Транзит

Наступила тишина.

Авери и Барбара, Том и Мэри глядели друг на друга. С изумлением и волнением.

Можно вернуться на Землю!

Эта мысль непрекращающимся колокольным звоном гудела у Авери в ушах. Он подумал о Лондоне. Так долго Лондон оставался для него далеким и туманным, но возможность туда вернуться магическим образом сделала город реальным, зримым, словно волшебный калейдоскоп замелькал перед его глазами... Гайд Парк, площадь Пикадилли, театры, магазины, люди на улицах, подземка, Биг Бэн, набережные...

Он видел все сразу. Он слышал гудки автомобилей и пение уличных музыкантов, посвист скворцов в Вайтхолле и на Трафальгарской площади. Он чуял запах жареных каштанов, переполненных ресторанов и поздних роз в корзинке цветочницы.

Он видел, слышал, обонял... он почти мог коснуться. И вдруг он испытал шок. Он понял, что на самом деле вовсе не хочет возвращаться в Лондон. Он ничего не хочет. Ибо Лондон означал забвение. Вернуться в Лондон значило потерять все, что возникло между ним и Барбарой... и Томом... и Мэри... Лондон значил получить так мало и потерять при этом так много.

Он посмотрел на своих спутников и понял, что они тоже не хотят расставаться с памятью о том, что связывает их в единое целое. На земле все они были одиноки. Здесь, в семидесяти световых годах от Земли, они нашли друг друга.

Но была еще и другая причина, почему Авери не хотелось возвращаться назад - причина, еще только полуоформившаяся в его сознании. Здесь у них был шанс творить. Была возможность начать с самого начала, творить из ничего с помощью только своих рук и надежд. Возможность сделать нечто новое... Чертовски привлекательная возможность. И чертовски трудно осуществимая. Но за которую стоит побороться.

Бессознательным движением он обнял Барбару за плечи. Они поглядели друг на друга... как смотрели сейчас друг на друга Том и Мэри. Они поглядели друг другу в глаза, и им все стало ясно.

- Ну что, сказать дядюшке, что мы думаем о его предложении? - тихо спросил Авери.

- Есть еще один вопрос, - покачала головой Барбара, наклоняясь над машинкой. - Мы имеем право знать...

- Мы хотим вас увидеть, - напечатала она. - Вы использовали нас в своих целях без нашего на то согласия. Теперь мы хотим видеть вас.

- Это не имеет смысла, - появился загадочный ответ. - У нас нет приемлемого истинного образа.

- И однако мы хотим вас увидеть, - настаивала Барбара. - Или вы боитесь предстать перед нами?

После долгой паузы машинка ответила:

- У нас нет истинного образа. Но судите об этом сами. Ваше желание будет исполнено.

Внезапно послышалось какое-то жужжание, словно все пчелы вселенной собрались в крошечной невидимой точке.

Еще миг, и жужжание исчезло. Чуть дальше по берегу над песком парил скромный ослепительный золотой шар ярдов тридцати в поперечнике.

Раздался сухой треск (Авери хорошо его запомнил!), словно звон бьющегося секла. На мгновение шар замерцал и пропал.

Там, где он только что был, стояли четыре человека.

Два мужчины и две женщины.

Четверо золотых людей.

И одна из них - Злитри.

Авери непроизвольно сделал шаг вперед. Но за время этого шага его желание двигаться растаяло, словно дым.

Золотые люди больше не были золотыми людьми. Они превратились во второго Тома, вторую Мэри, вторую Барбару и... второго Авери. Они походили на землян во всех, самых мелких деталях - даже краешек повязки, торчащий у Тома из-под рубашки, и тот было не отличить от подлинного. Даже ожог на руке Мэри - след вчерашнего сражения...

- Простите наши фокусы, - сказал второй Авери. - Не бойтесь нас. Мы только хотели показать, что у нас нет истинного облика... думайте об этом как о защитной методике вроде той, что применяет земной хамелеон, только несравненно более сложной.

Из уст своего двойника Авери слышал свой собственный голос. Но хотя он и был потрясен столь неожиданным поворотом событий, мозг его продолжал работать... К своему глубочайшему изумлению, он вдруг услышал свои собственные слова, вылетевшие из его собственного рта:

- Фокусов нам недостаточно. Раз так, покажите нам тот образ, который ближе всего к истинному.

- Как вам угодно, - ответил псевдо-Авери.

Фигуры изменились.

Они превратились в нечто знакомое и одновременно неописуемо чужое. Они стали чудовищами и одновременно вовсе не чудовищами, людьми, которые не были ни мужчинами, ни женщинами.

Они стали маленькими голыми темнокожими гермафродитами. Гуманоидами, похожими как четыре капли воды. Во всех мельчайших деталях они ничем не отличались друг от друга.

- Вам, с планеты Ахернар Четыре, ранее с планеты Земля, от контролеров второго линейного квадранта, привет. Мы не просим у вас прощения за то, что произошло. Мы просим только вашего понимания, ибо вашей расе суждено стать нашим наследником.

Вам нелегко будет нас понять. Наша наука и культура более чем на миллион лет старше земной. Давным-давно мы разработали способы путешествий к космическом пространстве. Став космической расой, мы приобрели свойства и обязанности, становящиеся долгом всех ориентированных на космос разумных рас. У нас уже нет планеты, которую мы могли бы назвать своим домом. Мы потеряли ее во времени. Но теперь она нам и не нужна. Давным-давно наша наука сделала нас бессмертными. И именно поэтому мы умираем. Именно поэтому мы и взяли на себя обязанность подыскать себе истинных наследников. В их руки мы в конце концов передадим будущее разумной жизни во втором квадранте.

К Авери наконец вернулся голос.

- Если вы бессмертны, - спросил он, - то как же вы можете умереть?

Гермафродит улыбнулся.

- Мы достигли бессмертия ценой рождаемости. Мы больше не умираем от старости. Но никто не застрахован от законов случая. Несчастные случаи вот наш рок. Смерть редко стучится в наши двери, но рождается нас еще меньше. Через три или четыре тысячелетия наша раса вымрет. И потому мы затеяли этот эксперимент. Мы позаботимся о том, чтобы в этом секторе только одна разумная раса познала секреты звезд. Другая раса, обитатели пятой планеты Альфа Центавра, золотые люди, как вы их называете, не сможет этого достичь. Мы им помешаем. Вы, люди Земли - наши наследники.

Вы станете нашими наследниками не потому, что физически крепче - это не так, вы не сильнее золотых людей, и не потому, что вы умнее - здесь пока нам не из чего выбирать. Но из сорока групп, размещенных нами на двадцати островах этой планеты, тринадцать земных групп выжили созидательно и шесть центурианских групп выжили созидательно - все остальные развалились в результате внутренних конфликтов. Выжившие группы оказались таковыми не потому, что были сильными, хотя сила им совсем не помешала, а потому, что нашли в себе иную общую силу, которую вы так неточно называете состраданием...

Из тринадцати выживших земных групп девять (включая и вас, ибо мы видим, что вы уже приняли решение) решили остаться на Ахернар. Из шести выживших центурианских групп подобное желание не высказала ни одна...

Сострадание и желание творить. В конечном счете только эти качества вам и понадобятся. Возможно, когда-нибудь ваши потомки пересекут моря Ахернара и объединятся в единую расу. Наши испытуемые относились к разным этническим группам. Возможно, когда-нибудь на Ахернаре возникнет многоэтническая культура. Это тоже может стать довольно любопытным экспериментом...

Теперь мы покидаем вас, оставляя вам в подарок эту планету. Поступайте с ней, как пожелаете. Вполне вероятно, что через пару поколений мы вернемся проследить за вашим прогрессом. А пока прощайте.

Четыре совершенно одинаковых гуманоида подняли левые руки жестом, чем-то напоминающим приветствие римских легионеров.

- Подождите! - в отчаянии воскликнул Авери. - Мы еще столького не знаем! Мы так много не понимаем!

И гуманоид, который говорил до этого, начал говорить снова. В голосе его слышался смех.

- Это дом. Это сад. Это мир, в котором вы будете жить, и вырастете, и узнаете, и поймете. Здесь вы откроете для себя многое, но, конечно, не все. Это место, где есть жизнь. Оно принадлежит вам.