Сотворение миров (сборник)

Но командор уже отвернулся и что-то переключал у себя на центральном пульте. Варвара догадывалась, что сейчас он находится в башенке-скворечнике, прилепившейся на крыше среднего корпуса пляжной биолаборатории. Обычная работа, они будут что-то делать, брать пробы и все такое, а ее забота — все подробнейшим образом снимать, камеры расположены в шести точках, есть и резервные; тут и здешние, стационарные, и привезенная «альбатросами» аппаратура с фантастической разрешающей способностью — к счастью, знакомая в обращении; так что же волноваться?

Все пока нормально.

«Не все», — подсказывало ей какое-то шестое чувство. Она поерзала на своем стульчике, усилила четкость. Действительно, где же аполины? Ни на одном секторе монитора они не просматриваются. Но ведь было же так, и не один раз: уходили себе погулять, свободные души, и загуливались, по суткам носа не высовывали из вод морских… Но тогда она знала, что они где-то неподалеку и ничего с ними не случилось. А сегодня она словно отключилась. И не только сегодня — все последние дни. Она вдруг вспомнила Сусанина, его голос — не грубый, насмешливый, а встревоженный, тихий: «Ты что, оглохла?..» Он первый догадался, а она еще этого не замечала. Он спрашивал о ее внутреннем голосе, который она перестала слышать, о потере той чуткости, которая и делала ее морской ведьмой, — наверное, со стороны заметнее, когда человек что-то теряет. Только с чего Сусанин-то стал в последнее время так пристально к ней приглядываться?

— Внимание на мониторах, — спокойно проговорил Гюрг с экрана, — всем ждать появления пузырькового феномена.

Это они так называли янтарные брызги, складывающиеся в морских змей и в подводные чертоги. А если сегодня их вовсе не будет?..

— Шэд, — еле слышно прошептала она, — а если они сегодня исчезнут, как и аполины?

— Почему вы так думаете? — со своей традиционной доброжелательной внимательностью проговорил услышавший-таки ее Гюрг.

Словно они находились в кулуарах какого-нибудь академического конференц-зала.

— Может быть, я и ошибаюсь, — девушка всеми силами старалась заставить себя говорить так же спокойно, даже чуточку небрежно, — но мне кажется, что этот феномен имеет место только в том случае, если на берегу находится кто-то из людей.

— Допускаю, — был молниеносный ответ, и Гюрг исчез с экрана.

Девушка беззвучно ахнула: если сейчас командор напросится на какой-нибудь сюрприз, она себе этого в жизни не простит. Она торопливо включила резервную камеру ближнего обзора — так и есть, глава «альбатросов космоса», нарушая собственный запрет, уже стоял на краю крыши ангароподобного здания, словно раздумывая, а не спланировать ли вниз. Кремовый комбинезон с васильковыми эмблемами стратегической разведки прекрасно гармонировал с золотистыми низкими облаками — ну только спецкора здесь не хватало, прекрасный получился бы кадр — «на осенних перекрестках»…

Командор поднес к губам коробочку передатчика:

— Чья это камера заинтересовалась моей персоной? Я просил все внимание на море.

— Янтарная пена может появиться и не в море, а прямо у ваших ног! — отчаянно крикнула Варвара, заливаясь густой краской, к счастью оставшейся всеми незамеченной.

— Спасибо, это я замечу, — с прежней мягкостью отозвался Гюрг. — И все-таки камеры — на море. Привыкайте, Барб, выполнять приказания молниеносно.

Дали небесные, да это же и есть счастье! Но как назло, потекли минуты. Десять, пятнадцать, двадцать…

— Есть, — удовлетворенно крякнул Эрбо, — и сразу две штуки, квадрат шестнадцать. Выползли.

Гюрга как сдуло с крыши — уже был в своей рубке. Да что он, действительно двигается с быстротой молнии?

— Начинаем, — деловито произнес он, — спускаю.

Словно спускал свору собак. Варвара во все глаза вглядывалась в экраны, где не было ничего любопытного, кроме двух параллельных золотистых прямых, неподвижно перечеркнувших условный квадрат номер шестнадцать. Потом глянула в круглое, напоминающее иллюминатор окошко — вот там было интереснее. Овальная серебристая канистра, лежавшая на пирсе, вытянула хоботок, свесившийся до самой воды, и возле этого хоботка на мутновато-кофейной поверхности начала набухать пурпурная лужа с четко очерченными, не размывающимися краями. Внезапно лужа изменила очертания — из нее выметнулся протуберанец, словно от пирса помчалось наперерез «змеям» огненное копье. Красное пятно вытянулось в узкую, заостренную впереди полосу, плавно скользящую по тихим волнам, и теперь Варвара разглядела, что эта полоса состоит из отдельных гранул удивительно яркого, насыщенного цвета.

— Они что, живые? — не удержалась она.

Шэд и Эрбо как-то странно переглянулись.

— Э-э-э… я бы сказал, что вопрос поставлен некорректно, — протянул Эрбо.

Алая лента с завидной целеустремленностью продолжала мчаться по поверхности моря. «Только бы не появились аполины!» — с внезапной тревогой подумала Варвара. Эта огненно-светящаяся нежить вдруг породила в ней ощущение смертельного холода. Ко всему прочему и смотрелось все это безобразно — ярко-красная полоса на блекло-коричневом.

— Это всего-навсего краска, — угадывая состояние девушки, негромко проговорил Шэд. — Вы ведь знаете, что для того, чтобы войти в контакт с животным, лучше всего заговорить с ним на его языке. С неживыми системами это делать легче. Для начала попробуем просто скопировать те знаки, которые рисует на поверхности моря здешний Водяной.

— Думаете, это — язык? Попытка общения с нами?

— На девяносто девять процентов — нет, но попробовать можно. Смотрите на экран…

Красная полоса улеглась рядышком с золотистыми. Сначала никаких изменений заметно не было, потом стало очевидно, что янтарные полоски раздвигаются — расстояние между ними все увеличивается.

Красная полоса тоже отодвинулась.

Средний «змей» тихонечко изогнулся и образовал почти замкнутое кольцо — и тотчас же закруглилась красная полоска, зеркально повторив его движение. Желтая змейка свернулась спиралью — красная полоска завернулась улиткой. Желтая сжалась в яйцеобразное пятно — и красная от нее не отстала. У желтого пятна во все стороны проклюнулись лучики — и красное ощетинилось ложноножками.

И завертелись. И заскользили. И туда. И обратно. И прямо все как по писаному…

— Вот это и называется найти общий язык, — не без высокомерия обронил Эрбо.

— Я бы подождала радоваться, — невольно вырвалось у Варвары, — пока это не общий язык, а передразнивание. А вдруг наш Водяной при помощи своих золотых иероглифов просто-напросто нецензурно выражается? А мы повторяем…

Грянул дружный хохот.

— Вот, — подняв командорский перст, возгласил Гюрг, — вот за что я вас и люблю, Барб, — за нестереотипное мышление…

А Варваре показалось, что вся метеовышка дрогнула и поплыла под ногами, — и это его она сегодня утром мысленно превозносила за чуткость и тактичность! Чтобы вот так, во всеуслышание получить подарок: «За что я вас и люблю…»

Хватит с нее! То красней, то бледней, хорошо хоть, экраны едва-едва светятся — не видно. Нашли себе девочку для развлечений! Сегодня же надо отправить на новую площадку все оставшееся оборудование и…

Она сжала губы и в упор уставилась на диспетчерский экран, куда подавалось изображение из командорской рубки. Улыбка еще не сошла с его лица, но по правой щеке, словно сгоняя ее, пробежала легкая дрожь. Дали небесные, неужели ей никогда не суждено приложить ладонь к этой щеке?..

Она встряхнулась, как собака, выходящая из воды, — все пыталась отогнать от себя это новое, непрошеное; все загоняла себя в старую шкурку мохнатой кобры. «Вот сейчас закончим, запакую обоих Полупегасов и… Что — и?»

— Гюрг, как там с модуляциями яркости у желтопузиков? — послышался голос Хая.

— Да никак. Хаотичны. Пора свертывать картинку.

— И — на Матадор, — тихонечко прошептала Варвара.

На этот раз ее никто не услышал.

Картинка действительно была далеко не интригующей: гигантский желтый червяк устало выписывал незамысловатые крендели, красный вяло его копировал. Черно-бурая туча копилась чуть подалее рыжих островов, только росла не в стороны, а вверх.