И всяческая суета

Ну, ладно. А чем заняты те, кто ни к каким идеям не приходит? Землянин, например?

Ну, я уж и не знаю, удобно ли... Только если вы настаиваете.

А Землянин проводил тогда капитана Тригорьева и вместо того, чтобы вернуться в лабораторию, где еще завершал свой туалет восстановленный лейтенант Синичкин, поднялся по лестнице и вышел во двор – подышать. Во дворе было тихо и спокойно. И Сеня одиноко стояла в углу, спиной к Землянину. Даже по спине этой чувствовалось, какой одинокой и неприкаянной ощущала себя девушка сейчас. Поэтому Землянин тут же направился к ней. Подошел и положил руку на плечо, как бы приобнял. И Сеня сразу прижалась к нему.

– Ну, что ты? – спросил он не сердито, а наоборот, как бы виновато. – Что?

Она всхлипнула.

– Нет, это просто так... Грустно стало. Прости. – Она повернулась к Землянину, стараясь улыбнуться.

– Ну, не надо... – снова затянул он. И вдруг его осенило. – Знаешь что? Не надо плакать. Займемся лучше делом. И знаешь каким? Снимем запись твоей матери. И так все откладываем, откладываем – сколько можно? Согласна?

Теперь ей удалось действительно улыбнуться. Она кивнула.

– Тогда я сразу же, – сказал он. – Сейчас, только возьму технику. А ты вытри глаза. Платок есть? На.

Он вытащил из кармана свежий платочек, повернулся и скрылся в подъезде. Девушка ждала. Вскоре он возвратился с увесистым чемоданом в руке. Кустарной была все-таки его аппаратура; будь она сделана по-современному – весила бы впятеро меньше и места занимала соответственно. Но ничего не поделаешь, работать приходилось с тем, что есть, и возлагать надежды на будущее. Впрочем, пусть и тяжелая и неуклюжая, техника все же действовала.

– Пошли, – сказал Землянин, покряхтывая немного: все же не первой уже молодости был он. – Может, поймаем машину.

– Помочь тебе?

– Еще чего! – Как-никак, он мужчиной был. – Донесу!

Машину пусть и не сразу, но все-таки поймали. Цены теперь настали какие-то несуразные: левак заломил десятку, хотя ехать было, по московским меркам, всего ничего. Раньше Землянин еще крепко подумал бы, но теперь – кооперативщик все-таки! – десятку мог отдать без судорожных размышлений. Водитель рулил и все время недовольно косился на чемодан, который Землянин не пожелал поместить в багажник и держал на коленях. Доехали. Дом был солидным, построенным году в тридцатом – шесть этажей, но без лифта, и наружный тоже почему-то не поставили тогда, когда везде ставили. Пришлось тащить чемодан на четвертый этаж своим ходом и потом переводить дыхание.

Девушка отперла. Квартира оказалась двухкомнатной, небольшой, обставленной небогато, но аккуратно. Землянин опустил чемодан на пол в прихожей, вытер пот. Осмотрелся.

– У тебя приятно... Разуваться нужно?

– Да? Я привыкла... Нет, не надо, пол и так... Выпьешь чаю? Кофе?

– Нет, не люблю спешить. Лучше потом, после работы – чашечку кофе... Где, по-твоему, могут быть самые четкие следы? Где мама находилась больше времени? На кухне, наверное?

– Нет, – сказала Сеня. – Кухней мы не очень увлекались. Вот в этой комнате. Это была ее. Последнее время она лежала тут на тахте. Читала... или просто так лежала. Думала...

Голос ее задрожал.

– Хорошо, я понял, – сказал Землянин. – Ладно, за дело!

Он внес чемодан, раскрыл, принялся устанавливать свои приборы, соединять друг с другом.

– Где у тебя розетка? Ага, спасибо. Включи, пожалуйста. – Он перекинул несколько тумблеров на небольшой панели ящика, который установил на овальном столике в углу – наверное, раньше столик этот играл роль туалетного. Прислушался – приборы едва уловимо гудели. Землянин удовлетворенно кивнул, достал длинный, свернутый в кольцо кабель, снабженный с одного конца штекером, с другого – чем-то вроде воронки, только с закрытым раструбом. – Сеня... Сейчас лучше будет, если ты выйдешь из комнаты – чтобы не наводить помех.

– Мне хочется посмотреть – этого я еще никогда не видела.

– Да? Ну ладно; тогда посиди вон там, в уголке у окна – только не двигайся, спокойно сиди и смотри, раз интересно.

– Мне интересно все, что ты делаешь, – сказала Сеня.

– Спасибо, – поблагодарил он. – Ну, начали.

Выглядело это не очень эффектно и больше всего походило, пожалуй, на работу маляра, красящего стену и все, что вокруг него, неторопливыми, плавными, не размашистыми движениями флейца. Движение за движением, одно параллельно другому и совсем рядом, чтобы не осталось непрокрашенных мест. За полчаса и даже за час такую работу не закончить было.

– А говорить можно? – спросила Сеня.

– Говоришь? Можно.

– Это всегда так долго?

– Что ты, здесь хорошая четкость, управимся быстро. Бывает, приходится по нескольку раз... Вот разбогатеем, закажем хороший сканер, он у меня уже в чертежах, все рассчитано... Тогда так ползать не придется. Сиди только да поглядывай, автоматика сама поведет, компьютер...

– Наверное, – сказала Сеня после паузы, – за границей тебе работать было бы легче?

– Наверное, – согласился Землянин. – Если бы я жил за границей. Но я ведь здесь живу.

– Можно уехать. Люди уезжают...

– Да, конечно. Но я здесь привык – за столько лет. – Он улыбнулся, не глядя на нее – работа требовала внимания. – Привычка – вторая натура, как говорят. А у меня, по-моему, даже первая. Первая, первая... – забормотал он себе под нос, протянул, не глядя, руку, что-то переключил, еще раз переключил. Сеня умолкла и уже не заговаривала более, пока Землянин не вздохнул наконец облегченно и не отошел к приборам, потирая спину.

– Ну, вот и дело с концом, – сказал он. – По-моему, запись получилась по первому классу. Можно смело реализовать.

– Спасибо вам, – тихо молвила Сеня, все еще сидя в уголке.

– Ну нет, одним «спасибом» не отделаешься. Мне обещаны были чаи, кофей, ананасы в шампанском и вообще сорок бочек арестантов! Крови жажду! Или все это только обещания были? Как в предвыборной кампании?

– Нет, фирма не жалеет затрат, – ответила она, подделываясь под его легкомысленный тон. – Только... ты не обидишься, если на кухне? Я так привыкла, да и удобнее, два человека там вполне помещаются.

– Обожаю на кухне! – провозгласил он. – Иди, мечи все на стол, пока я уложу свое достояние.