Клуб любителей фантастики. Анталогия танственных случаев. Рассказы.

Метрах в трехстах от "Креста" мы копали траншею с ходами сообщений. Вместе с Николаем Масленкиным я проверял трассировку первой линии обороны и размещение серии блиндажей, когда к нам подошел один из рабочих и сказал:

- Иванов "рассыпался" - пару раз копнул и упал.

Я уже привык к тому, что большинство из нас были простужены, у многих шла кровь из нога или горлом, да и кровавый понос тоже не был редкостью. Невыносимо часто болела голова, ныли кости ног и рук, но "рассыпание" было для меня в новинку.

Иванов лежал возле бровки траншеи. Один из рабочих прижался ухом к его груди:

- Не дышит. Да и похолодел. Умер, наверное.

Масленкин опустился на колени и стал нащупывать пульс.

- Ага, есть, - констатировал он спокойно. - Возьмите плащ-палатку и отнесите его в лазарет. Доктору Демченко передайте, чтоб никаких уколов! Пусть полежит: через два-три дня оклемается - как "рассыпался", так и "склеится".

Точно, через двое суток Иванов вскочил с постели лазарета со словами: "Братцы, а где моя лопата!"

Позже я стал расспрашивать Масленкина, что это за новая такая болезнь - "рассыпание"?

- Мы ее в своем кругу назвали болезнью доктора Жарова. Того самого, что препарирует баранов, - объяснил он. - До него Ивановых, которые вдруг "рассыпались", попросту хоронили. Последнее ощущение перед падением - будто кто-то выдернул вилку из розетки и ты перестал существовать. Все, кто работал в "Поле", могут ею заболеть.

В жаркую погоду случаи "рассыпания" участились.

Ремарка: Сам я впервые "рассыпался" осенью 1956 года уже на Байконуре. Потом еще несколько раз. Долгое время лечился под наблюдением Жарова, но настоящих причин болезни так и не узнал.

Из фронтовой сводки. В августеоктябре 1954 года по восточным районам СССР было нанесено 7 ядерных ударов различной мощности (от 30 до 100 Кт). Американские объекты были поражены 6 атомными бомбами. После интенсивного обмена ядерными ударами наступило некоторое позиционное равновесие. Конец.

На "малом кресте" решили устроить "небольшой" атомный взрыв. А нас, чтобы "не гонять" на "Берег", временно отселили за 8-10 км от наружного ограждения "Поля". Для строителей из управления Тюрина поставили палатки, а нам для "отсидки" выделили столовую и клуб (кирпичные здания).

Я стоял у большого окна и смотрел на пустынную улицу поселка. Вдруг здание столовой чуть подпрыгнуло и задрожало. Большие стекла окна пошли волнами, но не разбились. Снаружи донесся мощный гул, и шквалистый ветер понесся между домами, вздымая клубы пыли, так что минут двадцать ничего не было видно. Когда пыль улеглась, улицу опять осветило солнце, но минут через пять-десять оно померкло и черные тучи с "Поля" поплыли над поселком, Но вот в них появились красные жилки, и на землю начал падать дождь из... горящей земли и черного пепла. По окну чиркали горящие угольки.

Рядом со мной стоял Никулин и, как всегда, дымил папиросой.

- Вот и дождались мы с тобой последнего дня Помпеи, - сказал я ему.

Он подумал и тихо ответил:

- В древней Помпее люди отмучились разом, а нам этого пепла на всю жизнь хватит.

- Но ведь атомщики объявили, что рванут "чистую" бомбу.

- Больше слушай болтунов. Почему-то здесь, среди нас, их нет ни одного.

Еще минут пять шел огненно-пепельный дождь. Туча прошла, и опять засияло солнце. Однако нас по-прежнему держали взаперти. Духота стала невыносимой. Люди начали роптать и просить воды. По громкой связи объявили, что выпустят, когда подметут улицу. Вскоре из крана на кухне начала капать вода, и люди выстроились в очередь напиться. Вот по улице прошла машинаподметальщик, оставляя за собой белесую полосу земли. Еще через час двери столовой открылись и подъехали наши машины. Мы погрузились и отправились в "Поле" мимо прогоревших и засыпанных радиоактивным пеплом палаток тюринцев. Невзирая на предупреждения по громкой связи, обожженные люди, морщась от боли, уже бродили между палаток и искали, где бы напиться.

Подъехали к своему "климовскому" дому. Он опять выстоял, только все стекла из окон вымело как метлой. Наши постели, мебель и всякая утварь были разметаны по углам. Редкий пепел покрывал крышу и всю площадь вокруг дома. Я приказал смести пепел, собрать его и захоронить подальше от дома, в котором нам предстояло жить еще несколько месяцев.

...Зима 1954/55 года мало чем отличалась от предыдущей: поземки, бураны, "нули", трудности с материалами и техникой, непрерывные накачки от начальства-"Давай, давай!"-и ощущение какой-то бессмысленности работы, ведь все, что построено сегодня, - завтра будет разметено очередным ядерным взрывом. С середины мая по "Берегу" и "Полю" поползли слушки, потом слухи, потом уже разговоры в полный голос, что для нас открывают где-то в пустыне новый объект.

10 августа объявили, что "климовцы" перебазируются.

Из фронтовой сводки. В течение 1955 года по территории СССР произведено 5 ударов. По территории противника - 18 ударов разной мощности (из них один подземный фугас). Прослеживается тенденция к увеличению мощности зарядов и более частому использованию термоядерных боеприпасов. Конец.

Мы собирались уезжать, однако числа 12 августа меня неожиданно вызвали в комиссию по расследованию диверсии, совершенной на некоторых сооружениях.

На двух автомашинах мы въехали в "Поле" с тылового КП. На сооружениях нам предстала странная картина: побитая аппаратура, порезанные кабельные разводки. Однако везде стояли печати "Науки", так что к строителям претензий не было.

Старший группы, Леонов, все время посматривал на часы и торопил нас. Наконец, собрались возле машин перекурить. Мы с Леоновым, некурящие, стояли за второй машиной (от "Креста"), и я, наклонившись, палочкой чертил на песке схему. Вдруг что-то вспыхнуло, и нас окунуло в море света, земля под ногами на мгновение стала зыбкой, я четко видел плавающими в ослепительном свете собственные мозги - казалось, наблюдаю их со стороны. Затем раздался невероятный грохот и ударная волна обрушила шквал пыли и мелких камешков: по ногам точно серпом резанули - остро и больно!

Когда пыль прошла, мы увидели невдалеке от себя и почти над нами огненный гриб малого атомного взрыва. Леонов посмотрел на часы и чертыхнулся:

- Что они, черти, с ума сошли? На два часа раньше рванули - они же знали, что я здесь.

Без паники мы поставили "на ноги" опрокинувшуюся машину и поехали на КП. Там у всех глаза полезли на лоб. Нас тут же переодели в чистые спецовки, отдали наши документы и погнали на "Берег" в госпиталь,

Перед воротами госпиталя я незаметно cоскочил с "виллиса" и побежал на станцию к эшелону, отправлявшемуся на Байконур.

Ремарка: Лет через двадцать я встретил Леонова в Москве у станции метро "Кропоткинская". Крепко обнялись.

- Ты еще живешь, - сказал он. - Я рад. Ты так неожиданно удрал от нас. Остальные умерли.

Из фронтовой сводки. В период с 1955 по 1973 год на соперников обрушилось 960 атомных ударов. Из них 598(150 подземных) пришлись на долю США и Великобритании, 296 (150 подземных) - СССР.

Ядерный конфликт расширился: в 1960 году в бой вступила Франция (51 взрыв, из них 13 подземных), а в 1964 году - Китай (15/1). В то время как старые противники перешли на подземную ядерную войну, новые участники конфликта продолжают использовать ядерное оружие и в воздушной среде. Конец.

Второй раз судьба привела меня на Семипалатинский полигон летом 1973 года, когда я служил под началом генерала К.М.Вертелова (строительные войска Минобороны).

Прилетев на полигон с инспекционными целями, Константин Михайлович так определил порядок работы:

- Сначала едем к оголовку скважины и смотрим ее состояние до подземного взрыва. Затем из бункера наблюдаем за взрывом. После этого опять осматриваем оголовок и делимся впечатлениями: стоит ли проводить прочностные испытания строительных конструкций на таком необычном "стенде".