Фиолетовая гибель

— Возьми полотенца, Мэджи! И хорошенько намочи их, мы к воде спускаться не будем!

…Если обычно овраг, по которому протекала речка, производил впечатление хмурого и сумрачного, а широкие шелестящие кроны кедров над могучими стволами придавали ему вид таинственности, испугавшей в прошлый раз Мэджи, то теперь, в пасмурную неспокойную погоду, он казался полным неизведанных загадок и неожиданностей. Утихший было наверху, на поляне, ветер здесь почему-то яростно метал ветвями деревьев, и от этого ветви, ни на секунду не остававшиеся в покое, даже не шуршали, а издавали неумолкающий скрипящий шум, еще усиливавшийся от сильных порывов ветра. «Похоже, будто в овраге задувает пронзительный сквозняк, — подумала Мэджи, пробираясь вслед за Фредом Стапльтоном и Клайдом Тальботом между большими деревьями. — А почему бы и не так? Овраг тянется слева, с гор, и ветер дует вдоль него именно как сквозняк, — решила она. — На уж во всяком случае я бы не отважилась пойти в эту погоду сюда одна», — еще подумала она. Тем более, что Фред идет не по привычной тропинке, ведущей к берегу кратчайшим путем, а осторожно, то и дело осматриваясь, то опускаясь, то поднимаясь, движется по оврагу между зарослями узловатых колючих кустов и высящимися среди них деревьями. Мэджи понимала, что Фред хочет пройти по оврагу ближе к кедрам, около которых лежит метеорит, оставаясь выше него и левее: тогда ветер-сквозняк, подталкивающий их в спину, будет выполнять роль мощного вентилятора, сдувать прочь запах фиолетовой космической плесени. «Ну, все равно я никогда не пошла бы сюда одна», — пришла к окончательному выводу Мэджи.

Фред остановился на выбранном им краю оврага. Это был скалистый выступ, который обрывался вниз почти по вертикали. Под ним, на расстоянии метров тридцати, открывался усеянный валунами берег речки, которая и в самом деле за последние два дня стала неузнаваемой. Вода в ней, поднявшаяся не менее чем на метр, кипела и бурлила, с грохотом перекатывала мокрые желтые валуны, словно играя ими. Раньше речка мирно журчала; се течение будто выбирало себе извилистую дорогу среди нагромождения крупных и мелких камней, п можно было легко следить за плывущими по поверхности ветками, упавшими по каким-то причинам с деревьев. Теперь Клайд видел, как вскипавшие волны перемалывали эти камни, уносили их дальше и дальше в стремительном потоке, на поверхности которого нельзя было заметить ни листьев, ни веток, заплывавших раньше в излучины. Бешеная вода и камни, вспененная вода и валуны — это было все, что улавливал глаз под скалистым выступом на обрыве. Грохот и скрежетание, отрывистые и гулкие удары валунов друг о друга смешивались с неумолкаемым гулом и всплесками воды, которая рвалась вдоль русла обезумевшей реки.

Клайд не отрывал взгляда от, этой, полной дикой красоты картины, захваченный ее мощью и силой. Он не заметил, как подошедшая Мэджи обратилась к нему с каким-то вопросом, даже не ощутил ее присутствия.

Мэджи не повторила вопроса. Она смотрела на берег реки, и ей чудилось, что она снова видит там Джеймса Марчи, тело которого неподвижно замерло на сухой гальке, около валунов. Один из них был метеоритом, погубившим его. Один из них — какой именно, она не знала: они все казались похожими. Джеймс говорил, что его метеорит, в отличие от желтых валунов, черный. Но на таком расстоянии она не могла различить его, да ей и не хотелось думать о метеорите, который принес гибель одному из них… И этот камень с его плесенью снова привлек сюда не только Фреда, но и Клайда. Зачем? Разве не лучше было бы забыть об этой страшной находке, оставить ее там, где она была, задавала себе Мэджи все тот же вопрос, который не отступал от нее все время, пока Фред занимался бесконечными, как ей казалось, уговорами Клайда. Видит бог, ей не хотелось, чтобы Клайд согласился. Но могла ли она сказать тогда об этом? Конечно, нет, какое она вообще имела право решать? Никакого… Она с немым укором взглянула на Клайда, а затем перевела глаза на Фреда Стапльтона.

Но он не обращал никакого внимания ни на спутников, ни на разъяренную реку, всматриваясь через свой бинокль в берег и отыскивая то, что привело его сюда, — метеорит, лежавший у подножия одного из кедров. Но какого же? Фред, конечно, знал, что метеорит — черный и его как будто легко отличить от валунов. А вот поди ты, кедры чертовски похожи друг на друга, а разница в цвете метеорита на расстоянии малозаметна! Он внимательно переводил бинокль с места на место, стараясь не пропустить ни одного ствола, под которым мог быть метеорит. Его пальцы побелели от напряжения, с которым он прижимал к глазам бинокль. «Ч-черт! — про себя выругался он, теряя терпение. — Понятно, если бы можно было подойти поближе, тогда поиски облегчились бы». Но сделать так Фред не имел никакого намерения. Пока что все шло благополучно, ветер относил запах плесени в противоположную от них сторону, опасаться было нечего. «Погоди, погоди, — думал Фред, — сейчас я тебя найду, еще минутку, и найду!» Но метеорита все же не было. «А вдруг я ошибся, — подумал с испугом Фред Стапльтон, — вдруг я взял слишком влево или вправо? И поэтому не вижу метеорита? Может быть, отсюда его вообще не видно, потому что он лежит, скажем, за деревом?.. И почему Коротышка не отметил как-то место, где он положил этот чертов метеорит? Было бы ведь заметно: поставил бы какую-нибудь палку с куском материи, что ли. И всегда так бывает с увлекающимися людьми, — раздраженно говорил себе Фред Стапльтон, — никогда они толком ничего не сделают. А теперь вот — ищи! Дьявол возьми, а может быть, его уже смыла река? И тогда пропало все, все планы, все блестящие перспективы…» Фред даже поежился от такого неприятного предположения. Нет, нет, он где-то здесь, не может быть, чтобы метеорит исчез! Надо только внимательно искать. И место на выступе обрыва он выбрал правильно, он должен, должен быть где-то тут! Милый ты мой, драгоценный метеорит, ну пожалуйста, покажись!..

Вдруг в окулярах бинокля что-то блеснуло. Фред еще сильнее вдавил окуляры в глаза, до боли всматриваясь в блестящий предмет. Да, сомнений не было: это очки Джеймса-Коротышки, которые он обронил при падении! Они лежат на гальке и совершенно целы. Фред видит их круглые стекла и закинувшиеся вверх заушники. Ладно, Коротышка, ты все-таки оставил примету, молодец! Тогда, значит, метеорит находится совсем поблизости: ведь Коротышка, падая, тянулся к нему…

«Есть!» — мысленно воскликнул Фред Стапльтон вне себя от радости. Теперь он хорошо видел.

Под стволом огромного кедра лежит черный метеорит. Кажется, если забыть о бинокле, это совсем рядом. Четко-четко и совершенно ясно выделяются его оплавленные края. И фиолетовая плесень, она поднимается узорной бахромой от него вверх. «Ого, довольно большая, — подумал Фред. — Совсем не то, что было на блюдцах, с которыми Коротышка проводил свои эксперименты. Вполне, между прочим, естественно: та плесень убивает насекомых, ну еще, скажем, мышь, а тут даже человека — Коротышку. Ну что ж, кому-то надо лежать, чтобы другой читал надпись на могиле, эпитафия-то правильно говорит, — подумал Фред. — И жизнь должна продолжаться дальше, — философски заметил он. — Главное то, что метеорит с плесенью — вот он!»

Фред отвел от глаз бинокль и сказал, обернувшись:

— Есть, Клайд! Посмотри сам. И, знаешь, очень близко. Даже удивительно, что запах плесени не доходит до нас. Как видишь, и мокрые полотенца не нужны. Должно быть, этот запах целиком уносит ветер. Погляди в бинокль, а я теперь могу все различать даже и без него. Прямо как на загадочной картинке, где надо отыскать медведя или что-то еще. Сначала ничего не соображаешь, а когда найдешь, то диву даешься: и как это ты сразу, с первого взгляда не видел!

Клайд взял бинокль.

— Где? — спросил он.

— Да вон у того здоровенного кедра, — уверенно показал рукой Фред.

— Да, верно, — согласился Клайд. — Он самый. Хотите посмотреть, Мэджи?

Мэджи в свою очередь приложила к глазам бинокль. Она сразу нашла метеорит, но через мгновение смотрела уже не на него. Она потеряла к нему всякий интерес. Расширившимися глазами она смотрела на то, что заставило ее вздрогнуть от волнения, на осиротевшие, одинокие круглые очки Джеймса Марчи, лежавшие неподалеку от метеорита. Очки Джеймса… Те самые, которые он так смешно и озабоченно протирал всякий раз, когда смущался… Она почувствовала почти физическую боль от этой мысли и уже хотела было отдать бинокль Клайду, как вдруг увидела какое-то большое пестрое тело, мелькнувшее в поле зрения бинокля. Животное?.. Она заметила черную спину с белыми полосами, семенившие короткие ноги, длинный и широкий хвост с поперечными, также черными и белыми полосками. Это был крупный скунс, который, вероятно, пришел к реке напиться воды. Но почему он упал около кедра, судорожно скорчив лапы? Раз-два дернулся — и замер?