Два титана

Коллеги снисходительно делают вид, буд-то все нормально. И у него есть талант, просто он еще не проявился. Если судить объективно, то все те лже-художники, что окружают моего отца, середнячки, если не сказать правдивей. Он их принимает за настоящих друзей. Скорее всего, и Я где-то виновата, потому что иногда вступала с ними диалог, когда они приходили в гости к отцу и рассуждали о ничего не понимающей в искусстве толпе, на фоне нее, они конечно гении! Меня брала злость, ведь Я, и есть, часть той презираемой ими толпы и имею право побороться за свою честь. Так примерно, Я с ними и говорила, что их страшно злило. А Папа, а Папа, конечно, был на их стороне. По количественному отношению, Я естественно проигрывала, и обычно удалялась в свою комнату. Вот вкратце я описала свою жизненную ситуацию, объективности ради, задавайте, пожалуйста, вопросы. Ой! Извините меня пожалуйста, Я так и не спросила, а можно ли у Вас получить совет по данному вопросу?

Пока Катерина рассказывала не простую историю, А.С. внимательно слушал, ему было интересно наблюдать ее мимику лица, меняющийся темп и тембр разговора, подметил интересную деталь, когда речь шла о ней самой повествование от первого лица, то само ее лицо, как уже рассказчицы сильно менялось. Становилось проницаемым, можно сказать нежным и наоборот, когда речь заходила об отце, в нём просматривались жесткие ни согласительные черты, а голос звучал сердито и настороженно. Но это внешние проявления внутреннего состояния. Он, конечно, понял весь подтекст выше изложенного, несмотря на попытку создания ореола, некой юной железной леди, конечно, не могло обмануть А.С. Так, что же на самом деле хочет эта девочка? Так мило сидящая перед ним и пытающаяся внушить, что рассказанная трагедия ее действительно волнует, как она старается это преподнести? Он решил подождать еще некоторое время, ему показалось, что довольно скоро все разъясниться. Пауза затянулась слишком долго и Катерина могла пожалеть, что начала эту беседу. Поэтому более мудрый, то есть он, не спеша приступил к анализу выше сказанного.

— Милая Катенька, можно мне так к тебе обращаться?

— Конечно, конечно, мне даже приятно!

— Не шути, пожалуйста, такими словами. Они могут многого стоить! Но обо мне, потом. Видимо твой Отец очень несчастный и невезучий, кроме твоего рождения конечно, человек, как Я понимаю, он примерно мой сверстник, тут он запнулся, что естественно не ускользнуло от внимания Катерины. (Он просто подумал, — боже мой, ведь она запросто могла быть моей дочерью, ну и дела!). И Я, его отчасти могу понять, касаемо некоторых вопросов, например, кто Я, и для чего живу? Или куда Я иду? То есть пресловутый вопрос о смысле жизни. Вообще конечно это глобальный вопрос, на который ответить не просто, но пытаться можно. Я вольно, или невольно ставлю себя на его место, и спрашиваю себя, а кто Я, то собственно такой? Ответ труден, но он есть, по работе у меня все прекрасно, Я конечно не совсем доволен собой, но все-таки терпимо. О моей личной жизни, ты наверняка все знаешь, в нашей лаборатории сарафанное радио, хорошо работает. Так, что похвастаться нечем, сама понимаешь, да и не обо мне сейчас речь. Мне кажется надо выяснить, что для него самое главное. Ты знаешь? Он тебе не говорил?

Катя на мгновение задумалась, потом сказала.

— Был у нас как то разговор по душам, он был слегка пьян, в его день рождения, тогда он мне прямо заявил, если бы он был один, уехал бы в Голландию, де, его туда приглашали. Или как, Николай Рерих, много путешествовал и создал за свою жизнь около семи тысяч картин! В Голландии мл, его бы точно оценили и его талант художника, пригодился бы в обучении молодых художников, и мы все гордились бы им, и что судьба, свела нас с таким неподражаемым и талантливым художником! Я не знаю, правда, кто ему внушил такие мысли, помню, крутилась возле него одна женщина, неизвестно откуда взявшаяся школьная подруга.

— Стоп!

Прервал Катю, А.С.

— Может в ней все дело?

— Сейчас вспомню подробности, трудно поверить в такое, ведь он очень любит Маму, и нельзя сказать ничего плохого про их взаимоотношения. Хотя как знать, может Вы и правы!

Глава 22

Я, Мак Стивенсон, урожденный города, — Спрингфилд, штата Иллинойс, марта пятого, году тысяча девятьсот сорок четвёртом.

Образование, — начальная школа западного Спрингфилда. Далее работа в автомастерской, Тома Крафта. Обязуюсь сдать государству, найденный мною…

Тут Я перебиваю, возмущаюсь вслух, и выкрикиваю.

— Почему он один? А Я, что меня уже можно вычеркнуть, Я… не согласен, мы нашли золото вместе, и через наши страдания, самородок поднялся наверх и оказался здесь, не позволю так обойтись с нами!

Отец, неодобрительно посмотрев на шерифа, и произнес, своё веское фермерское слово.

— Мне кажется, что вы уважаемый бос, перегнули палку. Не забывайте, что перед вами дети, во всяком случае, мой сын, точно еще школьник! В условиях сложившейся ситуации, Я требую, законного разбирательства настоящего дела, в суде!

— Хорошо, хорошо! Но сначала допишем, заявление.

— Нет! И еще раз нет! Не будет никаких бумаг и подписей, если только Вы, не хотите скандалов в прессе и вообще конфликтов с властями штата. Вы же должны понимать, что с того момента, как подобная информация о золоте, и Ваша попытка получения письменных свидетельств от детей, да еще под давлением, станет известна общественности, вам как шерифу претендующему на место начальника главного полицейского управления штата, следует подумать о последствиях!

— Да! Дьявол тебя разбери, ты прав! И мне следует более тщательно следить, за своим имиджем. Так, что прикажешь делать с этим?

Указывая на самородок. Тяжело и важно покоящимся на подушке автобусного сиденья.

— Вопрос, безусловно, не простой и трудный, но придумать достойный выход из создавшегося положения, конечно возможно. Я, предлагаю, следующий план действий. Сейчас едем в полицейское управление, опечатываем сверток и помещаем его в Ваш сейф Шериф, под расписку на ответственное хранение. А завтра собираемся там же, и уже в присутствии адвоката, судьи, пишем соответствующую бумагу. Идет?

— Да! Пусть, черт побери будет все по закону!

Очень неохотно, можно сказать, — со скрипом ответил шериф.

— Тогда по рукам! Для верности, поклянись клятвой американца, на золотом долларе, — вот он!

— Клянусь! Но пока, про это прессе, ни, ни!

— О'кей, договорились.

Так и сделали, эта процедура, не отняла много времени. Далее, без помех добрались, до фермы. Пока проходили все описываемые в микроавтобусе события, колонна с прессой и телевидением, не отставала ни на дюйм. А когда подъехали к воротам фермы, отец вышел и громко объявил.

— Внимание Джентльмены! Территория фермы, является моей собственностью и охраняется федеральным законом! В данном случае, Я против проникновения посторонних, на эту самую, мою землю!

Но корреспонденты народ, не простой, в некоторых случаях, даже ушлый, его так просто не возьмешь. Один, видный из себя Джентльмен, громко и внятно продекларировал, выдержку из закона об учинения препятствий к праву о свободе информации и препятствия доступа, к ее свободному распространению. Отец не любил связываться с умниками, хорошо знающими законы! Поддавшись давлению, вынужден был пропустить всех на территорию, но предупредил.