Появление темного и голодного бога. Прыжок во власть

– Ладно, – со вздохом ответил Майлс.

Своим курением он жутко портил воздух.

– Только не томи меня. Я горю от желания услышать ту часть твоего рассказа, где можно будет сказать «нет». Так что ты хочешь?

Из динамиков на сцене раздался грохот, отдалённо напоминавший удар гонга. Включились софиты. Их свет сфокусировался в центре сцены, создав вокруг зону затемнения. Мужчины и женщины за столиками и стойкой выжидающе уставились на сцену. Будто устав от общения с Ником и Майлсом, Энгус откинулся на спинку стула и безвольно свесил руки.

– У меня тут небольшая проблема, – приступил к объяснениям Ник. – Ты, наверное, это уже понял. Амнионы послали за мной погоню – один их крейсер в доке, а второй висит на орбите и в любой момент может рассеять нас на атомы и молекулы.

Он смотрел на сцену, словно тоже ожидал начала шоу.

– Короче, я в глубоком дерьме, и мне сложно выбраться оттуда без посторонней помощи.

Его шрамы под глазами казались соцветиями страха.

– Ты должен понять меня. Я недавно сделал пару серьёзных просчётов. Если помощь не придёт, мне придётся продать всё, что у меня осталось. На кону стоит моя жизнь.

«И что у тебя осталось? – подумал Энгус. – Что может продать Ник Саккорсо? Секреты БСИ? Или Морн?» Его желудок скрутило в тугой узел. При мысли о том, что капитан Траходав мог продать Морн Хайленд, у Энгуса зачесались руки. Термопайлу снова захотеть сломать ему шею.

«Мы совершили преступление… »

А разве Энгус не сделал то же самое? Разве он не отдал её, спасая свою жизнь?

Нет! Нет! Он заключил с ней сделку. И он выполнил бы свои обязательства, если бы Лебуол не вонзил в его голову электроды и не выпытал у него всю правду.

«Это нужно остановить».

– Сколько у тебя денег? – спросил Ник у Майлса.

Тэвернер фыркнул.

– Почему ты думаешь, что я соглашусь помочь тебе?

Из динамиков снова донёсся грохот, и в пятне света, будто извергнутая мраком, появилась женщина. Энгус прищурился. Из груди артистки, словно крик, вырывался поток электронов.

Искусственное зрение Термопайла отметило уплотнения электромагнитных полей вокруг её сердца и глубоко в животе. Но женщина не была живым «жучком» – её аура не годилась для каналов связи. Оборудование, вживлённое в неё, служило какой-то иной и непонятной цели.

Артистка была одета в стёганый жакет и брюки. Их толщину не пробил бы и разряд штыка-парализатора. Венок прекрасных волос сиял, как нимб, вокруг её головы. Симпатичное лицо было утончённым и по-детски беззащитным. Милые губки кривились – казалось, женщина вот-вот заплачет. Глаза были наполнены страхом и болью.

Саккорсо лениво крутил бокал между ладонями.

– У Билла есть то, что принадлежит мне, – продолжил он. – Я обещал этот товар амнионам, но он мне его не отдаёт. И поэтому у меня проблема. У меня не хватает денег, чтобы сойтись с ним в цене. А если амнионы не получат того, что хотят, они пустят меня на свой чёртов ленч. Я прошу тебя помочь мне расплатиться с Биллом.

Энгус подавил желание перебить Саккорсо. Он не хотел вмешиваться в беседу Ника и Майлса, но видеокамеры Билла могли записать их слова. Впрочем, Ник сам должен был подумать об этом.

Женщина неподвижно стояла в центре светлого пятна. Её взгляд тонул в бездне страха. Когда динамики прогремели в третий раз, рабочий сцены вытолкал из тьмы хромированный ящик с реквизитом. Артистка склонилась к ящику и вытащила из него сияющий нож с двадцатисантиметровым лезвием.

Некоторые посетители бара охнули, словно были шокированы, – словно не знали, чего ожидать от этого выступления. Энгус тоже смотрел на сцену. Не напрягая мышц, он прижал к стене тыльную сторону ладони. Когда женщина подняла нож над головой и публика ахнула, он выстрелил из лазера.

Тонкий луч ярко-красного цвета вошёл в стену и перерезал кабели, подводившие питание к видеокамерам в этом конце бара. Когда их электромагнитный фон исчез, на лице Термопайла появилась злобная усмешка.

Никто в баре не заметил этого – даже Ник и Майлс. Соблюдая конспирацию, они склонились друг к другу, голова к голове и шёпотом обсуждали проблему Саккорсо. Теперь они были в безопасности – конечно, временно и при условии стопроцентной осторожности. Тем не менее Энгус выполнил одно из требований программного ядра.

– Ты сошёл с ума, – затягиваясь дымом, прошептал Тэвернер. – Эти деньги – всё, что у меня есть. Остальные потеряны. Почему я должен ссужать тебе?

Похоже, он хотел подпустить крепкое словечко, но не мог подыскать уместного выражения.

– И что ты можешь предложить взамен?

Улыбка Ника стала чересчур слащавой.

– Я дам тебе то, за чем ты сюда прилетел.

Будто почувствовав рвотный спазм, Майлс неистово швырнул окурок на пол и вытащил из пачки новый ник. На его мясистом лице появилась гримаса отвращения.

– Что она там делает?

Как раз перед этим артистка распорола ножом кусок ткани. Теперь она вынимала из ящика полоски пластика, поднимала их над головой и протыкала ножом. С помощью этого ритуала она демонстрировала публике остроту сиявшего под софитами лезвия.

Но Энгус – и бармены за стойкой – видели в этом другое, более жестокое намерение. Показывая остроту ножа, артистка тупила его – чтобы тот сильнее ранил.

Энгус резко придвинулся к столу. Положив тяжёлую ладонь на спинку стула Ника, он проворчал:

– Кончай болтать, капитан Траходав. И называй вещи своими именами. Если это лопата, то, значит, лопата. Нам нужны чёткие и ясные ответы.

В глазах Тэвернера появилось беспокойство, но Энгус проигнорировал его. Пусть Майлс думает, что видеокамеры по-прежнему работают.

– Какой товар Билл отнял у тебя?

Ник пожал плечами. Его шрамы стали наливаться кровью.

– Я был прав. Ты нарываешься на пулю.

Энгус с усмешкой выдержал тяжёлый взгляд Саккорсо. Внезапно Ник расслабился. На его губах заиграла злая улыбка.

– Хорошо, – сказа он. – Будь по-твоему. Ты помнишь Морн Хайленд? Наверное, она до сих пор вызывает у тебя мокрые сны. Так вот, она родила ребёнка. Для этого мы и летали на Станцию Всех Свобод. Чтобы принудительно вырастить её мальчишку. Она назвала его Дэйвисом Хайлендом – в честь своего покойного отца.

Женщина на сцене закончила протыкать и резать пластик. Она положила нож у ног и начала расстёгивать жакет. Под ним у неё ничего не было. Грудь выглядела неестественно большой. Множество мелких шрамов на коже свидетельствовало о том, что артистка выполняла этот номер не впервые. Её страх порождался опытом.

– Амнионы потребовали парня, – продолжил Ник. – Их заинтересовал тот факт, что Морн не сошла с ума во время родов. Обычно при насильственном выращивании зародыша любая женщина превращается в растение и используется для поддержания жизнедеятельности родившегося ребёнка. Но в случае с Морн такого не случилось. Амнионы объясняют это действием того импланта, который ты вставил в неё. Впрочем, она их мало интересует. Им нужен мальчишка. Они хотят изучить последствия принудительного рождения, при котором мать не потеряла рассудок.

Ник растопырил пальцы.

– Но Билл забрал у меня пацана. Если бы я мог выкупить его, то отдал бы парня амнионам и мои проблемы закончились бы.

Какое-то время женщина на сцене колебалась, словно не знала, что ей делать дальше. Наконец она решила отсрочить ужасную концовку и начала снимать стёганые брюки. Когда она стянула их с тугих бёдер, в зале раздался одобрительный свист. На её животе виднелись такие же маленькие шрамы, как и на коже вокруг каждой груди.

– Ты только о себе и думаешь! – со злостью произнёс Термопайл.

Он хотел рассердить Саккорсо и в перепалке выяснить, что крылось за тревогой Ника.

– Конечно, если мы поможем, то у тебя всё будет хорошо.

Его не взволновала новость о том, что Морн родила от Саккорсо сына, – у него разве что возникло небольшое отвращение от такой очевидной глупости.

– Но какого чёрта ты думаешь, что мы дадим тебе деньги? И сколько Билл хочет за этого ребёнка?