Вечная Любовь

Но неужели только затем лишь и прихожу сюда, чтобы долгими часами напролет, бесконечными часами подряд смотреть и смотреть на голубей и старичков, водокачку и кошку? Ведь снова уйду, все равно уйду, когда Солнце сядет за низкие дома, и старые тополя тихо зашумят от вечернего ветра с близкой реки, тысячелетнего ветра, летевшего с этой реки, когда еще не было ни этих тополей, ни этого дома, когда-то твоего и моего, ни кошки, ни водокачки, ни меня, ни тебя, - именно тогда и уйду, когда ты и можешь, наконец, появиться, и уйду безлюдной боковой улицей, а не мимо твоего окна, и этим не буду обманывать себя.

Ведь самый главный обман себя был давным-давно - пытаться вернуться в эту твою наивную радость жизни, в это твое детское жизнелюбие, в эту невинную моцартовскую идиллию гармонии со всеми людьми, со всем миром, где ты любишь людей лишь потому, что тебе не открыты их грехи и пороки, любишь лишь по неведению всей глубины их падшести. И пытаться столько лет вернуться в это твое наивное человеколюбие, когда давно уже стал взрослым и вижу всех людей насквозь, как в рентгеновских лучах?

Но... любить людей, зная о них так много, почти невозможно. А как любить людей во грехах их - этому ты меня научить ведь не сможешь, если сама ты, вечная школьница, грехов в людях не видишь по наивной своей доверчивости, по детской своей непосредственности.

Так для чего же тогда приезжаю под твое окно снова и снова?

Или пытаюсь расслышать тихое тикание часов, подаренных нам кем-то давным-давно и словно заведенных лишь до того времени, когда ты ушла из моего дома и вернулась в свой - когда-то наш, твой и мой - и унесла с собою эти часы? Но как их расслышу через дорогу и сквозь наглухо закрытые двойные рамы, утонувшие в тени тополей?

Так зачем же?

Ведь встречи с тобой не ищу, в этом не обманываю себя. И что мог бы сказать тебе, если бы мы вдруг встретились здесь якобы случайно? Что

Мир останется прежним. Да, останется прежним.

Ослепительно снежным. Сомнительно нежным.

Мир останется лживым. Мир останется вечным.

Может быть, постижимым. И все-таки бесконечным.

И ты вспомнишь человека, впервые написавшего это, и ответишь, что и меня ждет та же судьба, и ответишь, что эта огромная страна оказалась слишком велика, чтобы вместить его, и столь же слишком великой окажется и для меня, а потому никто мне в этом не поможет, тем более - ты. Ответишь, и губы твои дрогнут, и ты не сможешь больше смотреть мне в глаза, твоя рука горячо скользнет по моей, и ты быстро отойдешь от меня и войдешь не оглядываясь во двор твоего дома, когда-то нашего, твоего и моего, - и ты знаешь, что этим обманешь себя, ведь если ты оглянешься и увидишь, как стою посреди безлюдного тротуара в тени тополя и смотрю тебе вслед, а в воздухе еще плывет мое "Мир останется прежним"... то что-то дрогнет в тебе, и тогда...

Поэтому ты не оглянешься.

Глава 5

Страна Вечной Радости

Уже остался позади тот большой старый тополь, прячущий в своей тени твое окно...

Что теперь? Поехать к сестре, любимой сестре Марианне, сестре в очень дальней степени родства...

Да, поехать к ней, ведь не был у нее так давно - просто вспомнить то давнее лето, где мы с тобой, Эльвира, бывали у нее долгими вечерами, лето Марианны...

Если посмотреть на этот тоненький прозрачный лед, сочащийся талой водой от весеннего солнца, медленно плывущего к горизонту над деревянными домиками, как оно и могло неощутимо плыть лишь в детстве, когда торопиться некуда, и можно смотреть на эти сосульки целый час, то что же это напомнит? Что это напомнит, если рядом с тобой стоит эта спокойная стройная женщина с неуловимой улыбкой и переводит удивленный взгляд то на этот тающий лед, то на тебя?

Это напомнит, как мог часами следить за такой капелью мечтательный женский взгляд в тихом поместье двести лет назад, триста лет назад... у окна за роялем под большими портретами своих прадедов, и потемневшее от долгих волн времени резное дерево портретных рам и кресел словно само было погружено в воспоминанья о тех давних годах, когда деревья были большими...

И что хотелось спросить у этой задумчивой женщины, напоминающей молодую Марианну Вертинскую в фильме "Мне двадцать лет", знакомой тебе столько весен и зим с тех незапамятных времен, когда талая вода так медленно падала с тонким звоном?

"Расскажи мне о России".

"Странно..." - могла бы ты ответить, задумчивая и удивленная, - "ты ведь и сам живешь в России почти столько же лет, что и я. Ты в ней родился. Что же я могу рассказать о ней нового и неизвестного?"

И здесь только и можно тихо пожать тебе руку и сказать вдруг по-английски:

- My sister...

И вдруг ощутить и твое едва уловимое пожатие руки и услышать:

- My brother...

И ответить:

- Не плачь, у нас встреча с тобой, а не проводы... Знаешь, как по-индийски "сердце"? Анахата...

И можно достать из твоего старинного книжного шкафа маленький сборник поэта, что был рожден под теми же созвездиями, что и ты: "за поворотом, в глубине лесного лога, готово будущее мне верней залога"...

"Что же нового?" - можно было продолжить свой вопрос без слов. - "Расскажи мне просто о себе, о своей дочери, о своей любимой музыке, ведь так странно видеть твой лазерный плейер на старом рояле... Расскажи о твоей работе в старой академии, ведь твоя работа называется так загадочно - био-логия, наука о живом... Разве может о живом быть какая-то наука? "Поцелуй названья не имеет, поцелуй не надпись на гробах. Яркой розой поцелуи веют, лепестками тая на губах"...

"Это ты вспомнил, как моя мама была в долгой дружбе с сыном Есенина?"

"Конечно. Потому и о России ты знаешь больше, чем я. И тебе очень подошло бы имя Марианна, но тебя назвали Надеждой, и сделали это вовсе не случайно... Ты родилась под созвездием России, потому тебе и дано лучше чувствовать Елену Стахову и Татьяну Ларину, 2-й концерт Рахманинова и "Вальс цветов" Петра Ильича... лучше, чем мне, лучше, чем кому-то... Ты существо воздушной стихии, ты похожа на эльфа с прозрачными крыльями, и ты умеешь жить в этой российской воздушности, неуловимой ни для какой кантианской логики, и если не смогу научиться этой плавной и тихой воздушности у тебя, то как же смогу дальше жить в России и оставаться самим собой?"