Фантомное чувство (сборник)

— Намного лучше. — Хотя в такой глуши, как здесь, первоклассные лайнеры не летают. — И еще она набита оборудованием. Видишь ящик позади него? Это «Спектрум-12000».

— А что это? — спросил Флойд тоном, которого я научилась остерегаться.

Взрослея, я поняла, что Флойд не любит сократовский метод познания. Он называет его «игры в угадайку» и обвиняет меня в том, что я важничаю. А это странно, потому что когда я занималась страховым правом, то обнаружила: профессора права всегда учат таким способом, и никто их ни в чем не обвиняет. Но Флойд староват для студента, так что, может быть, причина в этом. В любом случае, ему это не нравится. К тому же, если говорить честно, я сама понятия не имела бы о том, что это за штуковина, если бы мы находились дальше нескольких световых секунд от инфосети на базе Япета.

— Такие анализаторы называют «лаборатория в ящике», — пояснила я. — Большая производительность, но низкая вариабельность.

— Что?

— Это значит, что он может прогнать много образцов, но проанализировать каждый лишь по нескольким параметрам. У него там целая куча всякой всячины. Я все еще пытаюсь догадаться, для чего нужны некоторые из них, но уже точно распознала детектор кварков и анализатор звездных спектров. Еще у него есть пять костюмов-«шкур», целая куча перчаток и ботинок, а также…

— Ну и что с того? Очевидно, он любит всяческие игрушки. Когда-нибудь я выкрою время и научусь лаконичности. Проблема в том, что в жизни столько интересного.

— Не совсем так.

Я смогла бы узнать больше, если бы у меня хватило решительности прощупать компьютерные системы контейнера Рудольфа. Флойд стал бы возражать, но я терпеть не могу тайн. Хватит с меня и того, что я добавила себе лишний год возраста, когда решила сдержать этот порыв. Но в тот единственный раз, когда я попыталась залезть в контейнер Рудольфа — просто чтобы слегка развернуть камеру и разглядеть кое-что получше, — я наткнулась на весьма серьезную охранную программу, которой едва не удалось меня поймать.

В итоге я располагала лишь чуть более полной информацией о Рудольфе, чем узнала из Сети — одновременно и обильной, и недостаточной. Если верить Сети, он разбогател на рынке фьючерсов — астероидный иридий, медь из срединно-океанского разлома — и даже кое на каких спекуляциях, касающихся гидротермальных скважин на Европе (если связанные с этими скважинами ограничения по охране окружающей среды будут когда-либо сняты). Насколько я могла судить, он никогда реально ничего не добывал, а только покупал и продавал права, но очень неплохо на этом заработал и, безусловно, мог себе позволить нанять нас на любой желаемый для него срок.

Однако ни одна из этих причин не объясняла присутствия оборудования и приборов в его контейнере.

Но Флойда это не волновало:

— Расслабься, ладно? Он всего-навсего богатый старатель, играющий в туриста. Что в этом странного? И зовут его Т.Р., черт побери.

База Япет находится на поверхности этого спутника Сатурна, и ни контейнер Т.Р., ни корабль не рассчитаны на жесткую посадку. Это означало, что нам наконец-то предстоит встретиться лично, на борту челнока.

Лицо Рудольфа на экране соответствовало его носу: широкое и красное, с гривой вьющихся волос, нависающих над кустистыми бровями, и с щеками, усеянными крапинками, которые в будущем могут потребовать услуг онколога. Космические ожоги? Или слишком много дней в тех местах Земли, где поврежден озоновый слой? Поиски в Сети не дали ответов, но его внешность выказывала человека, который систематически пренебрегал УФ-фильтрами. Его опенка по моей шкале поднялась на пару пунктов. Где бы он ни рисковал заработать меланомы, происходило это в суровых местах и в условиях, которых большинство богатых людей предпочли бы избежать.

При личном контакте он отнесся ко мне не лучше, чем при общении через коммуникатор. Он сосредоточился на Флойде, пожав ему руку так крепко, что я даже почувствовала, как тот поморщился, хотя я и не подключена к его тактильным ощущениям. Рудольф широко улыбался, голос был таким же дружеским, как и рукопожатие, и еще он постоянно обнимал Флойда за плечи и приближался к нему, когда говорил — как будто в его голосе не хватало децибел! Как написано в книгах по психологии, такое поведение типа «свой в доску парень» означает всего-навсего «правильного мужика, слегка вышедшего за границы своей зоны комфорта». Но я продолжала гадать, не слишком ли нарочито такое поведение Рудольфа.

Флойд даже слушать об этом не захотел:

— Да, он ведет себя немного наиграно, но только не надо об этом, ладно, Бритни? Ему просто не хватает чувства меры, вот и все.

Не успели мы совершить посадку на базе Япет, как Рудольф заявил, что намерен отправиться в турпоход.

Когда-нибудь Япет станет раем для туристов. Вид на кольца такой, что дух захватывает, местность драматично впечатляющая, звезды яркие, как в космосе. Будь эта луна еще и более плоской, по ней было бы легко ходить, потому что, несмотря на свой довольно большой размер — примерно тридцать процентов диаметра Титана, — плотность у нее гораздо меньше, и сила тяжести, соответственно, тоже. Впечатляющие 0,023 g. Немного, но в пять раз больше, чем на Эн-Целаде, к тому же никаких гейзеров, вышвыривающих тебя в космос.

Зато чего здесь в избытке, так это мест, откуда можно упасть. Если точнее — гор. И огромных. Представьте марсианскую гору Олимп, но только более крутую и до пятнадцати километров высотой. Если сравнивать по способности убить альпиниста, то утесы на Земле опаснее из-за высокой силы тяжести. Но, как сказал некий альпинист в одном из фильмов, из которого я решила сохранить только отрывки: «Мертвый есть мертвый». Когда определенная черта пройдена, высота падения уже не имеет значения.

Вы можете предположить, что Я пет очень хорошо изучен. И хотя его обследовали несколько геологических экспедиций (наука — один из немногих товаров, которые система Сатурна может предложить на экспорт), сама база ничего особенного не представляет: шахты по добыче льда, жилые помещения и место, чтобы передохнуть между работами. Сюда легко попасть и отсюда легко улететь, но расположена база на луне достаточно большой, чтобы создать впечатление настоящей планеты. Насколько мне было известно, до нас здесь еще никто не «ходил» в экспедиции.

— Для этого я тебя и нанял, старина Флойд, — сообщил Рудольф. — Ты ведь знаешь, как надо себя вести в таких местах. Так что давай готовиться. У меня в контейнере есть все необходимое.

Разумеется, это означало, что нам придется вернуться на орбиту за снаряжением, а это напрасная трата топлива. Вот одна из проблем, когда имеешь дело с богатыми парнями — они думают, что раз топливо добывают на Япете, то оно бесплатное. Зато Флойду удалось переночевать в гостевом «домике» и принять настоящий «гравитационный» душ, который он счел роскошью, даже несмотря на то, что при такой малой гравитации мылся он скорее в тумане, чем под душем.

А Рудольф, наверное, счел нормальным, что цена этого душа равна стоимости топлива, потраченного челноком для спуска с орбиты. Возможно, Флойд прав, и Рудольф просто богатенький турист.

У Рудольфа действительно нашлось все необходимое. Не считая одного из костюмов-«шкур», который я уже видела, он вытащил герметичную надувную палатку, альпинистское снаряжение (на вид позволяющее нам висеть над пропастями, над которыми здравомыслящие люди предпочли бы не висеть), портативную версию лаборатории «Спектрум», а также саморазогревающиеся пищевые рационы, очиститель воды или льда и еще кучу всякого барахла, где наверняка отыскалась бы одежда, в которой удобно лежать в палатке, и надувная подушка, чтобы ему крепче спалось. Когда он свалил все это в челноке, получилась впечатляющая гора. На поверхности Япета она станет весить лишь килограммов двадцать или тридцать, но масса у нее будет такая же, как и на Земле, поэтому нести ее все равно тяжело, особенно по кромке любого из чудовищных местных обрывов. Мне даже представилась эпитафия: «Этот кратер посвящается памяти Флойда и Бритни, которые на краю Офигенно Большой Пропасти обнаружили, что движущийся рюкзак склонен оставаться движущимся немного дольше, чем они предполагали». Или нечто вроде этого. Если постараюсь, смогу придумать и лучше.