на старом пне хозяйская жена раздувала сапогом самовар.