Колония

Я со Святославом сошелся на любви к кино и поэзии, а наши Лены - на театре, книгах, выставках - той совокупности интересов, по которой интеллигент всегда отличит издалека своего "земляка" по духу.

Славина Лена вскоре уехала в Москву, нас держал торгпред, который сказал, что я пойду в отпуск вместе с ним в одно время, а его отпуск зависел от каких-то семейных обстоятельств.

Оставшись один, Святослав стал бывать у нас, мы у него, и в это время он открыл нам жизнерадостный мир американской музыкальной комедии. Мы приезжали на его виллу к вечеру, после захода солнца, вытаскивали телевизор к дверям, ведущим в сад, садились в плетеные кресла и под стаканчик доброго виски со льдом и содовой радовались неувядающим Фреду Астейру и Джинджер Роджерс, Джуди Гарланд и Джину Келли, Джин Пауэл и Френку Синатра. Святослав подарил мне каталог лучших фильмов, я регулярно его просматривал, выписывал то, что интересно, и уже не стоял, гадая, в видеотеке перед рядами полок, забитыми до потолка кассетами, а отыскивал нужные фильмы, звонил Святославу, и мы устраивали сабантуй.

Внешне Святослав был похож на глыбу.

И внутренне.

Монолитом веяло от его железной логики, основанной на резком саркастическом уме, не страдающей присутствием каких-либо иллюзий и помноженной на чуткое знание людской психологии.

- А что вы делаете в ближайший уик-энд? - спросил он как-то.

- Никаких планов.

- Тогда наберите немного жратвы и выпивки, а в субботу, часиков в семь утра я заеду за вами. Не рано?

Действительно, ровно в назначенное время я увидел его сутуловато-мощную фигуру у ворот нашего дома.

- Уже готовы? - осведомился Святослав. - Люблю обязательных людей.

Мы заехали в посольство, где нас ждал Анатолий, приятель Святослава, и через двадцать минут вырвались на шоссе.

- Валерий, ты слышал, что мы все теперь не просто человеки, а участники перестройки?

- А до того мы были рычагами, - усмехнулся Анатолий. - Помнишь, такой рассказ Яшина? По рассказу получалось, что советские - не люди, как ты изволил счастливо выразиться, а рычаги.

- Мы не люди и не рычаги, - внес свою лепту я, - мы - приводные ремни социализма.

- Кто это сказал? - гулко захохотал Святослав.

- Заместитель министра станкостроения.

- Неглупый мужик. Фамилию не помнишь?

- Какая разница?

- Какая?.. - неопределенно хмыкнул Святослав. - Вчера в газете прочитал, что появились новые "хомо советикус" и зовутся они прорабами перестройки.

- Раньше ты был раб застоя, а теперь прораб перестройки, - определил Анатолий.

- Черта лысого они дождутся, чтобы сделать меня рабом, - без улыбки сказал Святослав.

- Скоро введут почетное звание "Заслуженный Прораб", - предположил я.

- "Народный Прораб", - подхватил Анатолий.

- И "Герой Прорабства", - торжественно заключил Святослав.

Так, зубоскаля, мы мчались по ленте шоссе, стрелой уходящей сквозь ровность полупустыни к темнеющим вдали невысоким горам. Через два часа они придвинулись настолько, что выросли на треть неба, дорога завихляла, поползла вверх и сквозь ущелье мы проникли в долину, заросшую лесом. Свернули около указателя на шоссе и вскоре уперлись в шлагбаум, к которому был прибит вырезанный из жести тигр. Полосатость его шкуры с успехом заменяла полосатость шлагбаума. Заплатили въездную пошлину и оказались в заповеднике. Словно прошли сквозь стену цивилизации.

Человек с его претензиями на "Героя Прорабства" остался перед жестяным тигром-шлагбаумом: здесь было царство нетронутой природы и вольных диких зверей. Из-за жары они попрятались в чаще, но нам повезло - красавец-олень с ветвистой короной рогов вывел своих изящных подруг к водопою. Застыв, как величественное изваяние, он ожил и стал угрожающе фыркать, когда мы попытались приблизиться с фотоаппаратами.

Позже дорога зазмеилась вверх, пролегла мимо маленького храма, где мы прямо из окна кормили бананами длиннохвостых обезьян с черными мордочками в белой капоре пушистой опушке. Словно бабушки-негритянки в белых капорах.

Еще выше мы уперлись в тупик, вылезли из машины, разминая затекшие ноги, и пошли по тропе вверх, вдоль высохшего каменного русла. Добрались почти до вершины, где вода и время проделали в горе большое отверстие, глядевшее прямо в небо или, наоборот, сквозь которое небеса рассматривают мелких обитателей Земли.

- В сезон дождей здесь низвергается водопад, - объяснил Святослав. Валерий, щелкни меня своим новым аппаратом.

Я навел объектив.

- Забавный кадр получается, - сказал я Святославу. - Прораб перестройки в азиатской дыре.

- Я бы назвал по-другому. Зияющие высоты.

- Было. У Зиновьева.

- Ты и Зиновьева знаешь?

- Слышал.

На обратном пути мы свернули около другого указателя и через десять минут въехали в ухоженный парк со стрижеными лужайками, бассейнами, фонтаном и зданием отеля. Разложили еду, достали бутылку и с удовольствием перекусили.

В благостном расположении духа побродили по холлу отеля, где за стеклом друг напротив друга стояли чучела тигра и оленя. Здесь, коли пожелаешь, можно было бы провести уик-энд, а то и отпуск в общении с живыми зверями и природой. Нетронутой человеком... Нетронутой ядом Чернобыля.

Солнце уже перевалило через зенит и скатывалось по небосклону. Пора было возвращаться. Мы так и сделали, а через час пути Святослав спросил:

- Устали? Можем завернуть в один городок. Там, говорят, крепость есть.

- Нет, не устали! - дружно закричал экипаж.

Городок и вправду был невелик, но в середине его высилась, как сахарная головка, гора со срезанной вершиной.

- А слабо твоей тачке до верха? - подначил Анатолий Святослава.

- Нет, не слабо, - серьезно ответил Святослав.

И медленно, осторожно выбирая дорогу, усеянную острыми камнями, довел авто до плоской площадки, венчающей, как тонзурой, гору, где ничего не оказалось кроме полуразрушенного дома.

Мы полюбовались раскинувшимся ландшафтом городка, гор и неба, пока Святослав не попросился:

- Ребята, поехали, не то лопну.

- Иди в это строение и справь нужду, - предложил Анатолий.

- Ты что? А если это местная святыня?

Также медленно мы сползли вниз и увидели аборигена в позе "орла", задумчиво оскверняющего "святыню".